восстанавливают свой исходный статус. Главным источником пожертвований становится патриарх Константинополя, а также местные епископы. Но монастыри, получившие право на самоуправление, то есть те, у которых имелся статус «самовластия», могли сами обеспечивать свое снабжение. Великий интеллектуал XI века Михаил Пселл многократно и настойчиво добивался такой возможности. Он принял монастырь Медикион в Вифинии, пик величия которого пришелся на IX век, но в тот момент, когда Пселл получил его, монастырю угрожало исчезновение: у него не было земель, но зато имелись долги. Пселл их оплатил. Он на свои средства купил скот, саженцы винограда, сделал отвод речной воды для полива и приобрел продукты для питания монахов. «Прежде чем чего-то добиться, пусть даже совсем малого, я расходовал свое золото», — констатировал Пселл. В итоге монастырь должен был принести доход, но на это требовалось очень продолжительное время.

Естественно, такая организация приводила к злоупотреблениям. Одни жертвователи спешили разобрать здания и присвоить материалы; другие навязывали свои предпочтения при выборе монахов. Многие контракты заключались без инвентаризации. Императоры и патриархи принимали меры, чтобы устранить подобные злоупотребления, однако не для того, чтобы отменить этот институт в целом. Но он отмер впоследствии естественным путем. С одной стороны, светские вельможи нашли более надежный доход без необходимости инвестиций в прямой уступке налоговых поступлений. К тому же по примеру крупных афонских лавр монахи стали превосходными управляющими. Был и другой путь: монастырь в плохом состоянии передавался другому монастырю в управление. Но его судьба была не слишком завидной: получатель требовал, чтобы монастырь попадал к нему в прямую зависимость. Концентрация монастырей под управлением наиболее мощных из них стала обычным явлением. Сам император передал императорские монастыри афонским лаврам; всего за несколько лет древние монастыри, такие, как монастырь в Перистерах около Фессалоник или монастырь По- лигирос в центре полуострова Халкидики, оказывались в положении простых метохов Иверского монастыря Лавры.

На протяжении X и XI веков эти крупные монастыри покупали имущество и получали множество дарственных; их земли обрабатывались париками. При этом монастыри создавали метохи там, где их раньше не было, и посылали туда монахов из главного монастыря, чтобы присматривать за работой земледельцев. Монастыри получили для своих земель, а также для своих кораблей налоговые льготы. Короче говоря, они сосредоточили в своих руках большую экономическую власть. Эта тенденция несколько замедлилась в XII веке, так как светские аристократы проявили озабоченность своими состояниями. Но впоследствии все возобновилось. В конце существования империи монастыри оказались способными получать прибыль вне зависимости от любых изменений политической ситуации — постоянной смены политического доминирования между империей, сербами и османами. Перед лицом очередной политической угрозы светские вельможи считали, что свое имущество можно сохранить, передав его монастырю, но монастыри, разумеется, никогда не отдавали его обратно. Напротив, они проявили необычайную способность добиваться смены политической доминанты, вплоть до эпохи турок, которые обязались не трогать имущество

Гиды цивилизаций ,

церкви и монастырей. Таким образом монастыри оказывались единственными, кто был защищен от нападения, что привело к новым случаям передачи имущества по дарственной. В XIV и XV веках монастыри стали главной экономической силой, по крайней мере в сельской местности.

Надо сказать, что склонность к новым приобретениям, появившаяся у светской аристократии вследствие доходных вложений, пошла на пользу. Во всех слоях общества торжествовал идеал автаркии. Он не удивителен для мелких хозяйств, которых так к нему толкала явная необходимость. Но он затрагивал также правящий слой, предпочитавший автургию, то есть имущество, приносившее ежегодный доход без дополнительных инвестиций. Это, например, разведение скота, стада которого с каждым годом увеличивались. Хронически недостаточное инвестирование, без сомнения, являлось одной из основных причин упадка Византийской империи. По той же причине аристократы предпочитали владеть городским недвижимым имуществом, лавочками и мастерскими, за которые ежегодно вносилась арендная плата; лишь в самом конце существования империи они бросились в торговлю. Но торговля, как поиск выгоды ради выгоды, считалась вырождением, шагом вниз по социальной лестнице.

ГОРОДСКАЯ ЭКОНОМИКА

ПРОИЗВОДСТВО ПРЕДМЕТОВ РОСКОШИ

Высоко ценились в мире некоторые изделия мастерских Константинополя, города искусных умельцев, откуда безостановочно отплывали суда,

, Византия

главным образом на Запад, нагруженные товарами, которые можно было найти только в этом городе, причем самого высокого качества. Массивные бронзовые врата с тонкой резьбой, по образцу тех, что украшали главные храмы Константинополя, можно увидеть в Риме в церкви Святого Павла «за стенами», в соборах Трани, в Пуллии, в Амальфи и Салерно на берегу Тирренского моря, в монастыре Монте-Кассино. Все они были даром амальфийского купца Мауро Панталеоне. Мастерские Константинополя смогли откликнуться на его запрос и вырезать надписи по-латыни, а также выполнить изображение святого Михаила в непривычной для Византии иконографии. Они использовали иностранных работников, которые подписывали свои изделия. На двери храма Святого Павла в Риме есть подпись армянского мастера, выполненная на сирийском языке. Определенное количество мозаик, украсивших церкви Киева, Сицилии и Святой земли, было изготовлено в Константинополе и лишь потом установлено на местах.

Но наиболее ценным византийским изделием был шелк, в особенности пурпурного цвета, а также шелк, окрашенный в другие цвета и предназначенный для одежды императора и для подарков, которые он делал своим приближенным или иностранным принцам. Эта ткань была запрещена для производства с целью продажи. Начиная с того момента, когда Юстиниан в VI веке ввел в империи культуру шелковичного червя, эти ткани изготовлялись прежде всего в императорских мастерских, находившихся в Константинополе за стенами императорских дворцов: ткачихи трудились в Большом дворце, красильщики — во дворце Зевксиппа; парчу производили с VIII века во

Гирька весом в 1 либру

дворце Элевтерии. Эта концентрация мастерских помогала избежать разглашения секретов производства.

Эта монополия была сопряжена с проблемой рабочей силы. Во времена Юстиниана использовались только рабы, которых силой принуждали к работе. При Ираклии в VI веке их жизнь улучшилась, а Лев VI в конце IX века освободил императорских рабов. Таким образом, в X—XI веках в императорских мастерских, использовались уже наемные работники, и приходилось заботиться о соблюдении секретности людьми, которые имели право выходить за пределы мастерской. На первых стадиях изготовления шелка (прессование и ткачество), были заняты женщины, а портными, красильщиками и изготовителями парчи являлись мужчины. Рисунки, украшавшие ткани, показывают, что эти ремесленники становились настоящими художниками; они проявляли удивительное изобретательство в окраске шелка: тирский пурпур, фиолетовый пурпур, или более нежные оттенки, вроде персикового цвета. В X веке императорская монополия ослабла: Лев VI разрешил продажу небольших купонов пурпурной ткани. В «Книге эпарха» 912 года регламентировалось

I Византия

изготовление шелковых тканей частным образом; но дорогая парадная одежда из такой ткани оставалась под запретом для розничной продажи по крайней мере до XII века.