– Значит, этот Павел говорил, что выгодно квартиру продал? – переспросила женщина.
– Да, он остался очень доволен, – подтвердил Крячко.
– Ну еще бы не доволен! – воскликнула хозяйка. – За такую развалину почти три миллиона хапнуть!
– Неужели так много? – изумился Крячко.
– Вот именно! – подтвердила женщина. – И эта стерва, риелторша его, никак уступать не хотела! Мы уж ей объясняли, объясняли – и что дом старый, и площадь не такая большая, – а она уперлась, и ни в какую! Так все два с половиной из нас и вытянула!
– Но я слышал, что вам и мебель Павла Петровича досталась… – напомнил Крячко.
– Ну и что?! – не отступала хозяйка квартиры. – Подумаешь, мебель! Шкафы старые да диван! Понятно, что он не хотел это старье с собой тащить. Небось за перевозку больше пришлось бы заплатить, чем эта рухлядь стоит!
– Значит, вы с этой женщиной, с риелтором, не раз встречались? – уточнил оперативник.
– А я вам что говорю? Ясное дело, встречались.
– Очень хорошо! – искренне обрадовался Крячко. – Тогда скажите, пожалуйста, как ее зовут. И телефончик, если не трудно.
– Звать ее Настей. А фамилия… фамилия у нее какая-то простая… И даже известная… Нет, не помню. Подождите, я сейчас в договоре посмотрю, может, там есть.
Дверь снова закрылась, замок щелкнул, и Крячко остался один на площадке. Ждать ему пришлось довольно долго, но годы оперативной работы приучили полковника быть терпеливым. Наконец за дверью снова послышались шаги, дверь приоткрылась, и на пороге снова показалась хозяйка.
– Нет, в договоре ее фамилии нет, – сообщила она. – Там только этот Скобликов. Риелторша у меня на отдельной бумажке была записана, и телефон там же, а бумажку эту я выкинула.
– А может, у вас ее номер на вашем телефоне остался? – предположил Крячко. – Можно просто полистать назад…
– Хорошо, – согласилась женщина.
Спустя несколько минут она снова появилась у двери, на этот раз с телефоном в руке:
– Точно, остался он у меня, вот, записывайте, – и продиктовала полковнику десятизначный номер.
Сердечно поблагодарив осторожную хозяйку квартиры, Стас направился к лестнице, всем своим видом показывая, что больше ему в этом доме ничего не надо. Однако это было не так. Он собирался побеседовать еще и с соседями пенсионера Скобликова, с людьми, которые его много раз видели и знали. Правда, для этого требовалось сменить легенду, следовательно, разговаривать с бывшими соседями Скобликова по лестничной площадке прямо под носом у осторожной хозяйки скобликовской квартиры было нельзя – могла получиться накладка. Впрочем, опыт показывал, что не всегда лучшими информаторами являются соседи по лестничной клетке.
Крячко спустился на второй этаж и начал обходить расположенные там квартиры. На этот раз он представлялся двоюродным братом покойного пенсионера, огорченным его внезапной смертью и стремящимся узнать хоть какие-то подробности.
В первой квартире, куда он позвонил, на звонок никто не отозвался, во второй жили квартиранты, которые поселились здесь недавно и никого не знали, и лишь в третьей оперативнику улыбнулась удача. Дверь открыла старушка лет семидесяти – невысокая, худощавая, с румяным улыбчивым лицом. Такую сразу хотелось назвать «бабушкой». И этой бабушке Крячко не стал излагать свою легенду. Вместо этого представился, сказал, что он – из полиции и расследует загадочную смерть Павла Скобликова. Не может ли она что-нибудь рассказать о покойном?
– Как же не могу? Конечно, могу рассказать, – ответила бабушка. – Только что же мы будем в сенях стоять? Идемте в комнату, там и поговорим.
Вслед за старушкой Крячко прошел в комнату, обставленную очень бедно, но чистую и очень опрятную.
– Меня звать Зинаида Ивановна, а вас как? – спросила соседка.
– Станислав Васильевич, – назвался Крячко.
– Вы, Станислав Васильевич, вон туда, туда садитесь, а то эти-то стулья больно древние, вроде меня, а вы мужчина видный – они вас могут и не выдержать.
Стас сел на указанный стул, хозяйка примостилась напротив и принялась рассказывать:
– С Пашей мы знакомы лет сорок – с того времени, как он на Вере Тишкиной женился. А Вера была моя закадычная подруга. Мы с ней вместе в издательстве работали – она верстальщицей, а я линотиписткой. Знаете, что такое линотип? Такая громадная штука, которая текст набирает, чтобы строчки свинцовые получились. Из них потом верстальщики страницу сверстают – и готово, можно книжку печатать. Работа со свинцом очень вредная, нам молоко давали. Мне это молоко помогло – видите, какая я здоровая? – а Вере нет. Рак у ней был, от него и померла. Паша так о ней горевал, так убивался! Он сильно изменился после того, как Веры не стало. Так вот, о Паше. Вас ведь он интересует, я правильно поняла? А верно, умер он как-то странно. Не пособил ли ему кто? И деньги опять же пропали… Ведь он, Паша, так сильно не пил никогда, чтобы в луже утонуть. Я это все милиционеру-то говорила, который после Пашиной смерти приходил. Специально в квартиру поднялась – к этим, которые на месте Паши теперь живут, – и рассказала.
– И что же он вам ответил? – спросил Крячко.
– Ответил, чтобы ступала я к себе и не мешала расследованию, что, когда ему будет нужно, он придет и все сам спросит. Только не приходил он ко мне.
– Значит, вы уверены, что Скобликов не мог так сильно напиться, чтобы упасть и утонуть в канаве? – уточнил Стас.
– Нет, мил-человек, никак такого быть не могло, – покачала головой старушка. – Он, конечно, это дело любил – к рюмке то есть приложиться, но меру всегда знал. У Веры в этом смысле особых проблем не было. Он еще говорил этак, с гордостью: «Павел Скобликов домой всегда на своих ногах приходит!»
– А вы не видели эту женщину, риелтора, которая помогала Скобликову квартиру продать? – поинтересовался оперативник.
– Как же не видела? Не раз видела, Настей ее зовут.
– А фамилию случайно не знаете?
– И фамилию знаю. Мне ее Паша как-то раз сказал, а у меня память цепкая – что раз услышу, все запоминаю. К тому же фамилия у нее известная, знаменитая, можно сказать, – Клочкова. Как у политрука, который в войну под Москвой панфиловцами командовал.
– А как она выглядит?
– Очень характерная дамочка. Волосы светлые – ну, понятное дело, – крашеные, кожа на лице сильно загорелая, словно только что с моря приехала. И бойкая ужасно! Не женщина, а прямо огонь. С ней пару раз мужчина приезжал, видный такой. Я-то сама его не видела, ничего о нем сказать не могу, это мне Паша рассказал. Но только знаешь, что тебе скажу, сынок? Не эта дамочка Пашу уговорила квартиру продать.
– А кто же? – подался вперед Крячко.
– Это та женщина, которая к Елизавете Кузьминичне ходит. Елизавета уже второй год не встает. А дочь с сыном живут отдельно, сидеть с матерью не могут. Или не хотят, не знаю. И вот они оформили документы, чтобы к Елизавете ходил социальный работник. Почти каждый день и приходит. Натальей ее зовут. Продукты носит, платежи за квартиру платит, лекарства покупает – в общем, все, как положено. Дело-то хорошее. Да только эта женщина, кроме своего дела, еще и квартирами интересуется. Про весь дом узнала, про всех жильцов. И особенно интересуется одинокими. Она и ко мне подъезжала – как у меня со здоровьем, да кто ко мне ходит, да не хочу ли квартиру продать. Но я ей сообщила, что у меня, слава богу, дочь есть, обо мне заботится, и квартиру продавать я не собираюсь. Ну, она и отстала.
– А фамилию этой Натальи вы случайно не знаете? – спросил Крячко.
– Нет, фамилию не знаю, – покачала головой старушка. – Да вам ее в районной службе скажут, где она работает. Служба тут неподалеку, на улице Казачьей расположена.
Крячко поблагодарил наблюдательную хозяйку квартиры за сведения, которыми она его снабдила, и распрощался.
Выйдя из дома, он узнал у прохожих, как пройти на улицу Казачью, и отправился разыскивать службу социальной поддержки, а отыскав, сразу направился в отдел кадров. Там он снова решил рискнуть и отступить от легенды – показал женщине, ведавшей кадрами, свое удостоверение, впрочем, не слишком его разворачивая. Как и рассчитывал Стас, кадровичка не стала вникать, где удостоверение выписано, не стала запоминать и фамилию владельца. Спрятав документ, Крячко сообщил, что расследует участившиеся случаи нападений на пенсионеров, только что получивших пенсию, и в связи с этим ему надо опросить социальных работников, обслуживающих ближайшие дома. Кадровичка назвала ему четыре фамилии. Крячко списал номера домов, которые обслуживает каждая из четырех женщин, и номера их сотовых телефонов. Теперь он знал, что интересующую его особу зовут Наталья Куницына, знал и номер ее телефона. Первое задание было выполнено, теперь можно возвращаться в штаб-квартиру, чтобы отчитаться о работе и продумать следующий этап расследования.
