— Когда вы в последний раз его видели? — Голос Кейт.

Не оборачиваясь, он заговорил, вспоминая:

— Мне было двенадцать. Он отправил меня в Эдинбург, выдав охрану, достаточную для того, чтобы благополучно добраться до города. Мы доехали до реки, перешли на другой берег, я обернулся, чтобы помахать…

Но отец уже ушел с парапета башни — и из его жизни.

Он выпрямился и отвернулся от лежащего на кровати тела. Примирения не будет.

— В последний раз я видел его десять лет назад.

Черты ее лица смягчились в тусклом мерцании свечи, и на мгновение ему показалось, что она поняла его чувства. Или то была обычная жалость к человеку, которому не нашлось места в собственной семье?

Он рассердился. Это ей тут не место. Это онане имеет права сидеть у смертного ложа.

— Почему вы молились над телом моего отца, будто он ваш близкий родич? У вас нет своего?

— Он мертв, как и ваш. — Произнесенные шепотом слова обнажили ее уязвимость. — Погиб от руки Вилли Сторвика.

Вот оно что. Теперь он понял.

— Поэтому вы взялись за меч и поклялись отомстить.

Она не ответила. Встретившись с ней взглядом, он не нашел в ее глазах мягкости. Перед ним снова стоял воин.

— И ваш король не получит наших людей, пока дело не будет сделано.

От ее слов его обдало холодом, а после бросило в жар от гнева. Эта упрямая женщина была его врагом, таким же, как Сторвики, живущие по ту сторону границы.

— Получит. Иначе вы пожалеете.

Она фыркнула.

— Я не боюсь вашего короля.

— Я имею в виду не короля.

Ее глаза распахнулись, и он тотчас пожалел о своей угрозе. Ее неуступчивость ломала все его планы переубедить ее с помощью обаяния.

Он наклонился к ней, на этот раз и не думая целовать.

— Но королю тоже знакомо чувство мести. Потому он и хочет уничтожить того, кто держал его в плену.

— Если ему знакомо чувство мести, то он поймет, зачем мне требуется время.

— Не поймет, если ваша месть станет мешать его планам.

Он хотел взять над ней верх сейчас, раз уж во время поединка не вышло.

— Теперь вы живете среди Брансонов, а значит поступите, как мы скажем. Король получит подмогу. Я прослежу за этим.

— Джонни! — На пороге стояла Бесси. В ее возгласе прозвучало неодобрение.

Сколько времени она стоит там, тихо, как призрак, наблюдая за ними?

Что она видела?

Она не дождалась его ответа.

— Ты устал с дороги. Отдохни. Я посижу с ним.

Он молча вышел, не оглянувшись, чтобы бросить последний взгляд на кровать.

Или на Кейт Гилнок.

* * *

— Ты присматриваешь за своим псом? — Бесси передвигалась настолько бесшумно, что своим появлением всякий раз заставала ее врасплох.

— Я привязала его, — ответила Кейт, опускаясь на табурет. — На конюшне.

— Жаль, что вам пришлось разлучиться.

Кейт моргнула в немом удивлении. Она-то думала, что обманула их всех, что они воспринимают Смельчака как простую собаку, от которой, кроме умения вести по следу, нет особого прока.

Бесси поставила табурет возле Кейт и села, спрятав лицо в ладонях в жесте печали, а может крайнего утомления.

Кейт дотронулась до ее плеча, не зная, чем помочь.

— Тебе что-нибудь принести?

Не отнимая рук от лица, Бесси покачала головой.

— Все равно они всю ночь будут приходить и уходить. — Ее голос был тих. Потом она выпрямилась и расправила плечи, овладевая собой и при этом сделавшись так похожа на брата, что Кейт моргнула. — Я отдохну позже.

От такой женщины, как Бесси, не отказался бы ни один мужчина. Скромная и непорочная, миролюбивая и спокойная, она смотрела на мир широко открытыми глазами, словно точно знала, в чем ее доля, и была полностью ею удовлетворена.

Но, несмотря на то, что они два года делили одну комнату и спали в одной кровати, Кейт больше ничего о ней не знала.

— Твой брат не такой, как все. — Он угрожал разрушить ее броню, служившую ей столь надежно.

Бесси кивнула, не уточняя, о котором брате идет речь.

— В детстве мы с ним дружили.

Неудивительно, ведь они были очень похожи: оба худощавые, с рыжеватыми волосами — в отличие от Роба, который унаследовал внешность их матери.

Бесси улыбнулась, прогоняя печаль.

— Мы называли его Джонни Тряпка.

— Тряпка? Почему? — Даже в детстве этот сердитый мужчина едва ли был тряпкой.

— Из-за цвета глаз.

— А. — Старая ткань была такого же мягкого серо-голубого оттенка, как и глаза Джона Брансона. — Наверное, он страшно бесился.

— О да. — Бесси кивнула.

Кейт покачала головой, не представляя этого сильного рыцаря юным.

— Я совсем не помню его.

— Наверняка ты видела его хотя бы раз.

— Когда? — Ей было не больше десяти лет, когда его отправили ко двору, а Бесси была и того младше.

— На свадьбе. Может, за год до его отъезда. Не помню, кто именно женился, но на праздник приехали все.

Она напрягла память, и в ее сознании всплыло смутное воспоминание о том дне и о двоих мальчишках, бегающих с мечами во дворе. На стороне того, что повыше — очевидно, это был Роб, — был перевес, но Джон не сдавался, бился изо всех сил и даже сердился на брата за то, что тот сдерживает себя.

— Это было так давно. — Смешливая девятилетняя девочка, которая ничего не знала об ужасах окружающего мира и тоже мечтала однажды пойти под венец, осталась в прошлом. — Я и забыла.

— Он всегда был не таким, как все. — Бесси кивнула в сторону постели, на которой лежал ее отец. — Даже тогда.

Кейт покачала головой. Возможно, теперь Бесси не слишком хорошо знает своего брата.

— Да нет. Он такой же.

Он был мужчиной. Из тех, чьим первым побуждением было навязать ей поцелуй.

* * *

Когда Джон вернулся в зал, огонь в очаге почти угас, разговоры затихли, а кое-кто из гостей дремал за столом. Он взял кружку с питьем и ломоть сыра. Простая, приземленная пища. Его первая трапеза за день.

На каменной скамье в нише окна в одиночестве сидел Роб. Когда Джон присел рядом, он не шевельнулся и не произнес ни слова.

Джон сам не знал, что побудило его подойти к молчуну-брату. Наверное, осознание факта, что отца больше нет. Триумфального возвращения в лоно семьи, о котором он столько мечтал, не получилось. Примирения не будет.

Король, вот у кого ему стоит искать благосклонности. Только не у родных, которые отвергли его и никогда не примут обратно.

Его отец, Кейт, его брат. Все они осуждали, презирали его. Но король оценит его по достоинству — когда Джон  приведет триста воинов Брансонов ему на подмогу.

Кейт вернулась в зал, и следующий человек встал, чтобы заступить на дежурство в покоях умершего. Эта упрямая женщина, которая твердо настроилась воспротивиться королевской воле, прочно засела в его мыслях, вытеснив все остальное: отца, короля, его миссию.

Она совершенно не походила на придворных дам. Все они, даже замужние, были готовы по первому зову задрать юбки, чтобы попасть в постель к приближенному короля.

— А она с норовом, да? — сказал он Робу, кивая в ее сторону.

— Кто, Кейт? — Роб пожал плечами. — Да, наверное.

Джон прихлебнул из кружки в ожидании продолжения. Брат молчал.

Он стиснул зубы. При дворе молчать было не принято. Там царила извечная болтовня, пусть разговоры и были пустыми, фальшивыми.

Он задал еще вопрос:

— Не знаешь, почему?

Брат снова неопределенно пожал плечами.

— Не мое дело рассказывать.

— Не твое дело рассказывать, или не мое дело знать? — Роб что-то недоговаривает? И не угадаешь, с его-то немногословностью.

Повернувшись к нему, Роб смерил его красноречивым, с детства знакомым взглядом — малыш Джонни Тряпка.

— Сторвики убили ее отца. По-твоему, она должна прыгать от радости?

— Нет, — ответил он, не желая уступать. — Но и не одеваться в мужское платье и не разгуливать с мечом.