В 1980 году джентльмен по имени Эрик Плоттер попросил меня поставлять по одной таинственной истории каждый месяц для очередного номера выпускаемого им журнала. Я согласился, поскольку приятным людям отказывать не умею (а все мои знакомые редакторы — весьма приятные люди).

Первый написанный мной рассказ был смесью фантастики и детектива, и в нем фигурировал демон ростом в два сантиметра. Рассказ я назвал «Сравнять счет», и Эрик его принял и напечатал. В нем описывался джентльмен по имени Гризволд в роли рассказчика и трое слушателей (в том числе персонаж, излагавший события от первого лица, которым был я, хотя и не названный по имени). Упоминалось, что они все вчетвером собираются каждую неделю в Юнион-клубе; и эту серию я собирался продолжить еженедельными рассказами Гризволда.

Но когда я попытался написать следующую историю про того же двухсантиметрового демона из «Сравнять счет» (новый рассказ назывался «Всего один концерт»), Эрик сказал «нет». Один раз чуть-чуть фантастики — хорошо, но не следует возводить это в обычай.

Поэтому я отложил в сторону «Всего один концерт» и стал писать таинственные истории без малейшей примеси фантастики. Тридцать этих рассказов (Эрик настаивал, чтобы они были от 2000 до 2200 слов) вошли потом в книгу «Таинственные истории Юнион-клуба» (Даблдей, 1983). «Сравнять счет» я туда не включил, потому что из-за того самого маленького демона рассказ этот стоял особняком от остальных. Тем временем я шлифовал «Всего один концерт». Не люблю, когда что-то пропадает зря, и не люблю, когда не удается опубликовать написанное. Поэтому я подошел к Эрику и спросил:

— Тот рассказ, «Всего один концерт», от которого вы отказались, — я могу его печатать?

Он сказал:

— Конечно, только измените имя персонажа. Мне бы хотелось, чтобы ваши рассказы о Гризволде и его слушателях были только в моем журнале.

Так я и сделал. Гризволду я изменил имя на «Джордж», а аудиторию сократил до одного человека — персонажа «от первого лица», которым был я. После этого я продал «Всего один концерт» в «Журнал фэнтэзи и научной фантастики». Потом я написал еще один рассказ этой серии, которую я начал мысленно называть «Рассказы о Джордже и Азазеле» (Азазел — имя демона). Этот рассказ, названный «Улыбка, приносящая горе», я продал тому же журналу.

Однако у меня есть и свой собственный «Журнал научной фантастики Айзека Азимова», и моему редактору, Шоне Мак-Карти, не понравилось, что я отдаю работу в другой журнал.

Я ответил:

— Шона, истории о Джордже и Азазеле — это чистая фэнтэзи, а мы публикуем только научную фантастику.

Она ответила:

— Так замените маленького демона с волшебной силой на внеземное существо с развитой технологией и продавайте рассказы мне.

Я так и сделал. А поскольку истории Джорджа и Азазела меня не отпускали, я продолжал их писать, и вот восемнадцать рассказов из них я включаю в сборник «Азазел». Их только восемнадцать, потому что не было Эрика, который требовал краткости, и я мог писать рассказы вдвое длиннее, чем про Гризволда.

Но рассказ «Сравнять счет» я снова не включил, поскольку он был не в духе остальных рассказов сборника. Его постигла грустная судьба оказавшегося между двух стульев, и он ни к одной серии не подошел. (Огорчаться не стоит, потому что он уже включался в антологии и может попасть туда еще. Не надо так уж его жалеть.)

В этих рассказах есть несколько моментов, на которые я хотел бы обратить внимание читателя. Наверное, каждый и сам их отметил бы, но просто я очень болтлив.

1) Как я уже говорил, первый рассказ, написанный мной про этого демона, я опустил, поскольку он не подходит к остальным. Моя красавица редактор, Дженнифер Брель, тем не менее потребовала, чтобы в первом рассказе было описано, как я познакомился с Джорджем и откуда у Джорджа взялся демон. Дженнифер — воплощенная мягкость, но когда она чего-то хочет, борьбы с ней нет. Поэтому я написал рассказ «Демон ростом в два сантиметра», в котором было то, что она просила, и включил его в книгу первым. Более того, Дженнифер решила, что Азазел должен быть демоном, а не внеземным существом, так что мы опять вернулись к чистой фантазии. «Азазел» — имя библейское, и читатели Библии обычно воспринимают его как имя демона, хотя на самом деле все несколько сложнее.

2) Джордж описан как любитель дармовщинки, и хотя вообще я не люблю таких людей, лично Джордж кажется мне симпатичным. Надеюсь, что и вам тоже. Персонаж «от первого лица» (на самом деле — Айзек Азимов) часто получает от него оскорбления и регулярно подвергается вытягиванию нескольких долларов, но я не обращаю на это внимания. Как я объяснил в конце первого рассказа, его рассказы того стоят, и я делаю на них больше денег, чем даю Джорджу, — хотя бы потому, что даю я только в рассказах.

3) Пожалуйста, имейте в виду, что все рассказы задуманы как юмористические, и если вы сочтете, что их стиль слишком претенциозный и «не азимовский», то это сделано намеренно. Можете считать это предупреждением. Если вы ждете чего-то другого — не покупайте эту книгу, чтобы не испытать разочарования. И если вам покажется, что в ней чувствуется легкое влияние П. Дж. Вудхауза, то поверьте мне — это не случайно.

Джорджа я встретил много лет назад на одной литературной конференции. Меня тогда поразило странное выражение откровенности и простодушия на его круглом немолодом лице. Мне сразу показалось, что это именно тот человек, которого хочется попросить постеречь вещи, когда идешь купаться.

Он меня узнал по фотографиям на обложках моих книг и сразу же стал радостно рассказывать мне, как нравятся ему мои романы и рассказы, что, конечно, позволило мне составить о нем мнение как о человеке интеллигентном и с хорошим вкусом.

Мы пожали друг другу руки, и он представился:

— Джордж Кнутовичер.

— Кнутовичер, — повторил я, чтобы запомнить. — Необычная фамилия.

— Датская, — сказал он, — и весьма аристократическая. Я происхожу от Кнута, более известного как Канут, — датского короля, завоевавшего в начале одиннадцатого столетия Англию. Основатель моей фамилии был сыном Канута, но он, разумеется, был рожден не с той стороны одеяла.

— Разумеется, — пробормотал я, хотя мне не было понятно, почему это разумелось.

— Его назвали Кнутом по отцу, — продолжал Джордж. — Когда его показали королю, августейший датчанин воскликнул: «Бог и ангелы, это мой наследник?» «Не совсем, — сказала придворная дама, баюкавшая младенца. — Он ведь незаконный, поскольку его мать — та прачка, которую Ваше…» «А, — ухмыльнулся король, — в тот вечер…» И с этого момента младенца стали называть Кнутвечер. Я унаследовал это имя по прямой линии, хотя оно со временем превратилось в Кнутовичер.

Глаза Джорджа смотрели на меня с такой гипнотизирующей наивностью, которая исключала саму возможность сомнения.

Я предложил:

— Пойдемте позавтракаем? — и показал рукой в сторону роскошно отделанного ресторана, который явно был рассчитан на пухлый бумажник.