– То есть вы хотите сказать, что я нормален? – уточнил Юлий.

– Нет. Вы – псих, вы – чокнутый, вы – парень со странностями, но эти странности никоим образом не помешают вам исполнить ваш воинский долг.

– Сучка, – сказал Юлий, когда дверь кабинета психолога закрылась за его спиной.

Он побрел к капеллану.

Юлий пару раз встречал капеллана в офицерском клубе и поэтому знал, как тот выглядит.

Капеллан был маленьким смуглым человечком лет сорока, с острой черной бородкой и многообещающей фамилией Рабинович. Юлий подозревал, что капеллан не католик.

Он не решался задать капеллану этот вопрос в офицерском клубе, не желая ставить того в неудобное положение при большом стечении народа, но, как только они остались одни, Юлий решил расставить все точки над «ё».

– Вы католик? – спросил Юлий.

– Нет, а вы?

– Нет, – признался Юлий.

– Это хорошо, – сказал Рабинович. – Честно говоря, я не люблю католиков. Они слишком фундаментальные. Вы любите католиков?

– Я к ним безразличен. Они ко мне тоже.

– К какой церкви вы вообще относитесь?

– Воинствующих атеистов седьмого дня.

– Понятно, – сказал Рабинович. – Циник и пофигист. Вдобавок еще и неверующий.

– Увы, – сказал Юлий.

– И зачем ты сюда приперся, сын мой?

– А вы какую конфессию представляете?

– А тебе ли не пофиг?

– Конечно, не пофиг, – сказал Юлий. – Я же должен знать, с кем разговариваю.

– Я – иудей.

– То есть, с вашей точки зрения, я – гой?

– Совершенно верно.

– Какое вам дело до проблем гоев?

– Служба такая, – вздохнул Рабинович.

– Как мне к вам обращаться?

– Рабби.

– Я не могу, – сказал Юлий. – На мой слух, это как-то фамильярно.

– Можете обращаться ко мне «ребе».

– А гой может так к вам обращаться?

– Может.

– А вы как будете ко мне обращаться? «Гой мой»?

– А как вы хотите, чтобы я к вам обращался?

– Капитан.

– Отлично, капитан. Мы уже разобрались с формальностями, или вы хотите еще что-нибудь уточнить?

– Пожалуй, это все. Можете начинать.

– Так что привело неверующего к капеллану, капитан?

– Большей частью – приказ полковника Ройса, ребе.

– А меньшей?

– Я запутался в себе, – сказал Юлий. – Иногда мне кажется, что я знаю, чего хочу, а иногда мне снова кажется, что я знаю, чего хочу, но хочу при этом совсем другого.

– И чего же вы хотите, капитан?

– В первом случае или во втором?

– Начнем с первого.

– Жить, ребе.

– Просто жить?

– Ага. В этом желании есть что-то аморальное?

– Нет, капитан. Это вполне понятное желание, естественное для любого человека. А что насчет вашего второго желания?

– Я хочу застрелиться.

– Это грех, капитан.

– Я догадывался, ребе.

– Почему вы хотите застрелиться?

– Я знаю? Может, кальция не хватает.

– Интересная версия, – одобрил Рабинович. – А может быть, вам не хватает смелости и веры в себя, чтобы продолжать жить дальше?

– Может быть, – сказал Юлий. – А что делать? Молиться?

– Молитвой тут не поможешь. Тем более что вы атеист. Давайте попробуем рассуждать логически. Что именно вас беспокоит?

– Все, ребе.

– А что беспокоит вас больше всего?

– Честно?

– Честно. Лгать капеллану не имеет смысла.

– Меня беспокоят повстанцы. Они ненавидят меня и хотят убить.

– Значит, они вас ненавидят? А вы к ним как относитесь?

– Как я могу относиться к людям, которые меня ненавидят и хотят меня убить?

– И в самом деле, как?

– Адекватно. Я ненавижу их в ответ.

– Кроме того, вы их убиваете.

– Разве?

– Оголите ваш правый бицепс.

Юлий закатал рукав рубашки и продемонстрировал капеллану правый бицепс. На правом бицепсе Юлия были вытатуированы миниатюрные черные черепа.

– Что это такое? – спросил Рабинович.

– Миниатюрные черные черепа, – объяснил Юлий. – Татуировка.

– Что она означает?

– В сущности, это всего лишь ребячество, ребе.

– Но что означает это ребячество?

– Сбитые, – сказал Юлий.

– Сбитые корабли противника? – уточнил Рабинович.

– Да, – сказал Юлий.

– И сколько черепов украшает ваш бицепс?

– Тридцать восемь.

– Давайте уточним, – сказал Рабинович. – Вы сбили тридцать восемь судов противника. Что это означает?

– Что я хороший пилот.

– Это означает, что вы – убийца.

– Разве? Я сбиваю корабли, но не расстреливаю катапультировавшихся пилотов.

– Тем не менее, каковы шансы пилота выжить после того, как вы сбиваете его корабль?

– Это зависит от корабля, ребе.

– Не увиливайте от ответа, капитан.

– Шансы небольшие, – признался Юлий.

– Вы – убийца, – подытожил Рабинович.

– Я – пилот, – сказал Юлий.

– Вы убиваете людей.

– Я делаю свою работу.

– Вам стало легче, капитан?

– Нет, а с чего бы?

– От правильного осознания того, чем вы занимаетесь.

– Послушайте, – сказал Юлий. – Я не питаю никаких иллюзий по поводу того, чем я занимаюсь. Именно поэтому меня и тянет застрелиться.

– Что вам больше не нравится – убивать людей или возможность быть убитым самому?

– И то и другое, – сказал Юлий. – Но, положа руку на интимные части моего тела, я готов признать, что мне до чертиков не хочется, чтобы меня убили.

К удивлению Юлия, Рабинович не стал делать ему замечания по поводу ругательств.

– Вы боитесь смерти? – спросил Рабинович.

– А вы не боитесь?

– Не боюсь.

– Почему?

– Вера в Господа охраняет меня от этого страха.

– До свидания, – сказал Юлий. – Нам с вами больше не о чем разговаривать.

– Почему же, капитан?

– Потому, что либо мы разговариваем на разных языках, либо вы лицемер.

– Вы не можете сейчас уйти, капитан.

– Почему еще, ребе?

– Потому, что я вас не отпустил, капитан. Хочу вам напомнить, что я старше вас по званию.

– Для меня это новость.

– Представьте себе.

– Черт побери. – Юлий сел обратно в кресло. – Чего еще вы от меня хотите?

– Вы ненавидите повстанцев?

– Да. Разве это неправильно?

– Неправильно.

– Я должен возлюбить повстанцев?

– Нет, не должны.

– Тогда я не понимаю, чего вы от меня хотите.

– Я хочу, чтобы вы поняли, что повстанцы являются орудием Господа, который посылает вам испытание.

– Мне?

– Да.

– Испытание?

– Да.

– Зачем?

– Чтобы испытать вас. Чтобы понять, что вы из себя представляете.

– Ребе, вы ведете подрывную деятельность.

– Каким образом?

– Вы только что заявили, что повстанцы – орудия Господа, а я с ними воюю. Воюю с орудиями Господа. Тогда кто я есть, если следовать формальной логике? Кто воюет с Господом? Дьявол. Тогда кто я? Посланник дьявола? Но в то же время я являюсь военнослужащим Империи, и не просто военнослужащим, а офицером. Таким образом, вы заявляете, что имперские офицеры – посланники дьявола. Признавайтесь, сколько вам платят повстанцы за то, что вы сеете такие мысли в наших умах?

– Вы меня неправильно поняли. Повстанцы – орудия Господа, но и вы тоже – Его орудие.

– Вы еще и еретик? Теперь вы заявляете, что Бог не знает, чего творит, раз его орудия уничтожают друг друга.

– Вы понимаете все слишком буквально.

– Это потому, что у меня от природы въедливый аналитический ум.

– Вы насмехаетесь надо мной.

– Нет, клянусь Аллахом.

– Вы клянетесь Аллахом в присутствии иудея?

– Я – атеист седьмого дня, – напомнил Юлий. – Мне пофиг, кем клясться.

– Вы будете гореть в геенне огненной.

– Здорово вы меня утешили.

– Вам не нужно мое утешение. Вы пришли сюда только потому, что так вам приказал полковник Ройс. Вы – эгоистичный, самовлюбленный аристократичный ублюдок с нарциссовым комплексом, трясущийся за свою шкуру и морочащий всем голову!

– Я рад, что вы это поняли, – сказал Юлий. – Мне кажется, таким, как я, не место в армии нашего великого императора.