Первые опыты Франклина на литературном поприще: заметки, напечатанные в 1722 г. под псевдонимом Сайленс Дугуд (нечто вроде «молчание — золото»), и очерки «Любопытный» (1728—1729) — отмечены явной печатью подражания. Даже если бы автор не пожелал сообщить об этом, нетрудно догадаться, что их источником был «Зритель» Аддисона и Стила, которым зачитывались многие его современники по обе стороны океана. В этих ранних очерках, по типу близких анекдоту, объекты, которые подвергает осмеянию писатель, весьма скромны. Описывая нехитрые житейские происшествия, Франклин в нелепом виде выставляет, например, глупую, дурно воспитанную женщину, которая, бесцеремонно вмешиваясь во все и без умолку болтая, отрывает соседку от дела, или искателей кладов, которые, гоняясь за призрачным богатством, по слухам оставленным испанскими и французскими завоевателями, не только попусту теряют время, но и последние гроши.
Уже в этих ранних сочинениях заметны черты, присущие зрелому творчеству Франклина. Утверждая этические нормы третьего сословия, он неизменно показывает труд как единственную основу достойной жизни. Франклин пока еще не научился следовать совету Попа, на который он ссылается в «Автобиографии»: поучать без поучений, и многие его страницы окрашены откровенным морализаторством.
Значительный шаг навстречу этому он сделал в «Альманахе Бедного Ричарда», выходившем ежегодно с 1732 г. на протяжении 25 лет. Обращаясь в первую очередь к земледельцам и ремесленникам, Франклин помещал в своем альманахе-календаре массу ценных сведений и советов, предлагая их в форме остроумных, метких, легко запоминающихся речений, напоминающих народные пословицы и поговорки. Скрывшись за маской Бедного Ричарда, Франклин вкладывал свои сентенции в уста человека, не только многоопытного и словоохотливого, у которого на любой случай непременно припасена какая-нибудь шутка-прибаутка, но, главное, близкого по опыту и образу мышления основному кругу читателей. Это и обеспечило ни с чем не сравнимую популярность франклиновского издания.
Другая причина его успеха — яркий, афористичный стиль. Изобретательность и остроумие Франклина были поистине неисчерпаемы. Он неоднократно возвращался к ранее сказанному, стремясь выразить свою мысль в самой лаконичной и совершенной форме. Немалым подспорьем служили ему в этом обширные познания в области мировой литературы: он черпал идеи, сентенции, образы у античных авторов, Рабле, Ларошфуко, Бэкона, Свифта, Попа, Гея и многих других писателей и поэтов, в сборниках поговорок и пословиц разных народов и в поэтических антологиях. Правда, порой ему приходилось, оставив на время маску Бедного Ричарда, говорить и от собственного лица.
Именно образ Бедного Ричарда, человека, способного, исходя не из книжной премудрости, а из здравого смысла и богатого опыта, разрешить любой трудный вопрос, собственным трудом равно обеспечивающего и пропитание семьи, и независимость своих суждений, первым открыл галерею национальных литературных героев.
Б. Франклин
Скульптура Ж.- А. Гудона. Терракота. 1778 г.
Париж. Лувр
Безусловно, за истекшие столетия он несколько потускнел. Это и закономерно: в отличие от обычных литературных героев он лишен опоры в виде компонентов художественного произведения (как, например, сюжет, фабула, взаимоотношения с другими персонажами и т. п.). Богатство характеристики Ричарда целиком зависит от сочности и выразительности его речи. Многие его высказывания вошли в копилку живой памяти народа, стали пословицами — лучшее доказательство того, сколь успешно выполнил Франклин свою задачу. В немалой степени повлияло на отношение к образу Ричарда и то, что чаще других издавалась часть альманаха, озаглавленная «Путь к изобилию» (1757), где сосредоточены рассуждения о бережливости, осторожности в делах, о пользе накопления и т. д., позволившие считать героя (а заодно и автора) глашатаем стяжательства.
Новый этап в творчестве Франклина начинается в предреволюционный период, когда рассмотрение проблем морали сменяется постановкой важнейших общенациональных политических вопросов. Обогащается и мастерство Франклина, который от сочного, близкого к народным истокам юмора переходит к сатире. Язвительной иронией пронизан, например, превосходный «Исторический очерк конституции и правительства Пенсильвании» (1759), которому Франклин предпослал эпиграф: «Те, кто готов отказаться от основной свободы ради кратковременной безопасности, не заслуживают ни свободы, ни безопасности». Очерк был горячо встречен передовыми кругами английской столицы, которые в разгоравшемся столкновении выступили в поддержку колонистов. Однако сам Франклин в ту пору исходил из необходимости сохранения союза с метрополией, веря, что можно ликвидировать злоупотребления посредством разумных законодательных мер. С этих позиций был написан также и «Допрос доктора Бенджамина Франклина в английской Палате общин» (1766). Однако его критика действий короны была столь сокрушительна, что даже не разделявший взглядов Франклина ярый противник всего просветительского учения Э. Берк был вынужден признать, что сам допрос напоминал попытку школьников атаковать своего учителя.
Убедившись в бесплодности попыток мирного урегулирования конфликта, Франклин обрушил на тиранов всю мощь своей сатиры. В таких произведениях, как «Эдикт прусского короля» (1773) или «Руководство к тому, как из великой империи сделать малую» (1773), он осыпает градом насмешек врагов американской свободы. Использовав в них одну из популярнейших в XVIII в. форм — форму просветительской притчи, Франклин беспощадно обнажает нелепость притязаний английской короны. Прибегнув к мистификации, он выступает в «Эдикте» от имени прусского монарха, требующего удовлетворения своих законных прав на Великобританию, а в «Руководстве», сохраняя усиливающую комический эффект невозмутимую серьезность тона, дает английскому королю советы, которые непременно должны привести к отторжению колоний, словно это и составляет предмет заветных желаний монарха. Перечисляя по сути дела реальные меры, которые предпринимала метрополия в отношении американских владений для укрепления своего господства, Франклин выставляет английских законодателей в смешном и жалком виде. От этих и других подобных им сатирических произведений Франклина тянется прямая нить к поздним памфлетам Марка Твена.
Не забывает он в это время и своих излюбленных тем: морали и воспитания. В разгар споров о судьбах Америки он пишет «Притчу против преследования» (1774), направленную против религиозной нетерпимости, которой особенно отличались пуритане. В конце 70-х и на протяжении 80-х годов XVIII столетия Франклин создает серию маленьких шедевров («Однодневка: символ человеческой жизни», 1778; «Свисток», 1779; «Диалог между Франклином и подагрой», 1780; «Искусство видеть приятные сны», «Нравственность игры в шахматы» — время написания последних не установлено), в которых с добродушным юмором, по-отечески наставляет в искусстве жить, довольствуясь скромными радостями и не отравляя существования ни бесплодной погоней за призрачным счастьем, ни упованием на потусторонний мир, призывает, несмотря на невзгоды и удары судьбы, твердо идти к намеченной цели.
Следует особо сказать о сочинениях Франклина, посвященных индейцам и неграм. Поборник просветительского учения о равенстве, он с поистине редкой для того времени широтой мышления утверждал принципы эгалитаризма в отношении всех рас. Непримиримый противник рабства, Франклин не раз призывал сограждан покончить с этим злом. Как и прежде, теоретические постулаты не остались простой декларацией, а нашли завершение в действии: видевший в рабстве «жестокое унижение человеческой природы» («Обращение к населению», 1789), Франклин основал первое в Соединенных Штатах аболиционистское общество и стал его первым председателем, положив тем самым начало движению, сыгравшему важную роль в общественной жизни страны.
