— А я и не отбрасываю, сеньорита. — Сейчас граф говорил уже холодным тоном. — В моем поместье нет бедности. Тем не менее, в жизни всегда должен быть хозяин и слуга. Если не будет ни того, ни другого, мы мало чего добьемся. Разница между ними может быть большей или меньшей, но принцип разделения работает везде.

— Это что-то вроде диктатуры!

— А что вы предпочли бы: беспомощность человека, который пытается делать то, что не умеет? Или опыт знающего человека?

— Я полагаю, это случай, когда из двух зол выбирают меньшее. — Тони с удовольствием увидела, что глаза графа потемнели от гнева.

— Сеньорита, — начал он, но к нему подошла Лаура Пассаментес и властно взяла его под руку.

— Рауль, дорогой, — тихо проговорила она, — я думаю, ваша точка зрения вполне ясна, — она презрительно взглянула на Тони. — Если сеньорита не признает ее, то она осталась в одиночестве. Может, потанцуем?

Выражение лица графа изменилось, и Тони заметила, что шрам, который так явно проступал с минуту тому назад, стал менее заметен сейчас, когда граф стал успокаиваться. Он мягко взглянул на Лауру, и Тони опустила голову, чтобы не видеть их. В этом взгляде было что-то интимное, и Тони не понимала, почему он вызвал в ней отвращение.

Позже вечером, когда Поль танцевал с Изабель. Тони стала размышлять, откуда на лице графа шрам. Вполне очевидно, он мог сделать пластическую операцию и совершенно от него избавиться, но он почему-то не сделал этого, и его лицо как-то странно беспокоило ее. Она чувствовала, что граф смотрит на нее, и быстро отвела взгляд.

Выйдя из гостиной, она прошла по коридору, который, как она увидела, вел в большой банкетный зал. Сейчас там было пусто, и она с удовольствием прошла по залу, осматривая все вокруг. Герб над камином был такой же, какой она видела на дверце его машины, и сочетание на нем серебра с пурпуром было великолепным. С минуту она изучала его, а затем повернулась и стала рассматривать огромный дубовый стол и такие же огромные стулья. Шкуры на полу, некоторые с головами животных, также придавали всему какой-то средневековый вид. Она подумала о тех ночах, когда здесь пировали и веселились… А теперь зал застыл в своем гордом великолепии. Она представила себе этот огромный стол, на котором теснились блюда с мясом и фруктами, и стояли серебряные чарки с красным вином… Она так погрузилась в свои мысли, что не заметила, как дверь открылась и чей-то голос произнес:

— В чем дело, сеньорита? Неужели небольшое расхождение во взглядах сделало наше общество неприятным для вас?

Тони резко повернулась. Светлые волосы красиво обрамляли ее слегка загоревшее лицо.

— Вы, надеюсь, не следили за мной? — сказала она, стараясь говорить с холодностью, которой не ощущала.

Он не ответил. Тони прижала руку к горлу и отвернулась, умышленно делая вид, что внимательно рассматривает гобелен, где была изображена охотничья сцена. Он подошел к ней, наблюдая смену выражений на ее лице.

— Вам нравится мой замок, сеньорита? — спросил он мягко.

— Конечно. Разве он может не нравиться? — спросила Тони резко.

— Но он не всем нравится. Вот, например, Поль: у него нет времени любоваться прекрасными вещами. Ему вещи нужно брать, использовать или уничтожать. Но никак не ценить.

Тони взглянула на графа с любопытством.

— Вы невысокого мнения о Поле, не так ли? — Она нахмурилась. — Но почему? Граф пожал плечами.

— Не мне лишать вас ваших иллюзий. Тони на мгновение сжала губы.

— Вам это и не удалось бы, — сказала она резко. — Что такого он сделал? Господи, ему только тридцать лет, он еще молод.

Граф слегка прищурил глаза.

— Сеньорита, вы, очевидно, совершенно не имеете представления о чем говорите, и я вам советую держать ваше мнение при себе. У меня есть причины не любить моего племянника, которые я не хочу обсуждать.

Тони раздраженно вздохнула.

— Ваша сестра, должно быть, много старше вас? — спросила она испытующе.

— Мать Поля ровно на 10 лет старше меня, — ответил он спокойно, — хотя почему это должно вас интересовать?

Тони задумалась. Значит, графу сорок лет. Внешне он выглядел моложе, но внутренне он был, очевидно, человеком, испытавшим крутые повороты. Она задумалась, не связана ли его нелюбовь к племяннику с матерью Поля? Может быть, он, как и его отец, не хотел впускать в семью человека другой национальности. Но ведь сам он женился на француженке, как сказал ей Поль. Тогда как все это понимать? Она подумала о беззаветной преданности Франчески своему отцу, и впервые какое-то сочувствие к девочке закралось ей в сердце. Ее отец был, конечно, не такой человек, который живет как монах, и она очень боится, что он женится на ком-нибудь совсем не подходящем. Тони вздохнула. Ведь это ее не касается, почему она об этом думает?

Она медленно пошла к двери.

— Вы уходите, сеньорита? — сказал он с издевкой. — Вам неприятно мое присутствие? Или оно выводит вас из равновесия?

Тони резко повернулась.

— Вы меня вовсе не выводите из равновесия, сеньор! — воскликнула она раздраженно.

— Нет?

— Нет. Только в том плане, что я не могу понять ваше предубежденное отношение к людям.

Граф взглянул на нее с гневом, и она с ужасом и волнением почувствовала, что знает слишком мало о человеке, способном на такой взрыв чувств.

Граф шагнул в ее сторону, она вдруг действительно испугалась и, не ожидая ответа на свой вопрос, выскочила из комнаты и побежала по коридору, ведущему в гостиную. В спешке она не заметила девочку, идущую ей навстречу, и чуть не столкнулась с Франческой. Та посмотрела на Тони изумленно, но Тони была не в состоянии думать, какое впечатление она производит. У нее было странное чувство, похожее на клаустрофобию, ей нужно было глотнуть свежего воздуха.

— Сеньорита, что-то случилось? Тони взглянула на нее, покачала головой и прикусила губу:

— Нет. Нет, конечно. Ничего не случилось. Извините меня.

Франческа смотрела ей вслед, и ее лицо было похоже на холодную злую маску.

На следующий день Поль сказал Тони, что граф снова уехал в Лиссабон. Тони испытала облегчение, хотя присутствие графа необъяснимым образом волновало ее.

— Когда мы уезжаем, Поль? — напрямую спросила она. — Мы здесь уже четыре дня. А ты ведь обещал, что это будет недолгий визит.

Поль поерзал на месте. Они сидели на пляже неподалеку от замка, и теплые лучи солнца ласкали их плечи. Он открыл портсигар и, вынув две сигареты, предложил одну Тони.

— А куда спешить? — парировал он. — Ты говорила, что тебе не нужно на работу, так как ее у тебя нет. Я думал, ты бы не отказалась от удовольствия ничего не делать и только есть, спать и греться на солнце.