Все темы и сюжеты школьной драмы реализуются в «высоком» и «среднем» стилевом регистре. Однако в ходе спектакля «высокий» стилевой полюс имеет «низкий» противовес в виде интермедий или интерлюдий — небольших пьесок или фрагментов на анекдотические сюжеты из простонародной жизни.
Самые ранние из известных интермедий на украинском языке — две интермедии к польскоязычной драме Якуба Гаватовича о смерти Иоанна Крестителя, датируемой 1619 г. В первой из них сюжет близок одному из рассказов об Уленшпигеле о том, как плут-бедняк оставляет в дураках недалекого хозяйственного крестьянина. Во второй интермедии драматизирован сюжет, известный из «Римских деяний», о том, как три голодных крестьянина, найдя пирог, затрудняются разделить его между собой. Оба сюжета издавна популярны как в фольклорных, так и в литературных версиях; в украинских интермедиях им придан локальный колорит в обрисовке действующих лиц и обстановки.
Интермедиям присущи напряженность ситуаций, динамичность действия, живость и остроумие диалога, натуралистичность описаний (в рассказах о виденных во сне яствах, о мучениях грешников в аду), антитетичность положений, реакций и деталей обстановки, контрастность слов и выражений, почерпнутых из живой разговорной речи. Персонажи интермедий представляют собой маски определенных социально-психологических типов — хозяйственного крестьянина, плута, шляхтича, казака и т. п. Они родственны персонажам бытовой повести и новеллы-фацеции.
В украинской литературе XVII в. начинают преобладать явления, характерные для барокко, хотя в новых формах еще весьма интенсивно продолжают жить и ренессансные идеи. Барочный по преимуществу характер украинская литература сохраняет и в XVIII в., особенно в первой его половине. XVII век породил на Украине литературные произведения, темы и формы, значительно обогатившие духовную сокровищницу украинского народа.
*ГЛАВА 3.*
БЕЛОРУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА (Чемерицкий В.А.)
Развитие белорусской литературы в период со второй четверти по конец XVII в. происходило в сложных исторических условиях. Усиление социального и национального угнетения белорусского народа, разорительные войны, дальнейшее наступление Контрреформации и другие факторы вызвали упадок белорусской культуры и значительно задержали общий прогресс страны. Активизировались консервативные силы, в первую очередь церковь, которая пыталась восстановить свое пошатнувшееся господствующее положение в духовной жизни общества. Вновь повеяло духом Средневековья с его религиозным фанатизмом. В 1689 г. в Варшаве был сожжен на костре выдающийся белорусский мыслитель-атеист Казимир Лыщинский. По вине белорусских феодалов, перешедших на сторону правящего класса Польши, отказавшихся от борьбы за политическую независимость своей родины и развитие национальной культуры, белорусский язык в XVII в. был постепенно вытеснен польским во всех основных общественно-политических и культурных сферах, что и было узаконено специальным постановлением польского сейма (1696). Единственным хранителем национальных традиций, родного языка остался простой народ, томившийся в темноте и рабстве.
Развитие белорусской литературы в XVII в. осложнялось и тормозилось также общим кризисом средневековой системы древней белорусской литературы. Ее последним значительным взлетом была литература полемическая, упадок которой наметился в 30-е годы XVII в. Практически уже исчерпала себя полемика между сторонниками и противниками унии. По характеру своего содержания полемическая литература отстала от жизни, потеряла свою злободневность и, естественно, не могла удовлетворять духовные запросы времени. Не случайно попытка возобновить полемику и возродить полемическую литературу, предпринятая в 40-е годы некоторыми церковными писателями, например К. Саковичем, потерпела неудачу.
Последним представителем большой плеяды писателей-полемистов был в Белоруссии Афанасий Филиппович (1597—1648). Выходец из семьи ремесленника, он в 1627 г. принял монашеский сан и всецело отдался религиозной и общественно-политической деятельности. Как общественный деятель и как писатель А. Филиппович сформировался в духе традиций полемической литературы и братского движения. Он чувствовал глубокую духовную связь со своими предшественниками, борцами против унии, и считал себя непосредственным продолжателем их правого дела. Однако вторая четверть XVII в. была в Белоруссии еще более драматичной, чем первая. Наступил период максимального обострения социальных и национальных противоречий, наивысшего напряжения противоборствующих общественных сил, канун вооруженного выступления народных масс против своих угнетателей (1648—1654), и это не могло не сказаться на деятельности А. Филипповича.
Решительный и энергичный в поступках, непреклонный и бескомпромиссный в идейных убеждениях, А. Филиппович боролся против кровавого насаждения в Белоруссии и на Украине «проклятой» унии и даже ходил к московскому царю просить заступничества за православную веру. Он смело бросил вызов господствующим верхам Польши, предсказывая пришествие «суда страшного божьего», т. е. народную месть.
В историю белорусской литературы А. Филиппович вошел как автор «Диариуша» (дневника), представляющего собой своеобразное соединение полемической антиуниатской публицистики с автобиографическим повествованием. «Диариуш» находится еще в русле полемической литературы, однако в жанровом отношении он во многом близок к произведениям историко-мемуарного характера, в которых рассказ о событиях обычно связан с фактами личной биографии автора или преимущественно основывается на его личных впечатлениях. В отличие от писателей-полемистов конца XVI — начала XVII в. А. Филиппович почти совсем не касается догматических вопросов богословия. Направляя свой обличительный пафос против господствующих верхов Речи Посполитой, он основное внимание сосредоточивает на раскрытии бесправного положения белорусского и украинского народов, на описании истории их борьбы за традиционную веру. Для «Диариуша» характерны правдивость, напряженность, страстность и драматизм повествования, повышенная экспрессивность, а порой даже и религиозная экзальтация.
Взглядам А. Филипповича, при всем их демократизме, присущи определенные противоречия. Религиозный фанатик до мозга костей, вроде протопопа Аввакума, он считал унию основной причиной всех зол и ошибочно видел спасение своего народа и его национальное освобождение в возрождении православной церкви.
С более широких и передовых позиций выступал автор сатирических произведений «Речь Мелешки» (вторая четверть XVII в.) и «Послание к Обуховичу» (1655). «Речь Мелешки» написана в форме выступления на варшавском сейме реально существовавшего Яна Мелешки, бывшего в 1615—1622 гг. смоленским каштеляном, и является литературной мистификацией. Произведение направлено против засилия в Белоруссии иностранцев (поляков, немцев), которые чувствовали себя здесь полновластными хозяевами. Сознательно выдавая себя за человека, малосведующего в вопросах большой политики, прикидываясь этаким простаком, автор умело и остроумно пародирует их нравы и этикет, едко, с присущим ему острословием высмеивает слепое преклонение перед всем иностранным, свойственное белорусской шляхте, которая отреклась от своих национальных традиций и обычаев. Он смело обвиняет правящие верхи Польши в захватнической, колониальной политике на белорусских и украинских землях и подвергает беспощадному осуждению антинародную, верноподданническую позицию местных феодалов. Спасение своей родины писатель видит в изгнании всех иностранцев, «што до нас влезли противко праву нашему».
«Речь Мелешки» и близкое по своей идейной направленности, образно-стилистическому строю «Послание к Обуховичу» были значительным шагом вперед в развитии белорусской литературы по пути усиления критического направления и дальнейшей демократизации, что проявилось не только в народном взгляде их авторов на некоторые важнейшие проблемы общественно-политической жизни страны, но и в широком использовании народной фразеологии, юмора, сатиры. Более того, если во второй половине XVI — начале XVII в. наблюдается процесс олитературивания исторических, деловых записей, то здесь мы имеем дело с явлением иного рода: перед нами литературное произведение — продукт художественного творчества, умышленно выдаваемое автором за служебную речь или деловое послание. «Речь Мелешки» и «Послание к Обуховичу» следует рассматривать как явления этапные в истории старой белорусской литературы.
