Я всегда оставляла время для второго раза, если партнеру того хотелось. А ему захочется, если с ним поработать как надо. Американцы потому такие паршивые любовники, что американки – паршивые любовницы. И наоборот. Что в лоб, что по лбу. За что платишь, то и получаешь.
И этот промежуток от двадцати минут до часу – самое лучшее на свете время для интимной беседы.
– Хочешь первым в ванную? – спросила я.
– Не к спеху. – Голос рокотал в груди у Джорджа, к которой я прижималась ухом. – А ты?
– Не горит. Джордж, это было здорово. Как раз то, что мне надо.
Благодарю, сэр.
– Морин, это про тебя Шекспир сказал: "Другие пресыщают, но она лишь разжигает голод".
– Полно тебе.
– Нет, правда.
– Если будешь почаще повторять, то я поверю. Джордж, когда ты встанешь, не достанешь ли те конверты? Погоди. Есть у тебя время на второй раз?
– Есть. Для этого время и существует.
– Хорошо. А то я не стала бы терять драгоценные минуты на разговоры о делах и уж заставила бы тебя воспрять побыстрей, если бы ты спешил.
– Ты – да не заставишь! Но я управился со всеми сегодняшними делами до десяти, чтобы остаток дня посвятить Морин. – Он поднялся, достал два конверта и протянул мне.
– Нет, я не хочу до них дотрагиваться. Осмотри их внимательно, Джордж – не могла ли я каким-то образом совершить подлог?
– Не вижу как. Я храню их с четвертого июля сорок седьмого года, – он улыбнулся мне, а я ему. В тот день мы с ним были в постели во второй раз.
– Это был твой день рождения, девочка, а подарок получил я.
– Нет, мы обменялись подарками, ко взаимному удовлетворению. Проверь все-таки конверты, Джордж – может быть, их вскрывали? Нет, ближе не подходи – вдруг наколдую.
– Мы с тобой тогда расписались на обратной стороне каждого конверта, прихватив клапан. Свою подпись я знаю и видел, как расписывалась ты.
По-моему, их не мог вскрыть даже Гудини.
– Тогда, пожалуйста, открой конверт номер один, Джордж, и прочти то, что в нем лежит, а потом спрячь обратно в свой карман на "молнии".
– Как скажешь, милая. – Он вскрыл конверт и прочел: "4 июля 1947 г. Весной 1951 года человек, называющий себя "доктор Пинеро", вызовет бурное негодование ученых и компаний по страхованию жизни, заявив, что может предсказать дату смерти любого человека. Он займетсясвоими предсказаниями, превратив это в бизнес, и несколько месяцев будет процветать. Затем его то ли убьют, то ли он погибнет от несчастного случая, а его аппаратуру уничтожат. Морин Джонсон".
Пока Джордж читал, я снова вспоминала ту ночь – 29 июня 1918 года.
Брайан уснул, а мы с Теодором совсем не спали. Я то и дело шмыгала в ванную и стенографически записывала все, что рассказывал мне Теодор, – а он говорил много такого, чего не сказал судье Сперлингу, Джастину и мистеру Чепмену.
– Интересно, – сказал Джордж. – Я лично никогда не верил этому доктору Пинеро. Должно быть, это было какое-то крупное надувательство.
– Не в этом же дело, Джордж. – Заметьте, что в моем голосе не было раздражения.
– А в чем же?
– Теперь уже не важно, был он шарлатаном или нет. Он погиб, его оборудование уничтожено, записей не осталось. Так писал и "Тайм", и все газеты. Все это произошло в прошлом, пятьдесят первом году. А конверт хранится у тебя с сорок седьмого. Откуда же я все это знала?
– Я и об этом подумал, – мягко сказал он. – Ты скажешь мне?
А как же, Джордж. Ко мне явился человек со звезд, из далекого будущего, он был со мной в постели и рассказал мне все это, думая мне помочь. А потом его убили на войне, которая была не его войной. Из-за меня. (Теперь я знаю, что он вернулся на свою звезду и я, потеряв его, нашла вновь… и вот сама потерялась, еду в темном фургоне в компании чокнутого кота. Пиксель, не уходи больше!) – Я прорицательница, Джордж.
– Прорицательница? Гадалка то есть?
– Скорее пророчица. Во всех этих конвертах содержатся пророчества.
Перейдем к номеру два. Нет, пока не вскрывай. Джордж, я за последний месяц была у вас в конторе?
– Насколько я знаю, нет. Единственный раз ты была у нас, если мне не изменяет память, два года назад. Мы с тобой условились пообедать, и ты предпочла заехать за мной, а не наоборот.
– Верно. Так вот: ты, конечно, читал "Уолл-стрит Джорнэл". А поскольку ты директор корпорации, владеющей атомной электростанцией, то, полагаю, внимательно читаешь там все, что имеет отношение к энергетике.
– Конечно. Менеджер должен быть в курсе всех тонкостей своего бизнеса.
– И что же нового сейчас в энергетике?
– Да ничего. Обычные незначительные колебания.
– Новых источников энергии не намечается?
– Ничего существенного. Ведутся эксперименты с ветряными двигателями, но ведь ветряки, даже усовершенствованные, новшеством не назовешь.
– А солнечная энергия, Джордж?
– Солнечная? Да, в "Джорнэл" была статья. Об отражателях. Прямое преобразование солнечных лучей в электричество. Занимаются этим два длинноволосых ученых мужа, доктор Арчибальд Дуглас и доктор М.Л.Мартин. Да только ничего у них не выйдет, Морин. Если хочешь вложить туда деньги, лучше не рискуй. Представь только, сколько в году пасмурных дней, сколько времени бывает темно, как снижает снег потенциал солнца. Прогоришь.
– Джордж, открой второй конверт.
Он открыл и стал читать:
– "Двое ученых, Дуглас и Мартин, откроют высокоэффективный способ преобразования солнечной энергии в электрическую. Солнечные экраны Дугласа-Мартина произведут революцию в энергетике и окажут влияние на все отрасли экономики двадцатого века". Право, не знаю, Морин, как такой недостоверный источник…
– Джордж, Джордж! Откуда я, по-твоему, узнала в сорок седьмом году о солнечных отражателях, открытых совсем недавно? Откуда я взяла фамилии Дуглас и Мартин?
– Не знаю.
– Я уже говорила и снова повторяю: я пророчица. В конверте номер три сказано, как "Гарриман Индастриз" следует финансировать солнечные экраны Дугласа-Мартина. Следующие три конверта тоже имеют отношение к энергетике, к энергии, к силе, к власти – ты не поверишь, какие грядут перемены.
Однако придется поверить, когда мы начнем вскрывать эти конверты один за другим. Весь вопрос в том, вскрыть ли их задним числом, как эти два тогда я только и смогу сказать "говорила я тебе", – или вскрывать их загодя, чтобы мои пророчества принесли пользу?
– Что-то я озяб. Одеться или вернуться в постель?
– Дорогой мой! Я слишком увлеклась делами. Иди в постель, Джордж, и я постараюсь тебя согреть.
Он так и сделал, и мы обнялись, но главного чуда не состоялось.
– Переходить к магическим пассам, Джордж? Или хочешь еще отдохнуть?
– Морин, что тебе нужно от "Гарриман Индастриз"? Ты ведь раскрылась не только для того, чтобы меня озадачить?
– Конечно, нет, Джордж. Я хочу, чтобы меня выбрали в директорат ведущей компании "Гарриман Индастриз". Впоследствии я пригожусь вам и в правлениях дочерних компаний. Но когда обнародовать очередное пророчество, всегда буду решать я – время здесь главный фактор.
– В директорат! У нас в правлении нет женщин.
– Будут, когда ты выдвинешь меня и я буду избрана.
– Морин, полно тебе! Все наши директора – главные держатели акций.
– Сколько нужно иметь акций, чтобы тебя избрали?
– Пай соответствует общим правилам. Но наша компания придерживается практики крупного владения – в головной фирме или в одной из дочерних.
– Каков же ваш пай? Или, скажем лучше, сколько он составляет в долларах? В разных корпорациях пай ценится по-разному – весьма по-разному, сказала бы я.
– Мы с мистером Гарриманом считаем, что у директора должно быть по крайней мере на полмиллиона акций по их рыночной стоимости – или он должен приобрести их вскоре после избрания. Тогда он хорошенько думает о том, за что голосует.
