— Что?

Динамик хороший, поэтому я прекрасно слышу ответ его собеседника:

— И тебе привет, красавчик.

Узнаю Марата, тут же чувствую укол ревности. Чего это он его так назвал? Ян мой парень.

— Привет. Ты звонишь поздороваться?

— Не только. Как тетушка? – он знал, куда отлучался Ян? Он знал, а я нет.

— Покоится с миром.

— Ха, наследники еще не поубивали друг друга?

— Вроде нет.

— Ты занят?

— Немного.

Немного? Это обо мне так?

— Небось со своей зверушкой?

Я возмущен. Сказано пренебрежительно, но обидней, когда Ян лениво произносит:

— Ага.

Козел. Не хочу дальше слушать. Пошли они в задницу, эти два придурка. Я выскакиваю из комнаты и бегу в ванную. Защелкиваю замочек на двери, кидаю пижамные штаны со следами спермы в барабан стиральной машины. Подумав, швыряю туда же футболку, пропахшую потом и Яном. Становлюсь под душ, но как-то это особо не помогает. Я взвинчен. Раздраженно отфыркиваю капли воды, попадающие в нос, потому что я слишком высоко задрал голову. Так и с Яном. Сам виноват. Я вижу в наших отношениях то, чего нет. Если то, что происходит между нами, вообще можно назвать «отношениями».

— Составить компанию? – раздается голос над ухом.

Я подскакиваю. Какого черта? Я ведь точно помню, что закрывался. Ян читает мои мысли, весело хмыкает:

— Думаешь, меня остановит эта щеколда?

Вспоминая, что я голый, прикрываюсь мочалкой. Парень иронично поднимает брови:

— Что я там не видел?

— Это не повод стоять перед тобой в чем мать родила.

— Ты прав, что без толку стоять, — он стаскивает свитер.

Краснею, выпаливаю:

— Я не об этом!

— А я очень даже об этом, — он начинает расстегивать ремень.

Матерясь, выскакиваю из душа, конечно же, поскальзываюсь, но не падаю, хватаю полотенце, уношусь как маленький ураганчик в спальню. Мне вслед доносится веселый смех. Я поспешно одеваюсь, но зря тороплюсь, потому что Ян решил принять душ. Он появляется через десять минут, свежий, пахнущий моим гелем. Я на кухне завариваю чай. С приходом парня я даже про завтрак забыл. Ян не подходит ко мне, а садится на стул, закинув ноги на другой. Я делаю бутерброды, стараюсь как можно аккуратней нарезать сыр и колбасу, но все равно получаются кривые и неодинаковые куски. Как бы между делом я говорю:

— Откуда Марат знает о твоей поездке?

— Я ему сказал.

Неправильно задан вопрос. Попытка номер два.

— А почему он знает?

— А почему ему не знать?

Я оборачиваюсь:

— Он знает, а я нет.

— С этого бы и начинал, — улыбается ехидно Ян. – Ревнуешь?

— Нет, — всем своим видом показываю, что такое чувство слишком низко для меня. У меня не очень выходит. Чтобы не выглядеть идиотом, возвращаюсь к бутербродам.

— Он мой друг.

А я, значит, так, развлечение, судя по всему. Чертов сыр! Кромсаю его как могу.

— Не кипятись, Тём, ты сам не отвечал на смс.

— Ты тоже, — бурчу я.

― Ну, это чтобы проучить тебя.

Ах вот оно как. Я швыряю на хлеб колбасу и сыр, ставлю в микроволновку. Мстительно кладу сахар в чай Яна, зная, что он этого не любит. Все та же тема зверушки и хозяина. А что дальше? Додумать не дает микроволновка, оповещая пиканьем, что справилась с задачей. Достаю тарелку, ставлю на стол, как и чашки. Парень отпивает из своей и морщится. Внутри меня кто-то злорадно потирает ручки. А головой я понимаю – глупо. Тоже мне отомстил.

— Тём, Марата я знаю всю жизнь, нас много связывает, наши отцы дружат.

Меня типа ты знаешь всего ничего, но уже успел зацеловать и чуть не… почему у меня горит лицо?

— Ян, — вдруг говорю я, не поднимая глаз. – У тебя же ничего нет с ним?..

Какой же я дурак… Можно вытатуировать это на лбу, чтобы каждый раз не было для меня откровением. Вот правду говорят про злую такую штуку, из-за которой даже парнокопытным животным удается погреться в лучах всеобъемлющего чувства. Я дурею из-за Яна, из-за его присутствия, из-за того, что он делает со мной. Самое страшное, что я понимаю это и ничего не могу с этим сделать. Я даже готов признать, что мне понравилось это его своеобразное наказание за двойку, а уж если бы он был понапористей в душе, то я точно не смог бы сопротивляться. Тёмка, Тёмка, еще недавно кто-то уверенно заявлял, что он не гей. Не помнишь, кто бы это мог быть? Становится очень грустно, руки опускаются, единственным утешением становится твердое «нет» от Яна.

Февраль. Часть 1

2 февраля

Сегодня смотрел с отцом телевизор. Там в одном из вечерних ток-шоу обсуждалась проблема гомосексуализма в стране. Знаете, как выразился мой папаша? Чертовы пидарасы. Хорошо, что он не знает, что я один из них.

3 февраля

Яна в школе нет, правда он предупреждает об этом смской, обещая мне задать трепку, если я получу что-то ниже пятерки. По мне, так ему только дай повод. Мы усиленно готовимся к ЕГЭ. Прорешиваем одни и те же задачи с незначительной переменой чисел сотни раз. Учителя хотят вдолбить нам в мозг знания. Может, это и хорошо.

На перемене в столовой Марат специально толкает меня. Еле сдерживаюсь. А он лишь специально раззадоривает:

— Что смотришь, зверек?

Я отворачиваюсь, он грубо разворачивает меня к себе:

— Еще не стал подстилкой Яна?

Этого я вытерпеть не могу. Со всей дури заезжаю кулаком по лицу парня. Его свита не успевает. Правда, через пару секунд меня уже держат так крепко, словно я сбежавший маньяк из тюрьмы, а не обычный школьник. Марат опасно усмехается. Отвешивает мне несколько ударов. Один по лицу и два по животу. Умело попадает туда, куда следует, чтобы выжать всю боль. Ублюдок. Их точно учат этому где-то. Еле делая глоток воздуха, пытаюсь переждать неприятные ощущения и не застонать. Появляются учителя (впервые, когда они нужны) и меня оставляют. Сажусь на стул, типа я тут автобус жду. Как-то темно перед глазами. Давно меня не били. Даже отвык. Чувствую, что после занятий мне еще достанется. Да пошли они! Не буду я оставаться, ждать этого! Достало все!

Я спокойно иду в раздевалку, забираю куртку и под задорную мелодию звонка покидаю школу. По фигу все.