– Твоя защита, та, которую я должна была применять только в крайнем случае, когда сама ты уже бессильна.

– Получается, что теперь я самостоятельно не могу справиться с ситуацией?

– Именно так.

Но тут свет снова вспыхнул, и я обнаружила, что стою посреди болота. Да-да, обыкновенного болота, причем уже по колено в вязкой жиже, которая продолжала затягивать меня вниз.

– Так, и что теперь?

Но змейка молчала, явно не собираясь вмешиваться в эту ситуацию. То есть получается, что должна справиться со всем сама.

Так, посмотрим. Вокруг были только кочки, но дотянуться до них я не могла. Ветки дерева, склонившегося над водой на не очень далеком островке, как назло висели чересчур низко. Так. Думай, Эля, думай. Ага!

Слова слетели с губ еще до того, как я смогла понять, что же именно говорю. Волшебство сплеталось в прозрачные жгуты, пронзающие воздух сзади наперед и плетя свою странную паутину, цепляющуюся концами за все что ни попадя: за кочки, ветки того самого дерева, даже за сам остров. Я протянула руку и уцепилась за самую низкую веревку, или как там это называется. Рывок, и вот я уже лежу, как в гамаке, на тонкой прозрачной сетке, легко вибрирующей подо мной. Отдышавшись, я села и заозиралась по сторонам, решая, где я и куда теперь мне стоит направляться.

Но свет опять померк, и вот я уже стою на небольшой льдине, плывущей по широкой реке бурлящей лавы. Пузыри воздуха с тихими хлопками и кучей брызг лопались на поверхности. Жар, поднимающийся вверх, мешал дышать. Мгновенно пересохшие губы потрескались, а льдина неумолимо таяла, все ближе и ближе опуская мои ноги к огню. Я закашлялась, пытаясь разглядеть сквозь дым и слезы ближайший берег. Берег-то был, а вот допрыгнуть до него я явно не могла. Я с отчаянием схватилась за змейку, но она нагло тяпнула меня за палец, прошептав что-то вроде: «Выбирайся сама».

Резко захотелось бросить наглое украшение прямо здесь, и пусть сама как хочет, так и выбирается. Под ногами с хрустом прошла трещина. Так, это уже не смешно. Магия рванула в колени, пробежалась по икрам и охватила ступни. Я резко оттолкнулась и с визгом прыгнула прямо в кипящий ад. Ноги спружинили, я отскочила от поверхности и побежала, едва касаясь лавы. И вот уже виден невдалеке черный каменистый берег с толстым слоем сажи сверху.

И снова все исчезло, а когда вернулся свет, то меня, немного обгоревшую и покрытую по самую шею толстой коркой болотной грязи, зашвырнуло в открытый океан. Я не сопротивлялась и мгновенно пошла ко дну, чувствуя, как на горле раскрываются острые перепонки, а глаза покрываются прозрачной плотной пленкой, позволяющей хорошо видеть в воде. Хвост я решила пока не отращивать и, оглядевшись, поплыла вниз, здраво рассудив, что, оставаясь у поверхности, довольно быстро стану добычей для всевозможных хищников.

Я погружалась все глубже и глубже, чувствуя, как тело сдавливает огромная масса воды, и тут же кожа начала покрываться серебристой чешуей, облегчающей скольжение и защищающей от давления пластов океана. Через полчаса я совсем было отчаялась увидеть дно, как вдруг в бок врезалось что-то огромное и сильное, пытаясь прокусить мою чешую острыми и частыми зубами. Я рванула в сторону, пытаясь выскользнуть из пасти, и увидела жуткую помесь кита и акулы, которых при этом было еще и трое. Из разодранного бока сочилась кровь, окрашивая воду и дразня хищников. Я попыталась нащупать призрачный клинок, ругая себя за беспечность, но клинок не появлялся – он убивал только нежить, а эти рыбы ею не являлись. Все три рванули ко мне, скорость их просто поражала. Только что они были справа, и вот уже одна заходит слева, целясь в ногу, вторая пытается снова вцепиться в бок, а третья отталкивает товарку от такой маленькой добычи, опасаясь, что ей ничего не достанется. Я вывернулась, хоть и с трудом, чувствуя, как острые зубы распарывают икру. И тогда я сжала голубой пульсар и с силой забросила его в пасть одного из чудищ, а заодно оттолкнулась ногами от разинутых челюстей другой. Взрыв и волны вскипевшей воды отбрасывают меня куда-то вглубь и влево, сминая в водовороте и ошпарив кожу. Я с трудом восстановила равновесие, обернулась, готовая увидеть еще две пасти. Но... позади никого не было. Оставшиеся рыбины теперь быстро заглатывали останки их товарки, не обращая больше на меня ровным счетом никакого внимания. А из глубины уже поднимались еще несколько рыб поменьше, они учуяли кровь и спешили к дележу добычи. Я отплыла подальше и продолжила погружение. Но тут вновь погас свет.

Я очнулась в пустыне. Песок забился под одежду, а ветер наносил на меня все новые и новые слои. Я лежала на бархане, вся мокрая и истерзанная жаждой. Кашель выталкивал из легких морскую воду и заставлял жабры быстро и болезненно трепетать. Наконец я сделала первый судорожный вдох. Чешуя блестела на солнце серебряным панцирем, и я решила пока ее не убирать, просто упрочила эту своеобразную защиту и старательно залечила все еще сочащиеся кровью раны.

Вставая, посмотрела на огромное раскаленное солнце и увидела везде только унылый пейзаж песчаных барханов, изрезавших горизонт своими плавными линиями. Я криво улыбнулась.

– Считай, что ты меня достал. Я больше не собираюсь играть по твоим правилам. И дохнуть здесь без пищи и воды тоже не буду.

Но тут за спиной послышались тихое рычание и скрип песка под мощными лапами. Я снова улыбнулась, даже и не думая оборачиваться. Толчок воздуха в спину и... ничего. Я продолжала стоять, сжимая в руке белого, вырывающегося изо всех сил дракончика, до крови искусавшего мне пальцы. Он яростно пищал, сверкая алыми бусинами глаз, и махал маленькими крылышками, возмущаясь, что я никак не хочу дать ему свободу.

– Ты ведь не хочешь, чтобы он полетел? – ласково прошептала я.

Мир снова изменился.

Теперь я стояла посреди огромного тронного зала, пол, потолок и стены которого были из прозрачного камня, в глубине которого сверкали тысячи искр драгоценных вкраплений – они постоянно перемещались, исчезая в одном месте и появляясь в другом. Я подняла голову и взглянула на вырезанный из цельного куска дерева трон. Обычное дерево, каких тысячи в каждом лесу, но только в этом были заключены тысячи душ тех дриад, которые когда-то согласились служить хозяину трона. Ненависть толчками растекалась по жилам, сжимая сердце, застилая глаза. Но дракончик снова тяпнул меня за палец, и я тряхнула головой, приходя в себя и ругаясь сквозь зубы.

– Гр-р-р-р, – прорычал он и укусил еще раз. Кажется, треснула кость.

– Чего ты хочешь? – Он сидел на троне. Древний старец с длинной, касающейся пола белой бородой и глазами, полными мудрости.

– Чтобы ты закрыл проход в мой мир и вернул меня обратно.

– Твой мир сладок, – протянул он и устало прикрыл глаза. – Посмотри на меня, ведьма. Я стар и немощен, у меня почти не осталось сил, но существа твоего мира обладают столь нужной мне энергией жизни. Я не беру много.

– Пока! – процедила я.

– Пока, – и не подумал отрицать он. – Но если я закрою проход, то и этого источника силы больше не будет, а новый искать мне просто некогда, я умираю.

– Меня это не волнует. Если ты немедленно не закроешь портал, то он обретет свободу.

Дракончик злобно запищал, утраивая усилия, пришлось держать его уже обеими руками. Старик с опаской за нами наблюдал.

– Не стоит спешить, ведьма, всегда можно найти компромисс.

– Вот ты и ищи.

Он грустно улыбнулся:

– Если бы я мог, то уже отпустил бы тебя и не совался бы в мир, где есть столько магии и губительного для меня волшебства.

– Магией-то ты как раз питаешься.

– Она есть в каждом существе. Даже в животных.

– А в мертвецах?

Мысль пришла так неожиданно, что я чуть было не выпустила вцепившегося в запястье дракончика. Долго я так не выдержу.

– В каких мертвецах?

– Тех, которых подняли из гробов и дали им вторую жизнь. Ожившую мертвую плоть мы называем нежитью.

– Покажи, – потребовал он.