Традиционно и в то же время современно. Григорий подозревал, что эти характеристики относятся и к миловидной светловолосой хозяйке квартиры..

Заперев дверь, Тереза облегченно глубоко вздохнула и сказала:

— Вы проходите, садитесь, а я пока переоденусь во что-нибудь домашнее.

— Ладно, — кивнул Григорий и, повесив на вешалку пальто, молниеносно сел, поскольку не в силах был более сдерживать нетерпение. Только тогда, когда он раскрыл первую тапку, он вспомнил о том, что Тереза стоит рядом.

— В холодильнике есть содовая. Больше там вряд ли что отыщется. Так что если захотите попить, не стесняйтесь.

Затем, не дожидаясь ответа, Тереза поспешила в маленькую прихожую, за которой наверняка располагалась ее спальня. Каждое движение выдавало ее огромное волнение. Григорию хотелось верить в то, что он больше не пугает ее, но он подозревал, что все-таки пока пугает. Одного того, что он оказался вовлеченным в мучившие ее страхи, было вполне достаточно для того, чтобы она относилась к нему подозрительно. Отчаяние заставило ее обратиться к нему за помощью.

Между тем Григорий чувствовал, что нравится Терезе. Быть может, не так сильно, как хотелось бы ему самому, но все-таки на настоящее время вполне достаточно. Но Терезу рвали на части противоречивые чувства и мысли, и потому сложившееся положение дел для нее изобиловало массой сложностей. Николау мог помочь избавиться хотя бы от части этих противоречий.

Григорий занялся первой папкой. Подробностей здесь было немного. Клиентку звали Мария Петрусская. Имя и фамилия самые обычные. Далее было указано, что она приехала из небольшого городка на восточном побережье США, неподалеку от Нью-Йорка. В графе рядом со словами «перемена места работы» стояла пометка, сделанная, по всей вероятности, Терезой. Мария явилась в агентство, чтобы поинтересоваться домами.

Адреса Марии в Чикаго в бумагах указано не было; правда, имелся номер телефона — по всей вероятности, гостиничный. Григорий запомнил номер и отложил папку. Он не помнил эту женщину. Ее имя ему ровным счетом ничего не говорило, он не мог вызвать в памяти ее образ и сомневался, что удастся отыскать хоть какие-то ее следы. Судя по дате ее появления в «Дозорном», со времени ее исчезновения миновал уже целый год.

Григорий раскрыл следующую папку, где обнаружил материалы примерно такого же сорта. Только дата обращения клиента в агентство была еще более отдаленной. Вот только на сей раз домом интересовалась супружеская чета. Григорий на миг задумался: были ли у обоих супругов серо-голубые глаза? Если нет, то что произошло с тем из супругов, чьи глаза были другого цвета? Его или ее тоже проглотил этот жуткий дом?

И снова — только номер телефона. И снова — гостиничный. Даже если после этих людей оставались какие-то вещи, вряд ли бы кто-то стал хранить их так долго. Николау закрыл папку и положил поверх предыдущей. Он мог бы осмотреть гостиничные номера, где жили эти люди, но знал, что их эманации уже почти окончательно исчезли, растворились. Вряд ли кто-то из них жил в гостинице слишком долго, а после того, как они выехали из своих номеров, там жили другие постояльцы, что еще больше затруднило бы поиск следов пропавших клиентов «Дозорного». Питаемые Григорием надежды начали таять. Мысль о том, что он способен развеять мечты, возлагаемые Терезой на эти папки, терзала его немилосердно, но пока он положительно ничего не мог из них извлечь.

Следующей оказалась папка с именем Мэтью Эмриха.

Григорий набросился на нее с такой страстью, что чуть не разорвал. Пробежал глазами лист бумаги, где была указана дата первой встречи Терезы с исчезнувшим человеком.

Он побывал в «Дозорном» недавно. Совсем недавно. Мэтью Эмрих обратился в агентство всего лишь полтора месяца назад, а вторично наведался туда три дня спустя. Только эти две даты и были указаны.

Сведения об Эмрихе, как и о предыдущих клиентах, оказались скудными. Снова — только чикагский номер телефона. Адреса, как и прежде, не указывалось.

И все же бумаги, составленные Терезой на Эмриха, вызвали сильнейший интерес у Григория, невзирая на явную неполноту сведений. Меньше двух месяцев. Может быть, по прошествии столь незначительного промежутка времени у Григория хватит способности увидеть его эманацию?

— Что-нибудь нашли?

Григорий оторвал глаза от бумаг и увидел, что рядом с ним стоит Тереза, одетая в простую хлопчатобумажную голубую блузку и черные модельные джинсы. По-домашнему, но элегантно. Волосы она распустила, они немножко разлохматились. В целом, вид у нее стал более уютный, не такой строгий и неприступный, как на работе.

Григорий не слышал, как она подошла. Это ему не понравилось. Если он настолько рассеян и ненаблюдателен даже в первом приближении, то способен слепо завести и себя, и Терезу в жуткую пасть чудовища, обитавшего в доме.

— Что вы помните об этом человеке?

Тереза взглянула на папку, которую просматривал Григорий, и взяла ее.

— Мистер Эмрих? Тот самый, про которого вы уже меня спрашивали. Он показался мне очень симпатичным. В общем, человек как человек, вот только о доме расспрашивал с необычайным волнением, все хотел разузнать побольше — больше того, что я могла рассказать ему. И еще… он все время оглядывался… как будто… как будто…

— Как будто — что?

— Как будто ждал, что что-то может случиться.

Тереза поежилась, вернула Григорию папку и села рядом с ним.

Григорий нахмурился.

— Вы водили его в дом?

— Нет. Я отказалась под благовидным предлогом.

— Значит, он так и не увидел дома?

— Почему же не увидел? Я попросила Эрика отвезти его туда.

«Эрик. Наш пострел везде поспел».

— И в тот раз ничего не случилось? Эрик ничего не заметил?

— Насколько мне известно — ничего. Он вообще никогда там ничего не замечал — почему я и думала все время, что я не в совсем уме.

Кое-что в ее ответе заставило Григория уцепиться за него.

— «Никогда не замечал» — вы сказали? А Эрик и раньше водил ваших клиентов в этот дом?

Тереза явно не поняла, к чему клонил Григорий.

— Не всех. Некоторые из них вообще не договаривались со мной о том, чтобы посмотреть дом изнутри. А некоторые возвращались после самостоятельного осмотра с улицы и задавали пару-тройку вопросов. — Тереза помолчала и нахмурила брови. — Некоторым из них Эрик предлагал наведаться туда снова, но они отказывались.

Похоже, дом действовал на всех людей по-разному. «Наверное, одних он призывал сильнее, — подумал Григорий. — А те, что не были на него, так сказать, точно настроены, нуждались в посторонней помощи для того, чтобы отыскать это мрачное логово».

Григорий откинулся на спинку дивана и задумался.

«Слишком много вопросов и почти ни одного ответа!» Григорий потер глаза, и на ум ему снова пришел один из сотрудников Терезы. Услужливый и вертлявый Эрик. А ведь он мог… да нет, вряд ли этот новичок в деле торговли недвижимостью служил мрачному дому. Эрик был слишком дружелюбен, слишком подвижен для того, чтобы быть приспешником этой твари. Люди такого сорта Григорию были хорошо знакомы: этот малый явно из кожи вон лез ради какой-то подачки, какой-то награды.

И если он верно определил мотивацию Эрика, то агента шка служил не дому, а скорее всего — Петеру Франтишеку.

Похоже, все сходилось. Связанному магу всенепременно был необходим человек-соглядатай, который следил бы за переговорами Терезы с ее особо важными клиентами и который бы в случае необходимости мог взять дело на себя. Тогда Эрик мог…

Нет! Это невозможно! Николау закрыл глаза. Тереза не была ни прислужницей, ни рабыней связанного мага! Григорий бы непременно это почувствовал, будь это так. Тем не менее не случайно именно она оказалась связанной с домом и особым контингентом его потенциальных покупателей. Одного цвета ее глаз было достаточно, чтобы понять, что о случайном совпадении не может быть и речи. Наверное, она служила приманкой своего рода, подвешенной на крючок теми силами, которым служил грифон.