– Нет, – тут же отозвался Всеволод, и дальше уже слетающие с его языка слова были мало зафиксированы в его сознании. – Это была девушка друга, ее обидели.

В глазах рыжей заплескалось сериальное море. Теперь уже не было сомнения, что она фанат анимэ, что с легкостью может процитировать любой сезон любого проекта с любого места. И это было достойно.

– А у тебя девушка есть? – висела она у него на локте. – В твоей гимназии? Есть, да?

– Слушай, давай не будем об этом, – как заклинание все твердил и твердил Всеволод. Но рыжая не отставала:

– Наташка говорит, что ты из-за девчонки перешел.

– Выдумывает твоя Наташка, – из последних сил сдерживался Всеволод. Хотелось в голос рассмеяться и уже уйти куда-нибудь, чтобы больше не слышать всего этого бреда. – Она, что, ко мне в гимназию ходила?

– А она ходила? – остановилась от удивления рыжая.

– Нет, конечно!

– Точно! Надо сходить, – сделала рыжая неожиданный вывод и, подхватив Всеволода, влетела с ним в класс.

Их двойное появление на уроке вызвало неожиданный интерес у парней. Они наконец заметили, что в классе теперь есть некто, отбирающий у них девчонок. Оставшиеся без внимания девчонки поняли, что отстали как минимум на сорок минут предыдущего урока, и, если они не хотят совсем все пропустить, пора действовать.

– Дай номер телефона! – требовали одни.

Другие искали новенького в соцсетях. Судя по радостным мордочкам – находили. Ах ты, черт! Там же весь этот скандал, обсуждение. Надо срочно подтереть комменты. Всеволод даже полез в карман за смартфоном, но вовремя остановился. Показывать телефон было рано, объявляться в соцсети тем более. Пускай все идет, как идет. Если не привлекать к этому внимания…

Чтобы не быть статистом в развернувшемся спектакле, все сорок пять минут Всеволод провел у доски, решая задачи, – была геометрия. Класс вел себя заметно тише, видимо, математика боялись, хотя он, как и литераторша, был равнодушен к классу, сидел за столом и лениво кивал на выступления Всеволода.

– Зачем вы к нам перешли из гимназии? – безразлично спросил он, выводя пятерку у себя на листке, – Всеволода в журнал пока не записывали. – У нас, знаете ли, со своими талантами проблем не оберешься. Или вы тоже, – он бросил колючий взгляд, – из бузотеров? – Учитель лениво полистал дневник Всеволода, разглядывая предыдущие страницы. – Геннадия Сидорова знаете? Так вот не повторите его судьбу.

– Это про девятый, про девятый, – пронесся шепот по классу, пока Всеволод медленно шел к первой парте – другая ему снова не досталась.

– Там такое! – округляли глаза девчонки.

– Нормально! – фыркали мальчишки. – Подумаешь, раковину грохнули. В триста пятьдесят седьмой, говорят, туалет взорвали.

– А Сидоров знаешь кто, – тут же перегнулся бледный сосед. – Из девятого. Его теперь с полицией в школу водят. У них Червяк классный.

– Кто? – Голова у Всеволода шла кругом. Вокруг него разворачивался беспросветный фильм ужасов. А если точнее, то фильм-катастрофа.

– Математик. У него фамилия – Червяков. Не знал, что ли?

– Прекратите шуметь, – поморщился учитель, и в классе неожиданно наступила тишина. – Что вы вечно галдите ни о чем. Достали листочки, пишем самостоятельную.

Сказал он это на удивление буднично, класс не посмел возмутиться. Видимо, такие резкие перепады в заданиях здесь были в ходу.

– Что делать с особо ретивыми, мы уже знаем, – вещал между тем математик. – Или пример Сидорова никого ничему не научил? Спокойней надо ко всему относиться. Спокойней. Вы все-таки в школе, а не на дискотеке. Дома будете себя показывать, перед друзьями. Не путайте школу и подворотню. В школе учатся. И больше ничего. Свой характер приберегите для послешкольного времяпрепровождения.

И не меняя интонации, он надиктовал столбик примеров.

Всеволод глянул на парту с Наташами. Белая снова жевала, широко распахивая рот. Рыжая смотрела на него и улыбалась. Слова математика были не для нее.

Всеволод перевел взгляд на доску. Надо после школы сходить к соседке. История с телескопом затягивалась. Хотя бы узнать ее телефон. Найти Светку, расспросить ее про Лелика. Что он там себе надумал? И что такого произошло с Сидоровым, что с ним ходит участковый?

На последний вопрос ему ответила рыжая.

– Ты представляешь, – шептала она в раздевалке, прижимаясь щекой к его куртке. – Они там, в девятом, все передрались. Один парень в кабинете химии какой-то реактив бросил в раковину, и она взорвалась. Говорят, полкласса разнесло. У нас неделю урока не было. Стекло на лестнице расколошматили. А вчера, представляешь, одна девчонка из окна сиганула.

Всеволод вздрогнул. Он не то что представлял. Он хорошо помнил этот прыжок, взлетевшие рваной кляксой волосы. После дня в новой школе он допускал, что прыжок из окна – самое малое, что могло случиться.

Молчание Всеволода Наташа восприняла как готовность слушать дальше.

– И знаешь из-за чего? Из-за одного парня. Красавчик такой. Павел Быковский. Из-за него уже одна девчонка отравилась. Он знаешь какой классный. Вообще – улет. Я в него тоже была влюблена. Но ты лучше. И ты – у нас в классе. Хотя он, знаешь, на пианино играет.

– Я тоже играю.

– О! Классно! А сыграешь что-нибудь. Хотя бы из «Лакримозы». Хотя там фигня.

С тем, что там фигня, Всеволод спорить не стал.

– А Сидоров откуда прыгал, что его перевели? – как можно ленивей поинтересовался он. – Или это он раковину взорвал?

– Не, – отмахнулась рыжая, – это другой долбанул, его уже из школы выгнали. Сидоров, он вообще вундеркинд. Прямо как ты. Только на пианино не играет.

– А во что он играет? – неожиданно для себя втянулся в разговор Всеволод. – В шахматы?

– Может, и в шахматы, – дернула плечиком рыжая. – Но сейчас он на нервах Алевтины играет. Она его перевела в десятый, он оттуда сбежал, какое-то время вообще в школу не ходил, а потом его стал приводить участковый. Цирк.

– Шапито, – шепотом согласился Всеволод. Здание школы выкрашено в желтый цвет. Как все удачно совпало. Дурдом в полном расцвете идиотизма.

Все остальные занятия прошли в безостановочной борьбе за жизнь. Всеволод так и не понял, что им пытались преподать. Кружение вокруг него девчонок и откровенное пренебрежение парней – вот чем был занят день. Рыжая Наташа приклеилась к нему основательно. Она успела поссориться со всеми, кто просто хотел подойти и поговорить. Разборки были громкими и демонстративными. К концу уроков вокруг Всеволода образовалась долгожданная пустота. Из общего класса он успел выделить только Громову: Наташа воспылала к ней такой жгучей ненавистью, что запомнить ее пришлось поневоле.

Громова была скорее симпатична, чем красива. Маленькое аккуратное личико с изящным макияжем. Брючки со стильной блузкой, тонкая золотая цепочка. Продуманность во всем рождала ощущение взрослости. Вокруг нее все еще были дети, а она – состоявшаяся женщина. Как будто в определенный момент что-то заставило ее быстро повзрослеть, откинув сверстников далеко назад. Это было любопытно. Ее спокойствие, ее отдельность от класса заставляли постоянно искать девушку глазами.

Это была последняя и самая громкая разборка, которую устроила рыжая.

– Чего ты на нее вылупился? – налетела она на Всеволода. – Нравится? Забирай!

– Скорее интересная, – осторожно ответил Всеволод.

– А я, значит, неинтересная? – кипятилась рыжая.

Всеволод окинул ее взглядом. Торчащие во все стороны волосы, клетчатая юбка, густой черный макияж, короткие черные ногти на руках.

– Ты – очень интересная.

– Тогда не смотри на нее! – потребовала рыжая, шагнула вплотную и попыталась приподняться на мысочки. Высокая платформа ботинок не позволила ей это сделать.

И вновь Всеволод почувствовал на своей руке ее горячие пальцы. Как будто у нее была температура не человека – 36,6, а птицы – 41.

– Она у нас чеканутая, – вещала рыжая. – Говорят, ее во втором классе в подъезде мужик поймал, ну и… – выразительно глянула она на Всеволода. – Ее родоки, говорят, из-за этого даже переехали. И еще от них отец ушел. Она с матерью живет и младшим братом. С ней вообще никто не общается. Понял?