- Знаешь, любить так неприятно, - неожиданно подал голос Лёнька. – Как будто вырывают часть тебя и отдают другому человеку на растерзание, мол, делай, что хочешь. А этот человек берет и отдаляется от тебя. И ты стоишь, такой половинчатый, и совершенно не знаешь, как поступить…

- Сколько тебе лет, старик? – тихо засмеялся Сашка, пряча под улыбкой страх от мыслей друга. – Говоришь, будто прожил большую часть жизни и собираешься на покой.

- Уедешь, так и произойдет, - совершенно серьезно сказал Лёня.

- Перестань, - Сашка крепко прижал к себе несопротивляющегося друга и начал судорожно покрывать его шею поцелуями, - перестань меня так пугать. Все будет хорошо… и на нашей улице будет праздник.

- Да, конечно, - апатично произнес Лёнька. – У нас пока сплошной остров невезения, а не праздник.

Внезапно голоса с кухни стали становиться все громче, и мальчишки мгновенно притихли, вслушиваясь в разговор.

- Мы как раз собираемся на неделе съездить на новую квартиру, вещи какие-нибудь перевезти и так, по мелочам.

- А много у вас вещей? Мы могли бы помочь вам.

- Да? Это было бы замечательно! Правда, Вадим? Но сейчас мы справимся сами, а вот «в последнем плавании» вы бы нам очень пригодились. Как раз мальчишки рады будут попрощаться.

В своей комнате ребята переглянулись, зеркально ухмыльнувшись друг другу. Кажется, погода над их островом начинает налаживаться.

***

 Сашкины родители, как и обещали, уехали, оставив сына на попечение доброй тетушки, с которой Сашка уже неделю не разговаривал. Нина отвечала ему тем же, только не играла в молчанку, а придумала более увлекательную игру под названием «Сделай из Шурика Золушку или тысяча и один способ довести неконфликтного племянника до белого каления». Лёнька всячески пытался помогать другу с бесконечными делами по дому, но иногда натыкался на грозный взгляд Нины и холодную просьбу «убраться вон из ее квартиры».

И, о чудо, Дед Мороз, видимо, решил подарить мальчишкам подарок заранее и организовал внеочередной слет фотографов не где-нибудь, а в Екатеринбурге, то есть за тридевять земель от их родного города. Безусловно, Нина моментально собрала вещи и первым же поездом отправилась покорять коллег своим мастерством.

Радости мальчишек не было предела. Наконец-то! На-ко-нец-то они избавились от этого тирана. Да мачеха из «Золушки» была в тысячу раз гуманнее, чем Нина! Громче всех радовалась, конечно же, Веснушка, заливисто тявкая вслед уходящей тетушке, грозе всех четырехлапых и хвостатых.

В этот же день Маргарита сообщила Лёньке, что они с Сергеем (который так и забыл отчитать мальчика за «неподобающее мужчине отношение к Саше») уедут к внезапно заболевшей бабушке. Болезнь бабушки – это, естественно, не повод для праздника, но Лёнька все равно не удержался от сладкой улыбки, когда осознал, что их с Сашкой оставили одних. Дней на пять точно. И было принято решение отпраздновать это совместной прогулкой на свежем воздухе. Как раз за недавнее время выпало безумно много снега.

- Саш, Сашка! Подойди сюда! – прокричал Лёнька, безрезультатно пытавшийся дотянуться хотя бы кончиками пальцев до свисающей с крыши гаража сосульки.

Ответа он не дождался, так как Саша был занят поистине увлекательным делом: лепкой снеговика. Или снежной бабы. Он об этом пока не задумывался и продолжал, кряхтя,  катать огромный, доходящий уже до его талии, снежный ком. Как он будет поднимать этот ком на еще больший, Сашка тоже как-то не подумал.

- Саш! Да ты глухой что ли совсем?! – все еще продолжая прыгать до сосульки, попробовал достучаться до друга Лёня. - Оторвись ты от эт…

Но тут после очередного не увенчавшегося успехом прыжка Лёнька неудачно оступился и, взмахнув руками, упал прямо в слепленный с таким усердием Сашкин снежный ком. Удивлению и негодованию рыжика не было предела.

- Мог бы для приличия и промахнуться, вредина, - показал он Лёньке язык, протягивая руку.

- О да. Я же всегда сначала целюсь, куда бы упасть, а потом уже, рассчитав скорость падения, силу притяжения и упругости, плавно опускаюсь на выбранное место, - пробурчал запорошенный снегом Лёня.

- Конечно, - подтвердил Сашка. – Ведь именно поэтому ты всегда на меня приземляешься, - он озорно подмигнул, но Лёнька, видимо не поняв юмора, с наглой ухмылочкой схватился его за руку и потянул на себя.

Рыжик, явно не ожидавший таких решительных действий от друга, без особого сопротивления повалился на него. Под куртку, за шиворот забрался обжигающий снег. Даже все лицо залепило белой массой. Сашка, отплевываясь от снега и протирая глаза, поднял на Лёньку обиженный взгляд:

- Ну и за что?

- Не одному же мне мучиться потом, - улыбнулся Лёнька. – А еще одному так сидеть холодно. С тобой теплее.

Устало вздохнув, Сашка попытался устроиться так, чтобы меньше давить своим весом на друга, и, обняв за талию, положил голову ему на плечо. Лёнька прикрыл глаза, а на его губах заиграла такая солнечная улыбка, что, казалось, снег вокруг растает.

Неожиданно Лёня почувствовал, как что-то горячее ткнулось ему в шею, потом в ухо и снова обожгло дыханием шею.

- Саш, прекрати… - прошептал он, в противовес своим словам подставляя шею под легкие, практически невесомые поцелуи.

- Почему?

- Щекотно, - хихикнул Лёнька, все-таки оттолкнув рыжика, чтобы опять притянуть его к себе за ворот куртки для очередного сладкого поцелуя. Сашка, уже развязывающий свой шарф и медленно расстегивающий Лёнькин пуховик, вдруг прекратил свои действия, оперевшись на руки по обе стороны от головы друга и тяжело дыша.

- Так. Стоп. Давай подниматься, - и, встретившись с непонимающим и даже несколько разочарованным взглядом голубых глаз, объяснил: - Простудишься.

Он с трудом скатился с друга и помог ему выпутаться из снежных объятий.

- Ты, кажется, что-то кричал мне, перед тем как убить моего снеговика, - напомнил Сашка, отряхивая Лёню.

- Точно! Достань во-о-он ту сосульку! Пожалуйста, - Лёнька преданно заглянул другу в глаза, и тот просто не смог отказать.

Легко дотянувшись до вожделенной сосульки, Сашка сорвал ее, как спелый плод, и протянул Лёньке.

- И зачем она тебе?

- Смотри, - воодушевленно сказал Лёня, начиная рисовать тающей сосулькой по красной двери гаража. – Здорово, да? – и так по-детски наивно улыбнулся, что Сашка не сдержал ответной теплой улыбки. И тут синие глаза рыжика загорелись очередной идеей.

- Дай-ка сюда, - попросил он, забирая сосульку из рук друга. – А теперь ты смотри…

Закусив губу от старания, Сашка вывел на гараже: «Я. Тебя. Люблю». Надпись искрилась на солнце, разбрасывая блики на веснушчатое, улыбающееся лицо Сашки и отчего-то грустное – Лёньки.

- Ведь сейчас высохнет и исчезнет, как будто ничего и не было, - вздохнул Лёнька.

- Неправда, - улыбнулся Сашка.

- Правда-правда. Из-за солнца вода испарится и… - договорить он не смог, так как Сашка мягко, но настойчиво втянул его в головокружительный поцелуй. Рыжик, не прекращая ласки, обвязал вокруг глаз друга свой шарф.

- Ты мне веришь? Эта надпись там останется и никуда не денется.

- Эй, убери шарф, все равно там ничего уже нет, я же знаю!

- Ты мне веришь? – настойчиво повторил Сашка.

Лёнька замялся. Причем тут вера другу и прописные истины, не требующие доказательств? Но все же, криво улыбнувшись, ответил:

- Верю.

- Значит, ничего не исчезнет, - сказал Саша, смазано, будто в благодарность поцеловав друга в уголок губ. – Пошли отсюда, - и потянул Лёньку за собой.

***

На следующий день Лёнька зашел за Сашкой, чтобы вывести того на очередную прогулку. Чувствовал он себя как-то странно, будто во сне, но не придал этому особого значения.

Правда, когда Сашка выскочил из дома, Лёньку согнуло пополам от сильного кашля, который почему-то не хотел прекращаться.

- Так, - протянул рыжик. – Заболел, что ли? После вчерашнего?