Потому посланец Дэйва и торчал на вокзале, а потом в скверике, пытаясь обнаружить существование «хвоста». Дорога для него была спокойной, ничего подозрительного Малахов — Буратино не заметил. Но это ничего не значило. Его могли вести от Москвы до Трубежа самым необычным образом, ну хотя бы с помощью тех же Марии Михайловны и Семена Гавриловича, которые могли оказаться вовсе никакими не супругами, а сотрудниками контрразведки. А по прибытии в Трубеж он, Сергей Сергеевич, был бы передан другим лицам, которые довели бы его до самого Красюка.

Все это учитывал Буратино и был предельно осторожен. До встречи с резидентом на нем почти ничего компрометирующего нет. Ну, фальшивые документы и незаконный переход границы, ну, ряд цифр, записанных тайнописью. Расшифровать послание, направленное Красюку, чекисты не смогут, нужна книга для расшифровки, а она у резидента.

А вот если его, Буратино, возьмут во время или после встречи с Красюком, тогда хана, и обнаруженные у него секретные документы ничем, кроме как шпионской деятельностью, не объяснишь. Правда, он их должен отправить бандеролью — и тогда со всех ног отсюда… Но дадут ли ему сделать это?

Сергей Сергеевич знал, на что идет, человеком он был сильным, умеющим обуздывать эмоции, не поддавался чувству страха и приучил себя к мысли о возможном провале. Вместе с тем, его отличали осторожность, способность тщательно продумывать каждый свой шаг, сметливость. Сейчас главным была осторожность.

Он дочитал отрывок исторической повести о Евпатии Коловрате, напечатанный в «Уральском следопыте». Его, происходившего из белоэмигрантской семьи и выросшего среди разговоров о том, что большевики ликвидировали историю дореволюционной России, приятно удивил интерес молодежного журнала к событиям семисотлетней давности, и Малахов с некоей горечью подумал, как плохо он, специалист, знает эту страну и ее людей. И тут же отогнал от себя праздные мысли.

Пора было действовать. Судя по всему, наблюдения за ним не было, а оставаясь еще на вокзале, он мог бы вызвать подозрение и у обычного милицейского постового.

Сергей Сергеевич поднялся со скамейки и неторопливо направился к зданию вокзала. Он прошел в зал автоматических камер хранения. В зале было пусто, свободных камер достаточно. Малахов оставил в одной из них свой пузатенький портфель, положил на него сверху плащ, день был солнечный, жаркий, и вышел в зал ожидания. Здесь он словно невзначай остановил проходящего мимо пассажира и спросил, как добраться до центра города. До центра было пять остановок на автобусе, но последним Сергей Сергеевич не воспользовался, он направился в Трубеж пешком.

По дороге Малахов останавливал прохожих, хотя прямая улица вела его от вокзала к гостинице «Серебряное копытце». Дважды спрашивал Сергей Сергеевич у встречных и про время. Делал он это не случайно. Ведь если за ним идут по следу, идут так, что он этого пока не может обнаружить, то пусть хоть силы чекистов распыляться. За каждым человеком, с которым он заговорил, другими словами, вступил в контакт, будет установлено теперь наблюдение — а вдруг это связник Буратино? Вот и набирал себе Сергей Сергеевич мнимых сообщников, пусть, мол, контрразведчики поломают головы…

По телеграмме, которую организовал Дэйв, для корреспондента «Кооператора» из Москвы номер был заказан. Малахов сказал, что останется в городе только на сутки, завтра уедет в село, и потому паспорт его на прописку не взяли, вернули владельцу, записав в книгу приезжих необходимые данные.

В номере Малахов выкурил сигарету, постоял у окна, глядя на улицу, затем спустился вниз и спросил у администратора, где бы он мог пообедать.

— У нас ресторан хороший, сходите туда, пельмени ручной выделки, фирменное блюдо. А то в диетическое кафе, это за углом, налево.

В ресторан Сергей Сергеевич вошел с журналом «За рубежом» в руках. Журнал он положил сложенным пополам, названием вверх, и принялся ждать.

Обед подали быстро. Когда Малахов расплачивался с пожилым седеющим официантом, то, неловко повернувшись, смахнул локтем журнал на пол. Официант наклонился и подал журнал клиенту. Малахов поблагодарил официанта и спросил:

— Где у вас купаются? Жаркий день, не правда ли?

— Вы правы, — ответил официант, передавая Малахову сдачу. — Сегодня довольно тепло. А купаться надо в озере Высоцком. Там отменный пляж, и народу в будний день не густо. На шестом автобусе от гостиницы, остановка так и называется — «Пляж».

— Благодарю вас, — сказал Сергей Сергеевич. — Пельмени у вас превосходные.

На остановке он взглянул на часы. Время еще есть. Ровно в пятнадцать часов местного времени он, Буратино, должен лежать подле четвертой кабинки для раздевания, если считать от вышки спасательной станции вправо, лежать вверх спиной, в голубых плавках с тремя белыми полосами по верху. В таком положении Буратино должен оставаться ровно десять минут. Затем ему необходимо сесть лицом к воде и начертить прутиком на песке цифру, обозначающую номер в гостинице. Вот и все, что содержалось в инструкции Дэйва, которой снабдил он Малахова для связи с резидентом. Остальное его не касалось, остальное было делом Красюка, он сам найдет теперь Буратино, выйдет на него с паролем, а пароль Сергей Сергеевич помнит наизусть.

Шестнадцать часов местного времени. Теперь можно идти в гостиницу и ждать до вечера. В двадцать ноль-ноль Малахов выйдет на улицу и будет прогуливаться перед гостиницей. Затем ужин в «Серебряном копытце» и ожидание в номере. Если до утра резидент не обнаружит себя, Малахову надо выехать в село Крутиху, заняться там два дня корреспондентскими делами и вернуться снова в Трубеж. В Трубеже его будет ждать указание резидента, как поступать дальше. Если и в этот раз Красюк не обнаружит себя, Малахову надлежит выехать в Каменогорск и получить на Главпочтамте, в отделе «До востребования», письмо с инструкцией.

Что ему предпишут делать в дальнейшем, Сергей Сергеевич не знал, да и не пытался ломать голову над этим.

Он оделся, вышел на автобусную остановку и через треть часа был у себя в номере. Не раздеваясь, Малахов улегся на кровать и отключил сознание от всего, что было связано с его заданием здесь, в Трубеже. Надо было дать мозгу отдохнуть, освежиться. Он сделал все как надо, и теперь ход остался за Красюком.

Когда Сергей Сергеевич был моложе и менее опытен, он порою тратил психическую энергию на то, чтобы представить себе, вообразить, кем окажется связник, как, каким образом войдут с ним в связь. Теперь он давно понял, что подобная нагрузка на психику приносит лишь вред, утомляет мозг, создает в нем, Буратино, внутреннюю напряженность, а все это ему, с какой стороны ни подойди, совсем ни к чему.

Зазвонил телефон.

Сергей Сергеевич медленно поднялся с кровати, подошел к столу, где стоял аппарат, но брать трубку не торопился. Телефон позвонил еще дважды и смолк. Если это Красюк, то сейчас резидент позвонит снова, дождется двух сигналов и вновь положит трубку. Разговор может начаться лишь с третьего захода.

— Малахов слушает вас внимательно, — произнес Сергей Сергеевич фразу условленной конструкции.

— Я туда попал? — спросил мужской голос.

— А куда вы хотели попасть?

— Я звоню из Сосновского сельсовета, мне нужна контора стройучастка номер восемь…

— Вас неправильно соединили, гражданин. Это двадцатый номер гостиницы «Серебряное копытце».

— Вот незадача, — сокрушенно проговорил мужской голос. — Тридцать пять минут не могу дозвониться. Вы уж извините, товарищ.

— Бывает, — ответил Сергей Сергеевич, опустил трубку на рычаг и облегченно вздохнул.

«Ну вот, — подумал он, — резидент на месте, все в порядке; канал связи установлен».

Если бы кто-нибудь и слышал случайно их разговор по телефону, то ему и в голову не могло б прийти, что этот невинный диалог означал, что сегодня ночью Буратино должен найти дом номер восемь по улице Сосновой, войти в подъезд, в ряду почтовых ящиков, прикрепленных на стене первого этажа, найти ящик тридцать пятой квартиры и вытащить оттуда документы, ради которых он проделал столь длинный и опасный путь.