Мальчик кивает и тут же, спохватившись, отвечает вслух:

– Ясно.

– Хорошо, садись. Сейчас я отвечу на твой вопрос, но прежде представлюсь.

Рыжий опускается на стул, и все снова оборачиваются к женщине.

– Итак, меня зовут Марина Яковлевна. Можете называть меня так или просто – Учительница. С этого момента я начну обучать вас искусству Плетущих. Что это такое, объясню позже, потому что сперва хочу услышать, какие вопросы у вас есть.

Я слушаю ее с огромным удивлением, совершенно не понимая, о чем она говорит. Какое искусство? Какие Плетущие? Что это за предмет? Я не помню, чтобы в школе была такая дисциплина.

– Слушаю, – кивает Учительница кому-то с задних рядов.

– Как называется ваш предмет? – снова спрашивает Рыжий.

– Предметов будет много, – отвечает Марина Яковлевна, – и учить вас буду не я одна.

– Но нам никто не говорил о ваших уроках. У нас даже учебников нет по вашему… по вашим предметам, – недоумевает мальчик.

– Вам никто и не мог рассказать обо мне, потому что мои предметы не предусмотрены обычной школьной программой, – серьезно отвечает Учительница, и я понимаю, что мне нравится, как она разговаривает с нами – словно со взрослыми, а не старается, как большинство учителей, отмахнуться от некоторых вопросов.

– Я не помню, как здесь оказалась, – жалобно произносит девочка за соседней партой.

– У тебя есть еще вопросы? – спрашивает женщина Рыжего.

– Я тоже не помню, как здесь оказался, – произносит он удивленно.

– И я…

– Я тоже…

Недоуменные испуганные голоса детей становятся громче, когда они высказывают вслух одну и ту же мысль.

– А ты помнишь? – спрашивает меня соседка по парте.

– Нет, – отвечаю ей. – А ты?

– Тоже не помню.

– Дети! – голос Учительницы звучит резко и громко, отчего все замолкают, а некоторые даже испуганно смотрят на нее. – Дети, – уже гораздо спокойнее повторяет она, – вы не помните, почему здесь оказались по весьма простой причине. Это место вам снится, и сейчас вы спите дома в своих кроватях.

Несколько мгновений после ее заявления стоит мертвая тишина, а потом от нее не остается и следа. Слышны удивленные восклицания, восторженные крики, жалобные причитания, недоуменные возгласы. Я молча пытаюсь понять и осмыслить услышанное. Конечно, мне тоже хочется крикнуть что-то наподобие «Ух, ты!» или «Круто!» Но в окружении незнакомых мне сверстников я чувствую себя не совсем комфортно.

– Ты слышал?! – Соня в порыве чувств толкает меня в плечо. – Мы спим! Правда, здорово?!

Была бы она мальчиком, я бы толкнул ее в ответ, но я не уверен, что она сможет усидеть на стуле после моего толчка, поэтому бурчу себе под нос: «Да, прикольно».

– Ты чего такой серьезный? – спрашивает она меня, но, к счастью, мне не приходится отвечать. Учительница снова начинает говорить и в очередной раз удивляет нас.

– А сейчас, дети, – произносит она, и гул голосов смолкает, – я хочу, чтобы те из вас, кто желает немедленно проснуться и оказаться у себя в кровати, подняли руку.

– Я хочу, – говорит девочка, которая первая призналась, что не помнит, как здесь оказалась. Вслед за ней поднимают руки и другие дети. Марина Яковлевна пытается выяснить у каждого причину желания проснуться. Как правило, ей в ответ звучит «Просто хочу домой». И только один или два раза «Боюсь». После недолгого размышления поднимаю руку и я, на что моя соседка реагирует весьма бурно:

– Ты чего?! Оставайся, это же интересно! – и добавляет, слегка прищурив глаза: – Или ты испугался?

Я не отвечаю ей и лишь пожимаю плечами в ответ. Просто чувствую себя очень неуютно в обществе совершенно незнакомых ребят и девчонок. А еще мне кажется, что на их фоне я выгляжу каким-то зажатым и неуверенным. Я даже одет не в джинсы, а в свой школьный темно-синий костюм. Больше так никто не выглядит. Честно говоря, у меня и не было никогда джинсов…

Проходит какое-то время, и класс стремительно пустеет. Марина Яковлевна, узнав причину нежелания детей остаться, делает так, что они просто исчезают. Кроме меня, никто не сидит с поднятой рукой, и вот Учительница обращается ко мне:

– Как тебя зовут?

– Максим.

– Ты хочешь проснуться и оказаться дома?

– Да.

– Можешь объяснить, почему?

– Могу, – я стараюсь выглядеть серьезным, потому что Марина Яковлевна говорит со мной будто мне не восемь лет, а намного больше. – Мне нужно хорошо отдохнуть. Завтра у меня контрольная по математике, и, если я не высплюсь, могу плохо ее написать.

– То есть ты хочешь покинуть этот сон, чтобы оказаться дома и снова уснуть для отдыха перед завтрашним экзаменом?

– Не экзаменом, а контрольной, – поправляю ее.

– Да, извини, контрольной, – я впервые вижу, что Учительница выглядит удивленной. – Скажи, если бы не твоя контрольная по математике, ты бы остался?

Ее вопрос звучит для меня странно. Кто же отменит контрольную?

– Я не знаю.

– Ответь, пожалуйста, однозначно.

Гляжу на нее непонимающе. Как это «однозначно»?

– Я имею в виду «да» или «нет».

– Наверное, да, – отвечаю ей после секундных раздумий.

– Ты можешь сказать, почему бы ты остался?

– Мне интересно узнать, почему я вижу такой четкий сон.

– Очень хорошо, – тихо говорит она и уже громче спрашивает: – Ты бы остался, если бы знал, что сможешь все равно хорошо отдохнуть перед завтрашней контрольной?

– Как же я отдохну, если буду находиться здесь и что-то делать?

– О, нет, сегодня мы заниматься не будем. Сегодня у нас только знакомство.

– Тогда я бы хотел спросить у вас еще кое-что, – говорю я, приняв для себя решение. – Кто такие Плетущие?

– Плетущие, – так же серьезно отвечает Марина Яковлевна, – это люди, которые могут контролировать и управлять своими и чужими снами.

– Для чего?

– Чтобы помогать другим – тем, которые беспомощны в своих снах.

– Но зачем помогать другим людям? Я имею в виду, это же сон. Что может такого случиться во сне? – удивляюсь я.

– Что же, – отвечает Учительница не сразу, – я так понимаю, ты остаешься в классе?

– Да, остаюсь.

– В таком случае давайте я сначала кое-что объясню, прежде чем продолжить рассказ о том, кто такие Плетущие, и для чего они нужны.

Одобрительный негромкий гул служит ей ответом. К этому времени в классе остается меньше половины из тех, кто был здесь с самого начала. Рыжеволосый мальчик ловит мой взгляд, кивает и машет мне рукой. Киваю ему в ответ.

– Молодец, что остался, – шепотом сообщает мне Соня. – Ты из какой школы?

– Из пятой, – тихо отвечаю я.

– Пятой? Не слышала о такой. Где это?

– Где же еще? В Южно-Сахалинске, – пытаюсь ее поддеть.

– Где? Ты что, не из Москвы? – искренне удивляется она.

– Это же сон, – напоминаю ей, – значит, мы можем быть из разных мест.

– Ты прав, – вмешивается Марина Яковлевна – свидетель нашего негромкого разговора. – Вам всем снится один и тот же сон, но это совсем не значит, что наяву вы живете в одном городе или на одной улице. Можете подсесть ближе, и давайте я продолжу занятие в виде семинара. Если вы захотите что-либо спросить, можете не поднимать рук и не вставать из-за парт. Но это исключение из общего правила поведения на уроках, и оно будет действовать только сегодня. Так что, – хитро подмигивает она нам, – пользуйтесь моментом.

Негромкие смешки и одобрительные коментарии слышны в ответ. Дети пересаживаются ближе, занимают освободившиеся места тех, кто не пожелал остаться.

– На чем я остановилась, кто скажет? – спрашивает она, когда все усаживаются.

– На том, что мы из разных мест, – напоминает Соня и тем самым заслуживает одобрительный кивок Учительницы.

– Да, так вот… Вы все обладаете определенной силой, которая хорошо видна, если уметь ее видеть.

– Вы нас научите этому? – спрашивает рыжеволосый.

– Конечно. Этой теме будет посвящено одно из первых наших занятий. Видеть или, как говорят Плетущие, «созерцать» жизненно необходимо, потому что тогда вы сможете определить, кого вы видите во сне.