Для понимания литературных взглядов Коменского показателен его незаконченный трактат «О поэзии чешской». Эта работа была написана еще в начале деятельности Коменского, она свидетельствует о широте его литературных интересов и гуманистическом характере устремлений. Автор выступает сторонником часомерного (метрического) стихосложения, на основе которого он предполагал возродить и «облагородить» чешскую поэзию. Языком литературы, по его мнению, должен быть чешский, ведь только тогда произведения чешских писателей станут понятны народу и в художественном отношении займут достойное место в литературе мира. Мысли Коменского, по существу, были прогрессивной программой литературного развития Чехии. В XIX в. некоторые его идеи, в частности о часомерном стихосложении, развивали Шафарик и Палацкий.
Мировое признание получили педагогические труды Коменского «Открытая дверь языкам» (1631), «Великая дидактика» (1638), «Мир в картинках» (1658), характеризующиеся проницательностью и некоторыми материалистическими представлениями. Коменскому принадлежит также ряд пансофических сочинений, в которых он стремился привести в систему всевозможные знания своего времени. Его гуманистические труды посвящены взаимоотношению народов, веротерпимости, вопросам всеобщего мира.
Понимая, как велико значение языка для национальной культуры, Коменский свыше сорока лет работал над составлением чешско-латинского словаря, который назвал «Сокровищница языка чешского». Находясь в эмиграции, Коменский издавал для своих соотечественников книги на чешском языке. Как дополнение к «Дидактике» он подготовил собрание чешских пословиц «Мудрость старых чехов».
Всего Коменским было написано около 250 работ. Не все они сохранились, а некоторые оставались неизвестными до XIX и даже до XX в. Ян Амос Коменский, чьи сочинения имели общеевропейское значение, был крупнейшим после Я. Гуса представителем чешской культуры.
Помимо Коменского, среди чешских писателей-эмигрантов заслуживает упоминания университетский профессор Павел Странский (1583—1637), также принадлежащий к Общине Чешских братьев. Свои патриотические воззрения он выразил в небольшом сочинении «Окрик на нерадивого чеха» (1618), в котором обращал внимание на опасность германизации. В изгнании Странский написал и издал в Голландии книгу «О чешском государстве» (1634). В ней он защищал чешских протестантов, доказывал незаконность захвата чешского трона Габсбургами, осуждал тех, кто угнетает народ и лишает города их законных прав.
Среди религиозных сочинений чешских эмигрантов выделяется оставшееся в рукописи десятитомное сочинение Павла Скалы из Згорже (1583—1640) «Церковная история», написанное на чешском языке с протестантских позиций. Оно интересно описанием событий, предшествовавших битве у Белой горы, свидетелем которых был автор. Повествование доведено до 1623 г.
Чешские писатели-эмигранты создавали за пределами Чехии и многие другие произведения (богослужебные, учебные, а также посвященные жизни в изгнании). Однако недостаток связей с Чехией сказывался на их литературной деятельности, интенсивность и значение которой с годами уменьшались.
Литературная жизнь в Чехии складывалась иначе. Иностранное духовенство и светские чужеземные авантюристы быстро почувствовали, как опасны для католической церкви гуситские традиции. Иезуиты старались уничтожить все, что напоминало народу о его национально-революционном прошлом. Если до середины XVII в. в Чехии еще появлялись некоторые произведения, преемственно связанные с литературой, возникшей до поражения у Белой горы, то в последующее время эта прогрессивная линия литературного развития ослабевает.
Печать и цензура находились в руках иезуитов. В противовес неугодным католической церкви чешским произведениям они стремились создать официальную литературу, служащую Контрреформации. Одним из распространенных литературных жанров становятся «легенды о чудесах». В них описывались страшные страдания мучеников и их посмертное небесное блаженство. С религиозными мотивами в легендах нередко переплеталась эротика. Не отличаясь художественностью и рассчитанные на невзыскательного читателя, эти произведения основывались на представлениях католического барокко, с его стремлением к эффекту и аффекту, которые римская церковь в борьбе с протестантизмом использовала для усиления воздействия на чувства верующих. Плодовитым автором религиозных легенд был глава иезуитской типографии Иржи Плахи (1585—1655). Наряду с легендой иезуиты культивировали духовную поэзию, обрабатывая ее средневековые образы в духе характерных для барокко представлений о бренности земной жизни. В этой области особую активность проявлял католический миссионер, патетический мистик Бедржих Бридел (1619—1680). Официальным поэтом был и Феликс Кадлинский (1613—1675), религиозный идиллик и буколист. Иезуиты, стремясь создать католическую литературу для простонародья, издавали книги и на чешском языке.
Портрет Яна Амоса Коменского
Гравюра 1642 г.
Меньшему давлению церкви подвергалась научная литература в Чехии. Одним из авторов, вставших на защиту чешской культуры, был иезуит Богуслав Бальбин (1621—1688), написавший ряд патриотических трудов о прошлом Чехии. В историю чешской литературы он вошел как автор латинского сочинения «Слово в защиту языка славянского, особенно чешского» (ок. 1676). Из-за цензуры оно не было опубликовано. Его издали лишь в 1775 г.
Внутричешскую литературную жизнь побелогорского периода характеризует то, что помимо печатной официальной литературы была еще и трудноконтролируемая — рукописная, бытовавшая среди мелкой шляхты и горожан. Как и в общеевропейской барочной поэзии, в ней развивалась любовная лирика. Таковы «Сборник песен, посвященный Анне Витановской» (1631, авторство не установлено) и большое поэтическое сочинение «Рассуждения Лыпирона» (1651), автор — Вацлав Ян Роса (ум. 1689). «Сборник Витановской» состоит из семнадцати самостоятельных любовных песен, «Рассуждения Лыпирона» составляют ряд взаимосвязанных песен любовного содержания с эпическими включениями. Для этих произведений характерны галантная вычурность слога, словарное разнообразие, множество пословиц, макаронизмов. С барочной поэзией их связывает образ страдающего «печального кавалера», тщетно домогающегося расположения возлюбленной. Типичное для барокко противопоставление души и тела преломляется в любовной чешской поэзии в самом понимании любви как источника страданий. Соединяя в себе отвлеченно-аллегорические образы, обращение к античным мифам, идиллизм и сентиментальность, слезливые ламентации и натуралистические зарисовки, эта поэзия в то же время тесно соприкасалась с ярмарочной и народной песней. При этом ее авторы не порывали с литературными традициями гуманизма.
Для литературной жизни Чехии XVII в. показательна острая борьба культуры официальной и культуры народной. В обстановке усиливавшейся германизации и надвигавшегося обострения классовых противоречий хранителем национальных культурных традиций становятся городские низы и крестьянство. Иезуитам не удалось создать такой литературы для чешского народа, которая привлекла бы его на сторону Контрреформации.
Особое значение имело в тот период народное творчество. Большой популярностью пользовались народные песни: социально-бытовые, ярмарочные, лирические, шуточные, сатирические, духовные и др. В песнях говорилось о тяжелой, беспросветной жизни крепостных, об их борьбе против панов. Порой в них звучала угроза господам и призыв к мести. Духовные (протестантские) песни импонировали народу тем, что были направлены против католической реакции. Чувства и мысли крестьян выражены в полународных рифмованных сочинениях с одинаковым названием «Отче наш» или «Сельский Отче наш», в которых, перемежаясь со строками молитвы, звучали жалобы на разного рода несправедливости, а иногда и едкие сатирические насмешки над феодалами.
