[ПРОЕКТ ПО ЛЕСНОМУ ХОЗЯЙСТВУ.]
Осенью 1857 года, после возвращения из своего первого заграничного путешествия, Толстой поселился в Ясной поляне и занялся сельским хозяйством в своем именьи. Он несколько раз отмечает за это время в Дневнике, что хозяйство «сильно втягивает» его, и даже выражает опасение, как бы это занятие не втянуло его незаметно «в крепостную колею» (26 августа). Может быть, в связи с этими опасениями стоит и его план сократить полевое хозяйство, переведя крестьян на оброк, и сосредоточить свое внимание преимущественно на использовании лесных угодий и на разведении лошадей. 12 сентября Толстой пишет в Дневнике: «Перемена хозяйства заключается в том, что крестьяне на оброке и главные статьи: лес и луга для выкормки лошадей».
Но интерес к лесному делу не ограничился у Толстого узкими рамками собственного хозяйства: он привел его к постановке некоторых общих вопросов, касающихся разведения лесов, в применении к местным условиям. В Записной книжке Толстого сохранилось несколько отдельных заметок, касающихся этих вопросов; заметки эти, набросанные, очевидно, для памяти, очень лаконичны и не связаны между собой, благодаря чему смысл их не всегда вполне ясен; как большинство заметок в Записной книжке они датированы и, судя по ближайшим датам, относятся к концу сентября и началу октября 1857 года. Так как заметки эти имеют непосредственное отношение к составленному Толстым проекту по ведению лесного хозяйства в России, то приводим их полностью:
«Леса нейдут — почему?
«Не сажают и не имеют средств, деньги платят. Для дуба глини[стая] [?] пахатная земля.
«Там где засаждение природное, оставляется в ведении Лесничих на их ответственности.
«Я прошу право на 3 года решить на всю Россию и с весны на Тульскую засеку. Кроме вновь срубленных и старые участки
................................................................................................................................................
«Проект о лесном хоз[яйстве] вообще. Сделать его вольнооткупным. Три процесса с откупов: сруб, засаждение и прорубка.
«Предлож. обд. Т[ульской] Губ[ернии]
«Засаждение на 6 лет не выкорчев. год на резко [?] и год сажен. процент 1/ 30.
«Выгоды: 1) 9 р. с. обработки; 2) уменьшение леснич[их]; 3) истребление дурн[ых] пород, колья; 4) столкновение част[наго] с Правит[ельственным]; 5) образование лесничих; 6) со временем — статья дохода. Невыгоды незасаждения — залоги. Удлинение оборота 1/ 30. Пропашка. Особая плата. И мне только выгодно сделать, имеющему хозяйство.
«Вопросы: Когда вступается лесничее ведомство. Ежели по посадке, то без залогов. Какие породы? Какая посадка? По скольку? Чьи семена? Я желаю казенные, как имеющ. средство, или ограждения».
Приведенные заметки представляют собой как бы краткий набросок того проекта по улучшению лесного хозяйства в России, который Толстой изложил в форме докладной записки, представленной им в Министерство госуд. имуществ, в ведении которого находились громадные казенные леса, в том числе и так наз. «Тульские засеки», расположенные вблизи Ясной поляны. Эксплоатация этих лесов и главным образом лесонасаждение на сведенных участках происходили, по мнению Толстого, нерационально и невыгодно для казенных интересов; в целях упорядочения этого дела Толстой и решил выступить со своим проектом. Какое значение он придавал ему, видно из того, что для ускорения дела он решил сам съездить в Петербург и лично представить проект свой министру. В самый день приезда в столицу, 22 октября 1857 года, он побывал в Министерстве, о чем и записал в Дневнике: «Утро к Министру, видел Зеленого и почему то смутился». Упоминаемый здесь Зеленой, Александр Алексеевич (1818—1880), генерал-майор, был в это время товарищем министра государственных имуществ. На следующий день, 23 октября Толстой записывает: «Опять Зеленый. Дѣло туго идетъ». Еще через несколько дней, 29 октября: «Застал министра. Плохо успел поговорить о деле». Министром государственных имуществ был в это время (1857—1862) известный Михаил Николаевич Муравьев (1796—1866), впоследствии граф, усмиритель польского восстания 1861—1863 гг. (Муравьев — «вешатель»). Свидание с министром, повидимому, не дало никаких положительных результатов, и на другой день, 30 октября Толстой уехал из Петербурга, оставив свой проект на рассмотрение министерства.
Никаких упоминаний об этом лесном проекте Толстого в его Дневнике в дальнейшем не встречается, но в архиве Толстого, хранящемся во Всесоюзной библиотеке им. В. И. Ленина, сохранилась «Выписка из утвержденного г. Министром журнала специального по Лесной части Комитета от 17 января 1858 года». Эта выписка, очевидно, присланная Толстому из Министерства государственных имуществ, представляет собой ответ министерства на предложенный Толстым проект нового порядка лесонасаждения в казенных лесах. Оно содержит в себе общий критический разбор этого проекта и стремится доказать, что предлагаемый Толстым порядок является невыгодным для казны. В этой выписке говорится между прочим: «При господствующем 90-летнем обороте рубки и при стоимости лесной десятины в среднем в 150 рублей, ценность однодесятинного годового прироста определится в 1 руб. 66 коп., а за 6 лет — 9 руб. 96 коп. За 470 вырубаемых ежегодно в Тульской губернии десятин это дает 4681 руб. 20 коп., между тем как расходы казны на культуры равняются 2901 руб. 91 коп.; таким образом при бесплатной сдаче казна терпит убыток на каждой десятине. Самый способ, предлагаемый графом Толстым, не может повести к верному успеху: очистка лесосек наголо принесет более вреда, чем пользы, потому что с уничтожением пней и корней не будет естественного подседа на случай неудачных посевов. Кроме того, кустарники дают защиту молодым растениям от солнца и ветра... Обязательство предпринимателя сдать в казну по истечении 7 или 9 лет лесосеку, засаженную 3-летними саженцами или годовыми сеянцами мало обеспечивается его залогом, так как по росту этих насаждений еще нельзя судить об их благонадежности в будущем. И если даже можно подсадку произвести за счет залога, то всё-таки 9-ти летний прирост на этих участках будет для казны навсегда потерян».
Получив это отношение Лесного комитета, Толстой, повидимому, решил выступить со своими возражениями, которые он изложил в форме письма к товарищу министра государственных имуществ А. А. Зеленому. В этом письме он доказывал, что критические замечания против его проекта несущественны, и развивал свою основную мысль, что современный способ ведения лесного хозяйства представляет собой чистый убыток для казны и для всего государства. Такое положение тем более непонятно, что в частных руках леса являются источником верного дохода. Причина же убыточности, по мнению Толстого, заключается в самой системе государственной монополии, системе «вредной и безнравственной», основанной «не на знании дела, не на коммерческом обороте, а на власти». Развивая свою мысль о необходимости передачи лесного хозяйства в частные руки, Толстой предлагает образование особой Компании для ведения этого дела, действующей на основании специально выработанного устава и подчиненной контролю правительства. «Главным условием должно быть обязательство со стороны Компании не пользоваться землею после известного срока по срубке ни как покосом, ни как полем. Тогда разведение лучших, нужнейших в краю и полезнейших пород леса будет составлять выгоду промышленника. Не говорю о громадных выгодах для целого края, вытекающих из такого порядка, о выгодах финансовых для Казны и нравственных для всего государства в упразднении корпуса лесничих».
В дальнейшем Толстой хотел, повидимому, изложить подробнее условия работы предполагаемой Компании; однако он был, вероятно, чем-либо отвлечен или же вообще охладел к своему проекту, так что письмо его к Зеленому не было послано и осталось в черновом виде в его бумагах.
Слух о лесном проекте Толстого дошел и до И. С. Тургенева, который писал 1/13 декабря 1857 года из Рима П. В. Анненкову: «Удивили вы меня известием о лесных затеях Толстого! Вот человек! с отличными ногами непременно хочет ходить на голове. Он недавно писал Боткину письмо, в котором говорит: «Я очень рад, что не послушался Тургенева, не сделался только литератором». В ответ на это я у него спрашивал — что же он такое: офицер, помещик и т. д.? Оказывается, что он — лесовод. Боюсь я только, как бы он этими прыжками не вывихнул хребта своему таланту; в его швейцарской повести уже заметна сильная кривизна. Очень бы это было жаль, но я всё таки еще крепко надеюсь на его здоровую природу» (П. В. Анненков. «Литературные воспоминания». Спб. 1909. Стр. 500). К самому же Толстому Тургенев писал из Рима 17/29 января 1858 года: «Вы были бы правы, если бы, предлагая Вам быть только литератором, я ограничил значение литератора одним лирическим щебетаньем, но в наше время не до птиц, распевающих на ветке. — Я хотел только сказать, что всякому человеку следует, не переставая быть человеком, быть специалистом; специализм исключает диллетантизм — (извините все эти «измы») — а диллетантом быть — значить быть бессильным. До сих пор в том что Вы делали — всё еще виден диллетант, необычайно даровитый, но диллетант; мне бы хотелось видеть вас зa станком, с засученными рукавами и с рабочим фартуком» («Толстой и Тургенев». Переписка. Редакции и примечания А. Е. Грузинского и М. А. Цявловского. М. 1928. стр. 44).
