Мгновения, на которое охотник отвёл свой взгляд, оказалось достаточно. Песок перед ним снова был девственно-чист.
– Ад-Амм хотел… думал…
Но не зря боги умеют читать в головах даже непроизнесённые слова. В следующую секунду Илу всхрапнул и вдруг заржал так громко, что вздрогнули придорожные цветы. Не говоря уже об Ад-Амме.
– Аооооуууу!! Лет ау палоло падда ма!! Ооооуооо!!
Спросить, что значит это колдовское заклинание, у Ад-Амма не было никакой возможности, поскольку бог осел на дорожку, храпя и всхлипывая в перерывах между раскатами хохота, и явно на какое-то время утратил дар речи. Слышать же непроизнесённые слова охотник не умел – он не бог, а человек…
* * *
– … Тебе не нужно будет больше сидеть и смотреть в волшебную лужу. Ты всё поймёшь разом.
Гы-Хырр сопел, наморщив лоб. Да, великий дух Майар умеет обольщать. И фрукт на его ладони выглядел столь сочным… Однако орк давно и твёрдо привык доверять своему чутью, более сторожкому, чем у любого зверя. И чутьё это сейчас вставало на дыбы.
– Неужто ты думаешь, Майар хочет тебя отравить? – В голосе духа послышалась плохо скрываемая насмешка. – Или ты просто боишься, как кролик, впервые увидевший упавшую фигу?
Насмешка подействовала. Действительно, великий дух может убить кого угодно без всякого ядовитого фрукта, и ничего не бояться. Зачем ему убивать Гы-Хырра? Зачем тогда всё, волшебная лужа и белые листы?
Шершавые пальцы орка осторожно взяли фрукт, лежавший на ладони валара. С затаённой усмешкой Майар наблюдал, как Гы-Хырр осматривает «плод мудрости». Закончив визуальное знакомство, орк шумно втянул воздух.
«Как бы не помер со страху»
«А ты зря насмехаешься над ним, Майар. «Плод мудрости», это кому как. Иное знание похлеще самого страшного яда. Так что его звериный инстинкт верно предупреждает…»
«Гоблин он и есть гоблин, Ва. Страшно стать умным. Лучше на всю жизнь остаться диким косноязычным полуживотным»
«Во всяком случае, обратное следует ещё доказать»
Гы-Хырр вдруг с треском разломил диковинный фрукт. Внутри плода находилось множество мелких алых зёрен, точь-в-точь как у дикого граната, что растёт на утёсах. Да ещё кожура была тоньше. Вид был настолько привычным, что окончательно успокоил орка. Вожак впился во фрукт зубами…
– Вообще-то лучше эти зёрна есть понемногу и целыми, Гы-Хырр, – подал голос валар, наблюдая за подопечным. И только тут орк заметил, как внутри зёрен «граната» вспыхивают и переливаются крохотные огоньки, при ярком свете солнца не бросавшиеся в глаза. Гы-Хырр даже поперхнулся, однако сок уже потёк в горло, и был столь восхитителен… а, была не была!
В несколько хороших жевков крепкие челюсти орка расправились с угощением. Гы-Хырр сыто отрыгнул, почесал пузо и уставился на Майара с хмурым недоумением.
– Ну и где?
– Что – где?
– Большой ум где? Великий дух говорил – сразу.
«Ва, ты слышала?»
«Он ждёт ответа, между прочим»
– Большой ум придёт к тебе ночью, когда все спят. И Гы-Хырр тоже. – Майар смотрел на орка с еле уловимой улыбкой.
Орк снова почесал пузо. Нет, что-то тут не то…
– Гы-Хырр понял, почему нет ничего. Ум Гы-Хырра так велик, что больше не может быть, – со всей прямотой заявил вожак.
«Ва, я больше не могу, честное слово. Вот сейчас упаду от хохота, и что будет?»
* * *
Небо над головой светилось тусклым пепельным светом – как раз достаточно, чтобы можно было идти по песчаной дорожке, не рискуя ввалиться в кусты, растущие справа и слева. Сами кусты казались сплошной тёмной массой, с неразличимыми деталями, и Ад-Амм невольно напрягся – охотничьи инстинкты вставали на дыбы, мало ли кто может прятаться ночью…
Охотник усмехнулся. Незачем обманывать себя. Дух охотника в нём умирает. Настоящий охотник никогда не решился бы ночью бродить по лесу, он влез бы на дерево и сидел там до утра. Да, на дерево, поскольку костёр развести невозможно…
Кусты раздвинулись, и на дорожку выбралась Э-Уа.
– Ад-Амм…
Девочка подошла, осторожно присела, прильнула, потёрлась носом о плечо мужчины. Он в ответ чуть улыбнулся ей, но вместо ободряющей улыбка вышла какая-то жалкая, кривая. Впрочем, в здешних сумерках всё равно.
– Пойдём в пещеру?
Ад-Амм снова усмехнулся. Да, по велению богов у них теперь была своя пещера – уютный маленький грот в белой скале над ручьём. С ровным полом без камней и стопкой восхитительно мягких шкур, пушистых и разноцветных. Э-Уа готова каждый день перестилать их по-новому, чтобы сверху была сегодня пятнистая леопардовая, завтра тигровая полосатая, послезавтра белоснежная… и так вплоть до зелёной, какой не бывает ни у одного зверя.
Но главное, в той пещере был огонь. Он горел в каменной нише, неугасимый, не требующий дров и не дающий дыма. Он давал свет и тепло… только вот обжечься на нём было невозможно. Можно было сунуть в пламя руку, это было довольно неприятно, но кожа после такого лишь слегка краснела.
– Ад-Амм не хочет.
Девочка прижалась плотнее.
– А Э-Уа он хочет?
Ад-Амм прислушался к своим ощущениям.
– А зачем?
И ощутил, как Э-Уа вздрогнула.
– Что – зачем?
Ад-Амм помолчал.
– Мужчина и женщина вместе, чтобы были дети. Нас двое, Э-Уа. Больше не будет.
Вот теперь девочка задрожала по-настоящему. Самое страшное для женщины – никогда не иметь детей.
– Э-Уа здорова! Так сказали боги!
– Боги не дадут зачать Э-Уа. Мы будем вечно ходить по этому пустому лесу, пока не станем старыми. Мы умрём, и наш род прекратится.
Ад-Амм говорил теперь медленно, размеренно.
– Здесь всё ненастоящее, Э-Уа. Песок. Камни. Деревья. Можно целый день идти прямо, а потом захотеть вернуться, и за первым поворотом будет пещера. Можно захотеть увидеть тебя, и ты будешь за ближним кустом. Ты тоже можешь найти меня, только подумав. Даже огонь тут не жжётся, и на нём не изжарить мяса.
– Так ведь мяса тоже нет… – робко подала голос девочка. – Боги говорят, убивать и есть трупы плохо. У нас и так много еды.
Ад-Амм помолчал.
– Так говорят боги. А вот что скажет тебе Ад-Амм. Здесь ненастоящая еда. И ненастоящая жизнь. Настоящая жизнь там! – Он ткнул пальцем куда-то вниз.
Они вновь замолчали, вслушиваясь в ночную тишину. Мёртвую тишину мёртвого леса нарушали лишь райские голоса ненастоящих птиц.
– Я видела других людей, Ад-Амм. Здесь, – внезапно сказала девочка.
– Где?! – стремительно обернулся к ней охотник.
Торопясь и сбиваясь, Э-Уа выложила ему всё насчёт своего открытия. Ад-Амм слушал молча, катая на скулах желваки.
– Вот ответ, Э-Уа. Они не добрые боги. Они просто боги. Им надо, чтобы мы были тут. Не нам.
Снова воцарилось молчание.
– Нас только двое, – вновь подала голос девочка. – Нас убьют и съедят. Так говорят боги.
Ад-Амм молчал долго, долго.
– Ад-Амм не может тягаться с богами умом. Иди в пещеру, Э-Уа. Она должна быть вон за теми кустами.
Но девочка не двинулась с места.
* * *
Вязкие, липкие образы наплывали отовсюду, переплетались, сливались и дробились. Он пытался отогнать их, и не было сил поднять руку. Он пытался вздохнуть, и не было кругом воздуха. Его сдавливала со всех сторон будто невидимая толща воды, и в то же время распирало изнутри, норовя разорвать, и откуда-то извне всплыло чужое, незнакомое слово «вакуум»…
Удар по голове! Искры из глаз!
Гы-Хырр проснулся разом, судорожно хватая ртом воздух. Огонь в очаге горел, освещая пещеру, на своём посту клевал носом костровой, костлявый подросток. Все остальные орки спали. Гы-Га и Кы-Гу, подруги вождя, согревавшие его постель, дружно сопели в четыре дырки, из-под вороха шкур торчали лишь спутанные лохмы.
Вожак орков медленно выбрался из-под шкур, отчего-то стараясь не разбудить своих женщин. Двинулся к выходу из пещеры. Подросток-костровой встрепенулся, вскинул голову при виде вождя, но никакого удивления не выказал – обычное дело, по малой нужде пошёл прогуляться могучий Гы-Хырр… Вот и копьё с собой взял – ночью из пещеры выходить без копья сущая глупость…
