Литмир - Электронная Библиотека

– Добрый вечер, – сказал рыжий. – Меня зовут Клозе. Точнее, это моя фамилия, но меня все так зовут. А вы – Изабелла?

– А то вы не знаете. Я видела вас в баре.

– Просто хотел удостовериться лишний раз, – сказал Клозе.

– Что вам надо? Это он вас послал?

– Нет, он меня не посылал. Он даже не знает, что я здесь.

– Вот как? И что вы хотите?

– Может быть, мы продолжим наш разговор в квартире? Не угостите ли бедного немецкого парня чашечкой чая?

– В баре вы тоже пили чай?

– Да, только холодный и алкогольный.

Она пригласила Клозе на кухню и заварила чай.

Это не было против ее правил. Она никогда не давала себе слово, что не будет поить пилотов чаем.

– У вас милая квартирка, – сказал Клозе, который видел только часть темной прихожей и кухню.

– Откуда вы знаете?

– Я не знаю. Я проявляю вежливость.

– Вы откровенны.

– Да, – сказал Клозе. – Есть у меня такая неприятная черта. Я всегда говорю, что думаю, но не всегда думаю, что говорю. Фраза относительно милой квартирки была первой частью комплимента, который я собирался вам сделать. Типа у милой квартирки милая хозяйка. Но я бы солгал. Вы – не милая.

Действительно, неприятная черта, подумала Изабелла.

– Я – сука, – сказала она.

Клозе покачал головой:

– Я так не думаю. Вы не милая, но вы и не сука. Вы – нечто среднее, что-то между ними. Но, говоря откровенно, мне на это наплевать. А чай неплохой.

– Только не говорите мне, что вы разбираетесь в чае.

– Совсем не разбираюсь. Я слишком редко его пью. Но мне нравится аромат этого чая, а потому я и говорю, что он неплохой.

– Что ж, я уже многое о вас узнала. Кроме того, с какой целью вы сюда пришли.

– Я хочу рассказать вам о Юлии, – сказал Клозе. – Я отниму не так уж много вашего времени. Потом допью чай и уйду. Вы согласны меня выслушать?

– А разве вам требуется мое согласие?

– Безусловно, – сказал Клозе.

– Ладно, говорите.

– Он плохой человек, – сказал Клозе. – Отвратительный. Очень неприятный. Он заносчив, эгоистичен, себялюбив, нагл, высокомерен, упрям. У меня не хватит эпитетов, чтобы его охарактеризовать, потому что я недостаточно хорошо образован. Порой он говорит странные и страшные вещи. Он циник и нигилист. Мы знакомы с ним недолго – всего три года. Мы проводим вместе с ним много времени. Не потому, что нравимся друг другу, а потому, что вынуждены существовать в очень ограниченном пространстве и нам просто некуда друг от друга деваться. Мы с ним вместе пьем, едим, курим, разговариваем, играем в покер и, извините, совершаем боевые вылеты. Только в бордель я обычно хожу один. Мы знакомы с ним три года, и за все это время он ни разу не назвал меня своим другом. Я его, впрочем, тоже. Порой мы раздражаем друг друга, порой мы друг друга просто ненавидим. Но когда меня сбили над болотами, когда мне оторвало вот эту ногу… – Клозе выставил ноги на середину кухни и задрал штанины, в подтверждение своих слов, продемонстрировав различную степень волосатости нижних конечностей. На правой ноге волосы только начали отрастать. Но он мог бы этого не делать. Изабелла и так ему верила. – Он вернулся за мной, хотя имел право этого не делать. Он утопил свой собственный истребитель, стараясь меня спасти. Он целый день тащил меня на своей спине. Ругаясь последними словами, говоря, что я слишком тяжелый даже без одной ноги, падая в грязь, но – тащил. И он вытащил меня с вражеской территории. Как вы думаете, я сказал ему за это «спасибо»? Нет, не сказал. Он не ждал от меня благодарности, он бы не знал, что делать с такой благодарностью. Думаю, он и сам не понимает, почему он поступает так или иначе. Поступает правильно. Я не говорю, что он всегда поступает хорошо, хотя с моей стороны это выглядит черной неблагодарностью. Не говорю, что он поступает справедливо. Он поступает так, как считает нужным.

– Должна вам сказать, что у вас с ним очень странные отношения, – сказала Изабелла.

– Он сын Питера Моргана. Удивительно, что у него с кем-то есть хоть какие-то отношения, – сказал Клозе.

– Что вы хотите этим сказать?

– Питер Морган – великий человек. Все считают его таким. Я думаю, очень сложно быть сыном такого человека.

Изабелла подумала, что если у рыжего Клозе будут дети, то им тоже придется несладко.

– И что вы хотите от меня?

– Можно, я сначала объясню вам, почему я этого хочу?

– Попробуйте.

– Видите ли, все дело в том, что я – эгоист. Может быть, еще больший эгоист, чем Юлий. И сейчас, в отличие от тех трех лет, я чувствую себя рядом с ним особенно некомфортно. А я не люблю чувствовать себя некомфортно… Предполагается, что сейчас вы должны спросить, почему я себя чувствую некомфортно.

Она улыбнулась. Впервые. Клозе записал одно очко в свой актив.

Она не спросила.

– Отлично, – сказал Клозе. – Будем считать, что вы задали мне вопрос, а я на него отвечаю. Он страдает. Это глупо, я понимаю, что вы едва знаете друг друга, но он почему-то вбил себе в голову, что любит вас.

– Так не бывает, – сказала Изабелла.

– Я тоже ему это говорил, – сказал Клозе. – Но он страдает, я вижу. Он мало ест, никуда не ходит, пьет мало алкоголя и, что самое подозрительное, почти не курит. С сегодняшнего утра он еще и ни с кем не разговаривает, и это пугает меня больше всего. Раньше его можно было заткнуть только пулей в голову. В упор. И то действовало не сразу.

– И что вы хотите, чтобы я сделала? Переспала с ним? Упала в его объятия? Вышла за него замуж? Родила ему пятерых детей?

– Вы предлагаете слишком радикальные действия даже для меня, – сказал Клозе. – Вполне возможно, что один из вариантов сработает, но я имел в виду не это.

Предполагалось, она спросит, что он имеет в виду, но она опять промолчала.

– Никому этого не говорите, если не хотите подорвать мою репутацию, но я считаю, что у женщины в таких вопросах прав ровно столько же, сколько у мужчины. – Клозе помолчал, потом спросил разрешения закурить и сунул сигарету в рот. Но зажигать не стал. – Он вам не нравится. Вы имеете на это полное право. Вы можете даже ненавидеть его и желать его смерти, и мне нет до этого никакого дела. Я лишь хочу, чтобы вы встретились с ним еще один раз и объяснили почему. Мне кажется, он переживет вашу нелюбовь. Но он не сможет этого сделать, пока не поймет почему. Если вы не любите пилотов, то объясните ему, почему вы их не любите. Если он не нравится вам лично, скажите это. Скажите ему, что это нелепо, что вы считаете его идиотом. Но не оставляйте его в неизвестности.

– Я… должна подумать.

– Конечно, – кивнул Клозе. – На случай, если вы решитесь оказать мне эту услугу, вот его адрес. Он никуда не выходит, так что вы можете застать его в любое время.

Клозе допил чай и наконец-то зажег сигарету. И тут же выплюнул, потому что за время своего монолога успел изжевать фильтр.

– Если… если я все-таки приду, мне вас не выдавать?

– Нет смысла, – сказал Клозе. – Он не дурак. Как-то же вы узнали, где он остановился.

– Может быть, мне помогло УИБ.

– Ему помогало не УИБ, – сказал Клозе. – А только один сотрудник УИБ, который почему-то чувствует себя виноватым.

– Почему?

– Не знаю, – солгал Клозе.

На самом деле он знал почему.

Если присутствие «деструктора» на Сахаре на самом деле означало чью-то измену, а Клозе готов был прозакладывать свое годовое жалованье, что это так, то эта измена – чистый прокол для УИБ, главная обязанность которого как раз пресечение измен.

Клозе оставил на столе карточку с названием отеля и номером, в котором жил Юлий, церемонно раскланялся и вышел, попросив извинения за беспокойство.

По некотором размышлении Изабелла решила, что он тоже не похож на военного. Или она слишком заблуждалась в своем мнении относительно военных.

Клозе вышел на улицу и закурил. Потом он направился в бар, чтобы прополоскать рот и избавиться от привкуса чая, который он с детства терпеть не мог.

37
{"b":"20350","o":1}