Колос (перебивает). Слушайте, товарищ. Удивительный, вы бы лучше помолчали. А то если он пустит в вас сейчас пулю, то я в любом трибунале буду доказывать, что так и надо было сделать.
Удивительный. Я могу уйти, чтобы ваши деликатные нервы успокоились. (Ушел.)
Мирон. Вот фрукт...
Благонравов. Нет. Он просто недалекий человек, с ограниченными способностями.
Мирон. Чего же вы его держите?
Благонравов. Не я его назначал. Вы думаете, мне с ним легко? Приходится мириться.
Мирон. Но почему же?
Благонравов. Как вам сказать... Воевал он вместе с командующим все время, еще с гражданской. Работник старый, честный, заслуженный. Но слабоват.
Входят Горлов и Гайдар.
Горлов (Огневу). Вот что, ваш сосед слева — командующий двадцать пятой Орлов — выдвинется до Александровки и обеспечит твои тылы, коридор твой не закроют, не беспокойся. Если же они и стянули немного танков, это ерунда. Выйти из укрепления на снег побоятся. Предупреждаю, приказ исполнять точно. За малейшее отклонение оторву голову. Это запомни крепко, а за недостойное поведение здесь делаю замечание. Впредь буду спрашивать по всей строгости. Ясно?.. Я спрашиваю: ясно?
Огнев (подтянувшись). Так точно, товарищ командующий. Разрешите идти?
Горлов. Идите.
Картина вторая
Квартира командующего фронтом. На сцене никого нет, только слышен шум из другой комнаты. Там собрались гости. Чествуют Горлова. Вошли Мирон и Гайдар. Мирон ставит на стол бутылку вина, бокалы, наливает.
Мирон. Давайте по единой.
Гайдар. Спасибо, но я совершенно не пью.
Мирон. А вы же за столом пили.
Гайдар. Это я ситро наливал. Мне давно нельзя. Сердце пошаливает.
Мирон. Придется одному. За ваше здоровье!
Вошел гвардии лейтенант артиллерист Сергей Горлов. В руках у него бокал.
Сергей. Дядя, милый! Это нечестно — бутылку со стола и ходу. Прошу, прошу бокальчик!
Мирон (наливает). Ты бы, Сережа, остановился, а то совсем опьянеешь.
Сергей. Не удерживай. Я на передовой совсем не пью. Да. Положенные мне сто граммов всегда отдаю командиру орудия Чекаленко. А сегодня я хочу быть пьяным, и это только по случаю твоего приезда. Да. Я своим апостолам рассказывал, как ты меня учил рыбу ловить и раз отлупил. Все помню. (Обнял Мирона.)
Мирон. Каким апостолам?
Сергей. Я так называю моих артиллеристов. Они настоящие апостолы — чудеса делают каждый день.
Мирон. Апостолы! (Смеется.) Здорово!
Сергей. Товарищ член Военного совета, скажите, хорош у меня дядя?
Мирон. Сережа!
Сергей. Нет, вы скажите.
Гайдар. Очень хорош.
Сергей. Ну вот видишь, все единогласно признают. И мои апостолы тоже. Они тебя полюбили. Да. Слово гвардейца!
Мирон. Ты что, гвардейцам о штатском дяде рассказываешь? Тоже нашел тему. Ты бы им что-нибудь из военной жизни.
Сергей. Мы все любим после боя о штатской жизни говорить. Я о каждом на своей батарее знаю все. А они знают обо мне все. Живем, как семья. Знаешь, кто отец в нашей семье?
Мирон. Политрук?
Сергей. Нет. Командир орудия Чекаленко. Ему сорок лет. Толстый, усатый. Король на открытой позиции, а рассказывает — умрешь от смеха. Приезжай, дядя, ко мне, живых апостолов увидишь: Остапенко, Шаяметова, Башлыкова, Ваську Сокола — таких людей, мир обойдешь — не встретишь.
Из другой комнаты слышно: «За здоровье товарища командующего фронтом — ура!» Крики «ура», звон бокалов.
А я не желаю, за командующего фронтом не пью.
Мирон. Это почему?
Сергей. За отца выпил, кажется, сверх нормы. А за командующего сегодня не желаю. Да. Вы, товарищ член Военного совета, на меня не обижайтесь. Я это говорю только здесь. А вообще я порядок знаю. Командующего уважать и подчиняться ему следует беспрекословно. Но пить за него сегодня не желаю. Да. Все. А теперь, гвардии лейтенант, тихо, спать.
Гайдар. Вот это верно.
Сергей. Иду. Я только объясню мысль. Почему среди гостей нет моего командующего, генерал-майора Огнева? А? Вы не знаете? Я спросил отца. А он так выругался... Не любит. За что? Не хочет понять, что мой командующий генерал-майор Огнев — это все равно что...
Мирон. Чапаев?
Сергей. Нет.
Мирон. Багратион?
Сергей. Нет.
Мирон. Суворов?
Сергей. Ты не смейся.
Гайдар. А кто же?
Пауза.
Сергей. Он — Огнев, Владимир Огнев. Это надо понимать. А старик, мой отец, — недалекий человек. Эх, обидно! (Вытирает глаза.) Очень обидно! (Бросил бокал и ушел.)
Из комнаты, где гости, слышна гитара. Кто-то тихо поет.
Мирон. Трудновато вам работать с братом моим.
Гайдар. Я человек штатский. Был перед войной на гражданской работе. Ну и трудно мне. Знать надо военное дело, а оно не то, что было в гражданскую войну. Очень все усложнилось.
Мирон. А вы считаете, что брат мой действительно знает, как надо воевать сегодня?
Гайдар. Опыт гражданской войны у него есть, и авторитет среди командиров. Воюет, как может.
Мирон. Воюет, как может... Как может? А как должно — это скоро будет?
Гайдар (смеется). Этого мы все ждем.
Мирон. А может, не надо?
Гайдар. Что?
Мирон. Ждать. Уж очень трудно, дорого стоит ждать.
Гайдар. Других-то ведь поблизости нет.
Мирон. Да... А Огнев как?
Гайдар. Талантлив, но очень уж молод.
Мирон (смеется). В гражданской войне не участвовал. И орденов мало. Так?
Гайдар. К сожалению, среди нашего высшего командного состава это еще играет главную роль. Каким бы талантливым молодой командир ни был, но, раз с ними в гражданской войне не участвовал, не признают. Для вида по плечу похлопывают, а на самом деле презирают. Сколько приходится доказывать, уговаривать...
Мирон. А вы не доказывайте, не уговаривайте, а объявите войну невеждам и невежеству в военном деле.
Гайдар. На войне этого делать нельзя.
Мирон. Почему? Ведь вы помните, как было в промышленности. Сначала на многих заводах, в трестах сидели директорами старые, заслуженные, авторитетные товарищи, хвастались своей мозолистой рукой, сильным горлом и крепким словом, а технику дела не знали и знать не хотели, управлять заводом не умели. На каждом шагу трещали о своем бедняцком происхождении, но учиться не хотели, расширять свои старые знания новым опытом не хотели. А толк какой вышел? Заводы работали из рук вон плохо, потому что везде сидели «авторитетные» и самовлюбленные невежды, почти везде, и если бы ЦК партии не повернул круто, не поставил инженеров, техников, знающих людей во главе предприятий, то рабочие безусловно сказали бы: «Ну вас к чертовой матери с вашими старыми «авторитетными» людьми, если хозяйничать не умеете». Это факт. И как невежды ни кричали, их никто не поддержал. Народ любит и требует только знающих и умных руководителей.
Гайдар. На войне все намного сложнее. Здесь круто повернуть — сломать можно. Другие методы нужны. Враг на нашей территории. Приходится возиться и не с такими, как ваш братец, лишь бы освободить свою землю.
Мирон. Ну что ж, возитесь. Но я уверен, что вам скоро эта возня надоест. Я же объявил брату войну сегодня. Мне здесь быть два дня, но я ему, буйволу, попорчу кровь.
