Встречи кратки, очень редки,
С горечью в осадке.
В неизвестности, как в клетке,
Как водящий в прятки.
Песню грустную запел
И сижу в прострации.
Забурел я, забурел
Вне цивилизации.
Пункт один включён в повестку,
Стал он клином света.
Посылаю эСэМэСку —
Снова без ответа.
В одиночку залетел
Штирлицем без рации.
Забурел я, забурел
Вне цивилизации.
Заблудился в мыслях где-то
И впотьмах плутаю.
Я сегодня «Амаретто»
«Клинским» запиваю.
Выбрал сам себе удел —
На кого кассация?
Забурел я, забурел
Вне цивилизации.
Стих пишу исповедальный
В майской глухомани,
Будто в суете вокзальной
С прошлым расставанье.
И перрон враз опустел,
Время в консервации.
Забурел я, забурел
Вне цивилизации.
В стихах моих чернуха
Недовольна мной подруга.
На меня она в обиде,
Что в стихах моих чернуха.
Ну а если сплошь непруха?
Если век её не видел?
Чтоб не плакаться по-новой,
Темп частушечный избрал.
Дескать, я мужик весёлый,
От разлуки долгой квёлый —
Вот и прёт чернухи вал.
Лесной человек
О чём же писать человеку лесному?
Палитра его не богата.
О тропках заросших, берёзках и снова
О белках и песнях пернатых?
Да, белка меня угощает орехом
И дятел встречает морзянкой.
А стал потому я лесным человеком,
Что здесь тет-а-тет с северянкой.
О том напишу, что мне лес — панацея
От звона натруженных нервов,
О том, что смогу без помехи тебе я
Излиться дремучестью перлов.
Что слышится в шорохе крон тополиных
Твой шёпот в бессонные ночи.
Что снова румянятся гроздья рябины,
и август опять, между прочим.
Любовь-утешенье
Не заводи затхлость,
А буря на море —
Нежданная радость,
Незваное горе.
Живу ожиданьем,
Гоню наважденье.
Любовь — наказанье,
Любовь — искупленье.
Ударила штормом,
Сердечным запоем
По нравственным нормам,
Моральным устоям.
Тревожное счастье,
Безумства мгновенье —
Любовь, как причастье,
Любовь — прегрешенье.
Истерзан, ревнуя
И веря с опаской,
Пылаю, ликуя,
Обманутый лаской.
Свиданье — разлука,
Погибель — спасенье.
Любовь — моя мука,
Любовь — утешенье.
Я ей дарил стихи ...
Я ей дарил стихи,
Она дарила мне.
И каждый стих — не ложь, а откровенье.
Не довелось сидеть обнявшись при луне,
А виртуальность сделала все тенью.
Тупик надуманных проблем.
Мы виртуально оба виноваты.
Хоть ангел вдохновенья нем,
Но не смирилась мысль
С реальностью утраты.
Кислый настрой
Иссякла ко мне Божья милость,
С утра уже кислый настрой.
Увы, в этот год не случилась
Желанная встреча с тобой.
Играет судьбой нашей случай,
Избравший для встреч виртуал.
Ему ведь не скажешь 'Не мучай.
Давно я ее не видал'.
И так вот живешь в ожиданье
От встречи реальной тепла.
Но снова грустит осязанье,
А в будущем серая мгла.
О судьбе
Вот угораздило тебя
явиться в мир в ненастье ноября
с его дождливой хлябью,
сырой промозглой зябью.
Хотя, быть может, я неправ,
совсем не тот ноябрь в степях
под Сальском.
Ласкает там он бабьем летом.
Мне климат этих мест неведом.
Короче, было суждено
тебе на свете появиться.
А мне в тот час в мое окно
несмело постучала птица.
Мне весть доставил голубок:
в пеленках гукает мой Рок.
Летят года.
Меня Судьбою завернуло
На сайт болтливого
и склочного Артбулла.
Как божий дар, как божья кара
(да, все в руках Судьбы),
как Геркулесовы столбы,
твоих стихов встречает пара.
Я восхищен, я поражен
сюжетом их и исполненьем,
и поделиться своим мненьем
Всевышним был приговорен.
Тот 'Зимний вальс'
с его не зимней теплотой
и 'Лазаревский' — смелость
с тех давних пор смутили мой покой —
так встретиться хотелось!
И в океан из Средиземья
за Геркулесовы столбы,
из мира скуки и безтемья
в мир Музы, коей стала ты.
А ты уж в стороне другой.
Оставив зной тюльпанового юга,
живешь, где от тебя подать рукой
безмолвие полярного завьюженного круга.
Минутной оказалась встреча,
но в душу врезана резцом Судьбы.
Порезы эти только время лечит,
а время для меня ведь ты!
Светлый сон
Звучит прощальный вальс, и осень
устанет скоро от дождей,
с деревьев лист последний сбросит,
исчезнет в золоте лучей.
Зима присмотрит за приданым:
на сколько мир ко сну готов,
и вместо покрывал туманных
прикроет мантией снегов.
Метель следы воспоминаний
сотрет, и жизнь, как белый лист.
А у Земли вновь возраст ранний,
и список прегрешений чист.
Вновь притупится память лета,
как-будто был не я, а клон.
И там, за снежной далью, где-то —
Ты — не реальна. Светлый сон.
В соловьиной ночи
В соловьиной июньской ночи
Колокольцами россыпью звёзды.
Серебрятся причёской берёзы
В свете лунной ущербной свечи.
Как хрустальные струйки ручья,
В тишине соловьиное соло.
Может, это заветное слово?
Может, это сигналит свеча?
Затерялись в тюльпанах следы,
Истончилась призывность флюидов,
Позабыты былые обиды,
Как мираж, растворились мечты.
Неумолчное время стучит,
Оставляя всё светлое в прошлом.
На душе как-то муторно, тошно
В соловьиной июньской ночи.
Все мы строим замки из песка ...
Все мы строим замки из песка
и играем в герцогов и фрейлин,
любим слушать 'пули у виска'
и смотреть, как киновраг застрелен.
Нам по нраву свара у коллег,
любим зубы скалить, видя палец,
слезы лить, выдавливая смех,
горло грызть, используя 'свой шанец'.
Это жизнь, и каждый в ней актер
(так сказал не я, а умный классик —
я бы до такого не допер),
каждый миг, минутку, каждый часик.
Не состоявшийся романс
Мы оба сильные натуры,
свой принцип главное для нас.
Характер твой — колоратура,
а мой, как геликонов бас.
И не нашлось у нас созвучий,
и резал слух наш диссонанс.
Звучал, как реквием тягучий,
несостоявшийся романс.
Мы компромиссов не желали
и не искали к ним пути,
и вот, друг друга потеряли,
едва успевшие найти.
Портальному миротворцу
Ведь это нужно так уметь —
одних друзей иметь!
А недруги, секрет открой,
тебя обходят стороной?
Быть может, стОит уваженья
И миролюбие Луки,
И Иисуса всепрощенье,
Святая жертвенность щеки.
Тебе по морде. Так, слегка.
А ты в ответ: bye-bye, пока.
Какую нужно выдержку иметь,
чтоб утереться и стерпеть.
Во-во, и будешь щёки подставлять —
за что от Господа награда.
А лучше хаму сдачи дать,
чтоб было неповадно.
Создать коммуну в зоопарке!
Ну чем не ноевский ковчег?
Сожрут без жарки и без варки
Чуть зазевавшихся коллег.
Нет, эта ноша непосильна —
Быть миротворцем у зверят.
Волкам не суждено умильно
Следить за играми козлят.
Свалить бы в сторонку
Сайт засосал воронкой,
закрутил беспощадным смерчем.
В самый раз бы свалить в сторонку,
но без воли противиться нечем.
И торчу в нём забытый Богом,
упиревши взгляд в монитор.
Стал я жертвой подлога —
