– Именно.

– И как они это объясняют?

– А самое смешное, что никак. И даже потратили в свое время многие годы, чтобы опровергнуть это явление. Намаялись, бедолаги, плюнули и зафиксировали как аксиому.

– А это явление действительно можно опровергнуть?

– Действительно нельзя.

– Как ты его объясняешь?

– Элементарно. Представь, ты входишь в океан…

– Поль, я сегодня без плавок.

– Это дикий пляж, Рони, людей вокруг нет.

– Тогда ладно.

– Ты у берега, там – по пояс. В руке бумажная ленточка, которая лежит на воде. Ты держишь ее за самый кончик. Теперь беги к берегу. Чтобы представить, лучше закрой глаза.

– С закрытыми я, чего доброго, упаду.

– Валяй так. Бежишь?

– Бегу.

– Нет, ты как следует беги, давай-давай!

– Ну, скоро суша!

– Отпускай кончик ленточки.

– Есть!

– Поплыла?

– Да.

– С какой скоростью?

– … скоростью?.. Я понял, ее просто волна понесла.

– Верно, а бежал ты или не бежал, не имеет никакого значения. Или не бумажную ленточку бросил, а другое-какое плавучее дерьмо – одинаково будет.

– Отчетливо объясняешь. И у нас появляется волна?

– Совершенно верно, именно у нас с тобой возникает представление о космической волне как определяющем параметре пространства.

– То есть, оно не пустое, а силовое. И эта силовая волна несет частичку света фотон?

– Джейн-идиотка, кого ей еще было надо?

– Не отвлекайся.

– Тогда обрати внимание, если ты купаешься у берега Калифорнии, откуда ты знаешь, какая именно волна у островов Японии или на Африканском побережье?

– Могу услышать по радио.

– Да, или узнать по Интернету. Но нам по радио никто из дальнего космоса о своих событиях не рассказывает. И еще раз обрати внимание на волну в океане. Издали она гладкая такая. А на отдельных своих небольших участках разве она гладкая? Где-то вспенилась или еще что-то – ведь там сплошные неровности.

– Это ты уже про микромир?

– Про него. И не буду тебе морочить голову деталями, а просто скажу, что гравитация и есть результат действия этой волны. Разной в других частях космоса и в нашем собственном микромире.

Они снова чокнулись и допили бренди.

– Там есть еще одна фундаментальная глупость: эти люди рассматривают из одной независимой системы процессы, которые протекают в другой независимой системе.

– Как это можно, если системы между собой ничем не связаны?

– Видишь, тебе сразу понятно. А им нет. Поэтому у них и получаются растущие до бесконечности массы и прочая похабель. Но к кристаллам это уже не имеет отношения.

Рони с сожалением взглянул на часы:

– Ты мне потом подробно о них расскажешь, да? Мне уже скоро вылетать. А ты отправишься завтра десятичасовым рейсом. Билет тебе заказан. И ничего лишнего с собой не бери, вся амуниция для подземного пребывания для тебя приготовлена.

– Откуда вы узнали мои размеры?

– Смешной, недавно мы за десять минут узнали размер лифчика любовницы эквадорского президента.

– Большой?

– Нет, как ни странно.

– Есть еще одна просьба, Рони. Она как раз связана с тем, что мне перекрыли дальнейшее финансирование.

– Чтобы выдали часть денег вперед? Не беспокойся, аванс уже предусмотрен.

Поль мотнул головой:

– Другое. Понимаешь, производство сильных жидких кристаллов – довольно дорогая штука. По моим расчетам, их можно было бы очень дешево производить из естественных растущих кристаллов – сталактитов, сталагмитов – путем обработки специальным лазерным методом. Но доставить в лабораторию огромный кристалл дорого, да и лаборатории уже нет. А портативную лазерную установку мне выдадут под залог.

– Ты хотел бы проверить свой метод на месте?

– Да, именно.

– Формально я должен согласовать это с руководством. Насколько такое дело может задержать нашу основную работу?

– Ни насколько. Установку достаточно поставить на ночь, когда мы будем спать.

– Тогда можешь считать, что разрешение уже получено.

– Дже-йн, здравствуй, сестричка. Ты знаешь, кого я сегодня встретил?

– Не валяй дурака, Поль. Как прошел совет?

– Подожди, я встретил сегодня…

– Не морочь голову! Ты провалился?

– Молодежи понравилось, было много хороших вопросов.

– Тебя выбросили из университета? Я поняла, Господь Бог так рано забрал наших родителей, чтобы они не дожили до этого позорного дня! Теперь, Поль, ты решил отправить на тот свет бедного дедушку?! Негодяй, все, что я тебе говорю, уходит в песок! Из маленького негодяя ты вырос в большого. Не смей отводит трубку от уха!

– Я слушаю, Джейн.

– Что толку?! Почему ты не можешь работать как все по стандартам?!

– Сестричка, о тебе пишут, что ты нестандарт и новатор, я прочитал с таким удовольствием…

– Плевать на твои удовольствия, дурак! Сначала я десять лет работала именно по стандартам! Дед говорит: «Если курица не может нести обыкновенные яйца, не жди от нее золотых». Поль, к тридцати годам ты будешь никем и нигде.

– А-а…

– Господи, моего брата выкинули из уни-вер-си-тета!

– Мне предложили очень дорогую работу.

– Что?!

– ФБР.

– Кто?!

– Я тебе расскажу, я скоро буду рядом. Ты не волнуйся, Джейн, ты только не волнуйся, и… ну правда, зачем огорчать всякими мелочами дедулю?

– Он с тебя шкуру спустит!

Поль некоторое время слушал гудки, раздумывая – «сдаст» его милая сестрица деду или не «сдаст».

Ночью приснился сон. Цветной, что никогда не бывало по хорошему поводу.

Он сам – на улице неизвестного города, прямо посреди проезжей части, но пустой от машин. Там ему неудобно и неловко. А люди на тротуарах – все со знакомыми рожами. И девчонка-журналистка говорит что-то в большой микрофон, показывая в его сторону пальцем. Но как-то мимо. И Поль цепенеет от ужаса: совсем рядом – на лошади дед. С искаженным от гнева лицом и с толстой в свешенной руке плеткой. Озирается вокруг и тоже его не видит. Вдруг девица бежит прямо к нему: «Он, он забрал мой дом!». Она подбегает вплотную, но лицо меняется, и он видит свою сестру Джейн. Хочет сказать, что не забирал ее дом, а автомобиль – вовсе не дом, и она подарила его сама, но понимает, что не успеет, все его видят, и сейчас будет крышка…

– Тьфу, в болото! – На будильнике было без несколько минут до звонка.

Как он вовремя проснулся! А то б растерзали. Думали, он до самого звонка будет спать. Хе-хе, не на того напали.

С другой стороны, шевельнулось в успокоившейся голове, может и вправду – бросить все и отправиться на ферму к деду, обучиться лошадиному делу?.. Ну, хлестнет дед пару раз плеткой, скажет: «Говорил тебе – не лезь в лаборатории препараты нюхать? У тебя голова от этого в полоумство войдет! Говорил?». Поль понуро кивнет, получит напоследок щелбан, и они с дедом запьют все это хорошим виски. Потом он женится на какой-нибудь местной кукурузной девочке, потом она нарожает ему детишек, они будут расти, вырастут… и полезут в лаборатории препараты нюхать. Что получается? Он окажется лишним звеном в цепи.

– Нет, дедуля, – произнес Поль, запуская душ. – Фигу тебе, дорогой!

Поль вылетел, как и положено, десятичасовым рейсом, был встречен в аэропорту кем-то из сотрудников Рони, а еще через тридцать минут сидел с самим Рони на заднем сиденье джипа, за которым шла грузовая машина с бойцами его команды, провиантом для пещерной жизни и прочими причиндалами.

Он совсем не думал о законах своего штата – есть там смертный приговор или нет. Оказывается – есть. Смерть все равно придет. Такая, пожалуй, лучше, чем та, что пришла к матери. Она и не говорила про боль, не думала, что это серьезно. Потом хирурги сказали, что за результат не ручаются, пусть сама выбирает – химию или нож. Когда он перед операцией пришел в клинику, они немного поговорили о доме, потом помолчали, и на прощание мать сказала: «Вот». Он не запомнил свои слова, только потом на улице мелькнула мысль от синего неба над головой: «За что?».