Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Лев Шестов говорит: «Бог знает, что Шекспир выдумал! Он изобразил в Бруте человека долга, но сделал его таким сухим, неприятным, невкусным, что сразу становится понятно, что Шекспир хотел было какую-то мораль создать, но сорвался на этом»17. Конечно, ничего подобного! Брут — это человек идейный, принципиальный, и мы, революционеры, великолепно знаем этот тип и знаем, что это не слуга абстрактного долга, а человек, утверждающий: «Я люблю родину, хочу служить своему народу, считаю, что тиран ведет его по ложному пути и что мой общественный долг, вытекающий из анализа действительности, зовет меня на него обрушиться. Я не могу жить и наслаждаться нежной любовью моей жены (если автор был Ретленд, то он, очевидно, описывал свою жену, которая, говорят, была замечательной красавицей, его большим другом, очень умной женщиной, имела свои литературные труды), я не могу терпеть, чтобы Юлий Цезарь, который меня лично любит и ласкает, который меня сделал одним из первых людей, над. всеми властвовал. У меня нет против него никакой злобы, нет никакой к нему зависти, он мой благодетель и друг, но он тиран, и он падет!»

Это ли «мертвый долг»? Нет, это то глубокое сознание, что совершается общественная несправедливость и что он молчать и быть бездеятельным не может.

Теперь Кассий. Тот же Лев Шестов говорит о нем: «Это негодяй! Он позволяет воровать своим офицерам, он убил Юлия Цезаря из-за своих узколичных соображений…» и т. п. Это свидетельствует только о том, что Лев Шестов ровно ничего в этом типе не понял. Да, Кассий — это противоположная Бруту личность, это — человек страстный и пламенный, он в политику вносит личные чувства, но это не доказательство того, что Кассий негодяй и что он убил Юлия Цезаря из личной ненависти, — все это Шестов выдумал. Вот что говорит Кассий:

Не знаю я, как думают другие
И ты об этой жизни, но, по мне,
Отраднее не жить, чем трепетать
Пред существом, что вам во всем подобно.
Мы родились свободными, как Цезарь.

И далее:

Он, как колосс,
Загромоздил наш узкий мир собою,
А мы, созданья жалкие, снуем
Меж ног его громадных и, пугливо
Глядя кругом, могил бесславных ищем!..
Поверь мне, Брут, что может человек.
Располагать судьбою, как захочет.
Не в звездах, нет, а в нас самих ищи
Причину, что ничтожны мы и слабы18.

Затем Кассий говорит так:

Что до меня касается, ходил я
По улицам и подвергал себя
Опасностям ужасной этой ночи.
Ты видишь, Каска, грудь я обнажил
И подставлял ее ударам грома,
Когда, синея, молнии сверкали
И разверзали небо19.

Ему говорят, что Цезарь провозгласил себя императором. Тогда он восклицает:

Будь правда это, где кинжал мой будет?
От рабства Кассий Кассия избавит.
О боги, с этим слабый полон сил!
О боги, этим деспота свергают.

Либо в свою грудь, либо в грудь тирана! Оружие — это первое, за что этот аристократ хватается, потому что он полон революционной отваги и страсти. Но:

Ни каменные башни, ни ограды,
Ни душные темницы, ни оковы
Не могут силы духа обуздать…
И человек, коль цепи слишком тяжки,
Всегда от них освободиться может.
Пусть знает целый мир, как я то знаю,
Что рабства груз, гнетущий жизнь мою,
Когда хочу, всегда могу я свергнуть20.

И вот об этом человеке многомудрый Шестов говорит, что он лишь примазавшийся к заговору тип! Вот как Брут говорит про цареубийство:

Не будем мы, Кай Кассий, мясниками,
Мы Цезаря лишь в жертву принесем,
Против его мы духа восстаем.
О, если бы, его не убивая,
Могли его мы духом овладеть!
Но он — увы! — за этот дух, страдая,
Кровавой смертью должен умереть.
Убьем его мы смело, но без гнева,
Как жертву, приносимую богам21.

Чисто принципиальное отношение: я на него, мол, не сержусь, он, может быть, хороший человек, но я его убиваю, потому что этого требует история, потому что он историческая фигура, которую нужно устранить: как Юлий — он хороший человек, а как Цезарь — подлежит устранению.

А вот вам сцена22, после того как Юлий Цезарь был убит:

Цинна

Свобода, воля! Нет тирана больше!
По улицам провозглашайте это!

Кассий

Трибуны занимайте и кричите:
Свобода, воля и освобожденье!

Брут

Сенаторы и граждане, не бойтесь!
Не обращайтесь в бегство: властолюбию
Мы только оплатили старый долг.

Кассий (заботливо говорит Публию)

Оставь нас, добрый Публий, может быть,
Нас поглотит народная волна
И старости твоей не пощадит,
Как будешь с нами!

Брут (в волнении восклицает)

Сюда идите, римляне! По локти
В его крови свои омоем руки
И, обагрив мечи, пойдем на площадь,
Кровавыми мечами потрясая.
Пусть все кричат: «Свобода, мир и воля!»

Кассий

Сюда, сюда! Омоем руки кровью!
Века пройдут, и сколько, сколько раз
Высокое деянье наших рук
Предметом представления послужит
Средь царств грядущих дней, среди народов,
Неведомых еще.

Брут

И сколько раз
Потехою послужит смерть Цезаря,
Что здесь лежит у статуи Помпея,
Как жалкий прах.

Кассий

И каждый раз нас будут
Спасителями родины считать…
48
{"b":"203523","o":1}