Шли по лесу два товарища, и выскочил на них медведь. Один бросился бежать, влез на дерево и спрятался, а другой остался на дороге. Делать было ему нечего — он упал наземь и притворился мёртвым. Медведь подошёл к нему и стал нюхать: он и дышать перестал.

Медведь понюхал ему лицо, подумал, что мёртвый, и отошел. Когда медведь ушёл, тот слез с дерева и смеётся.

— Ну что, — говорит, — медведь тебе на yxd говорил?

— А он сказал мне, что плохие люди те, которые в опасности от товарищей убегают.

Спросил мальчик отца:

«Скажи мне, тятя, отчего это иной колос так и гнётся к земле, а другой торчмя торчит?»

— Который колос полон, — отвечал отец, — тот к земле гнётся; а который пустой, тот торчит кверху.

Мальчик стерёг овец и, будто увидал волка, стал звать: — Помогите, волк! Волк! Мужики прибежали и видят: неправда. Как сделал он так и два и три раза, случилось и вправду набежал волк. Мальчик стал кричать:

— Сюда, сюда скорей, волк!

Мужики подумали, что опять по-всегдашнему обманывает, — не послушали его. Волк видит: бояться нечего — на просторе перерезал всё стадо.

Волк видит — коза пасётся на каменной горе, и нельзя ему к ней подобраться; он ей и говорит:

— Пошла бы ты вниз: тут и место поровнее, и трава тебе для корма много слаще.

А коза говорит:

— Не за тем ты, волк, вниз меня зовёшь, — ты не об моём, а о своём корме хлопочешь.

Обезьяна несла две полные горсти гороху. Выскочила одна горошинка: обезьяна хотела поднять и просыпала двадцать горошинок. Она бросилась поднимать и просыпала все. Тогда она рассердилась, разметала весь горох и убежала.

Мышка вышла погулять. Походила по двору и пришла опять к матери:

— Ну, матушка, я двух зверей видела. Один страшный, а другой добрый.

Мать сказала:

— Скажи, какие это звери?

Мышка сказала:

— Один страшный, ходит по двору вот эдак: ноги у него чёрные, хохол красный, глаза навыкате, а нос крючком. Когда я мимо шла, он открыл пасть, ногу поднял и стал кричать так громко, что я от страха не знала, куда уйти!

— Это петух, — сказала старая мышь. — Он зла никому не делает, его не бойся. Ну, а другой зверь?

— Другой лежал на солнышке и грелся. Шейка у него белая, ножки серые, гладкие, сам лижет свою белую грудку и хвостиком чуть движет, на меня глядит.

Старая мышь сказала:

— Глупая ты, глупая. Ведь это сам кот.

Лев спал. Мышь пробежала по его телу. Он проснулся и поймал её. Мышь стала просить, чтобы он пустил её; она сказала:

— Если ты меня пустишь, и я тебе добро сделаю.

Лев засмеялся, услышав, что мышь обещает ему добро сделать, и отпустил её. Потом охотники поймали льва и привязали верёвкой к дереву. Мышь услыхала львиный рёв, прибежала, перегрызла верёвку и сказала:

— Помнишь, ты смеялся, не думал, чтобы я могла тебе добро сделать, а теперь видишь — бывает и от мыши добро.

Худой волк ходил подле деревни и встретил жирную собаку. Волк спросил у собаки:

— Скажи, собака, откуда вы корм берете?

Собака сказала:

— Люди нам дают.

— Верно, вы трудную людям службу служите?

Собака сказала:

— Нет, наша служба не трудная. Дело наше — по ночам двор стеречь.

— Так только за это вас так кормят? — сказал волк. — Это я бы сейчас в вашу службу пошёл, а то нам, волкам, трудно корма достать.

— Что ж, иди, — сказала собака. — Хозяин и тебя так же кормить станет.

Волк был рад и пошёл с собакой к людям служить. Стал уже волк в ворота входить, видит он, что у собаки на шее шерсть стёрта. Он сказал:

— А это у тебя, собака, отчего?

— Да так, — сказала собака.

— Да что так?

— Да так, от цепи. Днём ведь я на цепи сижу, так вот цепью и стёрло немного шерсть на шее.

— Ну, так прощай, собака, — сказал волк. — Не пойду к людям жить. Пускай не так жирен буду, да на воле.

Белка прыгала с ветки на ветку и упала прямо на сонного волка.

Волк вскочил и хотел её съесть.

Белка стала просить:

— Пусти меня!

Волк сказал:

— Хорошо, я пущу тебя, только ты скажи мне, отчего вы, белки так веселы.

Мне всегда скучно, а на вас смотришь — вы там, вверху, всё играете и прыгаете.

Белка сказала:

— Пусти меня прежде на дерево, я оттуда тебе скажу, а то я боюсь тебя.

Волк пустил, а белка ушла на дерево и оттуда сказала:

— Тебе оттого скучно, что ты зол.

Тебе злость сердце жжёт.

А мы веселы оттого, что добры и никому зла не делаем.

Митя накатался на саночках с ледяной горы и на коньках по замёрзшей реке, прибежал домой румяный, весёлый и говорит отцу:

— Уж как весело зимой! Я бы хотел, чтобы всё зима была!

— Запиши твоё желание в мою карманную книжку, — сказал отец.

Митя записал.

Пришла весна. Митя вволю набегался за пёстрыми бабочками по зелёному лугу, нарвал цветов, прибежал к отцу и говорит:

— Что за прелесть эта весна! Я бы желал, чтобы всё весна была.

Отец опять вынул книжку и приказал Мите записать своё желание.

Настало лето. Митя с отцом отправились на сенокос. Весь длинный день веселился мальчик: ловил рыбу, набрал ягод, кувыркался в душистом сене и вечером сказал отцу:

— Вот уж сегодня я повеселился вволю! Я бы желал, чтобы лету конца не было!.

И это желание Мити было записано в ту же книжку. Наступила осень. В саду собирали плоды — румяные яблоки и жёлтые груши. Митя был в восторге и говорил отцу:

— Осень лучше всех времён года!

Тогда отец вынул свою записную книжку и показал мальчику, что он то же самое говорил и о весне, и о зиме, и о лете.