— А что с ним сделается? Лицо, на то оно и лицо, помелькало и исчезло. К концу дня отправили в аэропорт. Наверное, — Цыганков посмотрел на часы, — подлетает к Москве. Вообще, скажу тебе, муторное это дело, таскаться следом за боссами в кортеже. Словно присутствуешь на чужом празднике, только в качестве официанта.

— Как говорится: «Назвался груздем — полезай в кузов». Заезжали куда или сразу в администрацию? Я новости сегодня не смотрел.

— Да так, несколько объектов посетили. Заехали на металлургический к Генералову, в танковое училище, попутно какой-то детский дом прихватили. Надо же показать, что власть любит детей.

Цыганков снова посмотрел на часы.

— Ты еще задержишься? А то я побегу…

— Да, поработаю.

Было около девяти вечера, когда Забелин окончил все дела, которые наметил выполнить сегодня. Складывая бумаги в сейф и опечатывая его, он внезапно представил, как приедет сейчас в квартиру к Рите. Несмотря на позднее время, она его ждет, приготовила ужин.

На душе его стало тепло как у человека, которому есть куда возвращаться, которого ждут.

«А ведь раньше я этого не чувствовал, — подумал он, — не чувствовал, потому что был один. Когда ты один, то никому не нужен, впрочем, как и тебе никто. Одиночество с одной стороны закаляет — становишься жестким и решительным, нет времени на сантименты, душевные эмоции. А с другой стороны…» Он хотел придумать затейливое сравнение, но в усталую голову ничего не приходило и ему не захотелось напрягаться.

Сергей спустился вниз, в дежурку, чтобы узнать, не едет ли дежурная машина в сторону улицы Зои Космодемьянской, где проживала Виккерс.

Но, никто не ехал в ту сторону, никто не хотел его подвезти.

— Владимир Георгиевич, я меня есть нехорошая информация по металлургическому заводу — потерев голову в районе висков — боль возникла с утра, видимо поднялось давление, сказал озабоченно Медведев озабоченно. — Мне звонил Алексей Никандрович, жаловался, что Плотников пытается выдвинуть какие-то неприемлемые для него условия на аукционе. Я вообще не понимаю — мы приняли решение передать оставшиеся ваучеры в фонд «Согласие». Для чего это делалось? Скажу откровенно, чтобы помочь Генералову выкупить заводские акции и тем самым, чтобы наши активы остались бы в области. Конечно, это нарушение законодательства, но разве там, наверху, — он многозначительно показал пальцем на потолок, — не нарушают законодательство?

— Да, конечно! — согласился с ним генерал Алексеев, которому такие случаи были известны намного больше, чем Медведеву.

Генерал подумал, что надо будет по возвращении в Управление немедленно запросить дело оперативной проверки, которое завел Забелин, посмотреть в какой стадии идет работа, не нужно ли подтолкнуть, ускорить. Металлургический завод — серьезный объект, стратегический, там делают бронетанковую технику.

— А что же конкретно хочет Плотников? — спросил Алексеев.

— Я не знаю подробностей, но что-то такое, что категорически не устраивает Никандрыча. Может кто-нибудь из ваших людей встретиться и с ним переговорит?

— Я направлю нашего офицера, который курирует это направление.

Достав из черной кожаной папки блокнот, Алексеев сделал в нем пометку.

— Этот Плотников, за ним столько «косяков», — констатировал он, — может, есть смысл поднять вопрос о его замене?

Недовольно хмыкнув, Медведев ответил:

— Рад бы в рай, да грехи не пускают! За него держится полномочный представитель Дергачев руками и ногами, и потом, у него сильная поддержка в Москве — хотят наградить орденом «За службу Отечеству». Я сам видел Представление. Так что, сковырнуть его будет тяжело. Вообще хотел предупредить вас — Дергачев ведь не только на меня льет грязь, он пишет кляузы и на вас.

— На меня? — удивился Алексеев.

— Да, да, не удивляйтесь. Он пишет, будто вы мешаете проведению приватизации, т. е. проведению генеральной политической линии, постоянно проводите проверки, информируете инстанции о негативных последствиях. Любое дело о нарушениях в ходе приватизации он готов вывернуть наизнанку, представить как нападки на демократические устои. Поэтому будьте осторожны, не давайте им повод.

— У нас еще и крупных дел-то не было в этой сфере. О чем можно писать? — покачал головой удивленный Алексеев.

— Он, таким образом, фон создает. Когда появится что-нибудь крупное — тогда и развернется. Это как артподготовка на фронте, перед решающим наступлением. Основная его цель это, конечно, я. Но меня снять не удастся — должность выборная, а вас гораздо проще. Еще не отдыхали в этом году? — поинтересовался Медведев, меняя тему.

— Планирую в августе поехать в наш ведомственный санаторий в Сочи, а вы?

— Наверное, поеду за границу. Хочу побывать в Италии с семейством, может, в Венецию загляну. Я как-то в советские времена был в Югославии — отдохнули, помнится, прекрасно. А сейчас там опасно, война идет между хорватами и сербами.

— Да, каждый день показывают военные действия, так сказать, вести с полей.

— Если у вас ко мне ничего нет, Владимир Георгиевич, то работайте по плану. У меня скоро будет на приеме руководство города Краснокаменска и района. Эти черти никак не могут ужиться, устраивают всё время какие-то пакости, подвохи друг другу, а население страдает. Вот смотрите!

Глава администрации достал из верхнего ящика своего письменного стола два номера местной прессы.

— Это газетка мэра Краснокаменска, называется «Краснокаменск: вчера и сегодня». А это газета руководителя Краснокаменского района — «Краснокамье». Пинают они там друг друга — будь здоров! Кроют во все корки. Главное-то читателей, что в городке, что в районе с гулькин нос. Нет, надо тратить деньги, время, отвлекать жителей на такое, с позволения сказать, безобразие. Скоро друг друга матом посылать будут. В общем, придется их выдрать, как сидоровых коз.

Они попрощались, и генерал Алексеев поехал в Управление. Разговор с губернатором обеспокоил его. Он совсем не предполагал, что Полномочный представитель Президента может иметь на него зуб, ведь они нигде, в сущности, не пересекались. Однако у генерала Алексеева не было повода не верить руководителю области.

Алексеев вспомнил, что недавно подписывал план мероприятий по делу, которое завел Забелин, там речь шла о возможном получении взятки Красовской — близкой связи Плотникова, который, как известно, имел большое влияние на Дергачева. Прикинув возможные последствия, Алексеев уже пожалел, что форсировал события и буквально заставил Шумилова и его подчиненного активизировать работу.

«Что получится в результате, — подумал он, — арестуем Красовскую. Возможно, зацепим Плотникова. Но, Дергачева мы не сможем тронуть. Этот ППП начнет мутить воду в администрации Президента, круги дойдут до Директора ФСК и чем всё закончится еще неизвестно — могут и заслушать на Коллегии. Надо дать команду Шумилову — пусть не слишком форсируют события, торопиться незачем».

Уже у себя в кабинете он поднял трубку телефона внутренней связи и сказал Шумилову:

— Николай Поликарпович, переговорите с Забелиным, пусть работает осторожно, вдумчиво, без ненужной никому спешки. Мы должны получить стопроцентные доказательства коррумпированности объекта, а не косвенные улики.

— Я не понимаю, Владимир Георгиевич, — глухо в трубку сказал Шумилов, — вы же сами нас торопили на Коллегии.

— Обстановка изменилась. Я получил информацию, как говорится, из первых уст, не буду вдаваться в подробности, но сейчас надо быть предельно внимательными. Так и проинструктируйте Забелина. И еще, губернатор высказал пожелание, чтобы кто-то из наших сотрудников встретился в самое ближайшее время с Генераловым. Думаю, правильным будет отправить на встречу Сергея Павловича. Это в русле его работы по делу.

— Я всё понял, товарищ генерал, сегодня же передам ваши указания майору Забелину.