По поводу доклада, сделанного г. Хитрово в императорском обществе сельского хозяйства о ходе дел в сельских ссудо-сберегательных товариществах, в № 273 "Русских ведомостей" 1878 года помещена передовая статья, автор которой пытается выяснить один необычайно странный факт, бросающийся в глаза всякому, имевшему возможность видеть приведенные г. Хитрово цифры. В самом деле, не странным ли покажется всякому здравомыслящему человеку следующее обстоятельство. В 1877 году все 1030 сельских ссудо-сберегательных товариществ, при 131 450 членах, имея в обороте собственносвоего членского капитала 3 882 000 рублей, почему-то привлекли в свои кассы со стороны, в виде займов и вкладов, только 4 236 000 рублей, то есть немного больше того, что они, товарищества, имеют сами? [1]Принимая во внимание, что ссудные товарищества имеют целию доставить кредит сельским заемщикам "при помощи гарантии, представляемой солидарноюответственностью членов" ("Русск. вед."), невольно спрашиваешь себя, глядя на вышеприведенные цифры: что значит эта ничтожная цифра количества денег, потребленная сельскими товариществами? Неужели нет мелких заемщиков, на которых, как говорят "Русские ведомости", и были рассчитаны товарищества при их основании? Неужели так мало в деревенском населении людей, которые бы нуждались в займах и которые могли бы обойтись без радушной помощи товарищества? Нет! Народу бедного много, деньги нужны народу поминутно, вообще решительно нет возможности сомневаться в том, что и деревня могла бы "поглотить" и не такие грошовые капиталы, какие поглощены ею при помощи 1030 товариществ. Если же причина не в недостатке заемщиков, то не коренится ли она в недоверии капиталистов, которые не верят товариществам своих капиталов? Но и это соображение оказывается несостоятельным, так как по справедливому замечанию "Русских ведомостей", во-первых, "ни в одном роде кредитных учреждений целость вверенных капиталов не обставлена такими прочными и верными гарантиями, как в ссудо-сберегательных товариществах, которые, помимо собственного значительного капитала, отвечают по обязательствам всем имуществом своих членов", и, во-вторых, еще потому, что, несмотря на ничтожность обращающихся в товариществах капиталов, эти товарищества "успели" в 1877 году заработать чистой прибыли 450 000 рублей!

Что же означает это странное явление, которого, по словам "Русских ведомостей", "мы не встречаем ни в одном из обыкновенных банков"? Действительно трудно представить банк, который бы, имея капиталу 3 миллиона, сумел бы сделать оборотов только на 6; такой банк мог бы существовать только там, где нет ни капиталов, ни людей, — причем, как видите, не было бы надобности и в банке. Очевидно, что ссудные товарищества вовсе не могут быть причислены к таким странным, безлюдным и бескапитальным банкам: в них есть и капиталы и люди, нуждающиеся в них, а главное, обеспечивающие эти капиталы как нельзя лучше. Товарищества дают громадные дивиденды (на 4 мил. 450 тыс.), словом, есть все для самого благотворного и широкого процветания — и, увы, нет процветания! Недоумевая над всеми этими несообразностями, автор статьи, однакоже, как будто останавливается на той мысли, что причина непроцветания коренится в невнимании к товариществам гг. капиталистов, и объясняет это невнимание печальною особенностию русского характера "живо возбуждаться новыми идеями и вопросами, но столь же быстро к ним и охладевать".

Но точно ли упрек в апатии к хорошему делу, к хорошей идее разрешает и вполне уясняет причину странного явления, происходящего в сельских товариществах? Имея, благодаря случаю, возможность довольно близко наблюдать ход дел одного такого товарищества, я, на основании опыта, могу положительно сказать, что причина неуспеха этих якобы "банков" лежит совсем не там, где пытается отыскать ее автор передовой статьи № 273 "Русских ведомостей" и где, наверное, искал бы ее всякий, не знакомый основательно с уставами товариществ и вообще с подлинными условиями, в которые поставлен мелкий сельский кредит.

Такое знакомство с мелочами тех или других явлений русской жизни, крайне желательное и не в одном только рассматриваемом случае, давно бы сняло покров со многих чудес русской действительности, — чудес, от которых в настоящее время принято отделываться какими-то туманными определениями вроде — "врожденных" черт характера, "национальных особенностей" и т. д. Под покровом этих неопределенных определений всегда оказываются не только в высшей степени веские основания, совершенно ясные, объяснимые причины, но даже и самое рассматриваемое явление представляется совершенноне в тех формах, в каких его привыкли видеть.

История с сельскими товариществами как нельзя лучше подтверждает сказанное: автору передовой статьи, бесспорно воодушевленному самыми благими намерениями и искренно желающему, чтобы народу было лучше и т. д., не может не казаться, что сельские товарищества имеют какое-то сходство с банками. И действительно, в банках — паи и в товариществах тоже паи; в банках дают деньги и берут проценты, и тут дают деньги и тоже берут проценты. Наконец и в банках и в товариществах получаются барыши. Посмотрите (мельком, конечно) в любой устав любого банка и в устав любого товарищества, и везде будет бросаться в глаза несомненное сходство тех и других. И там и тут — паи, проценты, дивиденд, а если это сходство существует, то не странно ли, в самом деле, видеть, что сходство это прекращается, когда дело касается процесса и результатов деятельности? Банк, заручившись основным капиталом в три миллиона, наверное "поглотит" частных капиталов в десять раз больше, и вот — другой, который с тем же капиталом не поглощает ничего или поглощает грош. Банк, поглощая такую пропасть, редко дает 10–15 процентов дивиденда, а не поглощающий ничего другой банк, наверное, дает 15 % каждый год. Невольно возникает мысль, что тут что-то не так, какая-то национальная ерунда, тогда как стоит только подробно изучить устав одного и другого банка — и все дело разъяснится, причем и окажется, что то учреждение, на которое я привык смотреть как на банк, — решительно не то, а что-то другое, то есть совершенно-совершенно другое. До такой степени другое, что вот эти 450 тысяч барыша(ведь дивиденд — чистый барыш?) для того учреждения, которое выяснилось вследствие знакомства с уставом, не только не барыш, а бремя и, главное, бремя довольно глупое. Откуда взялись эти 450 тысяч? Откуда скромные товарищества "успели" извлечь их? Происходит какое-то курьезное и громадное недоразумение… Оказывается в конце концов, что эти "барыши" — члены извлекли из собственных карманов. Никакой другой карман, кроме членского, тут не участвовал и не мог участвовать. За что же гг. члены вымотали из себя такую кучу денег? За то, что они взяли из товарищества семь миллионов денег. Какие же такие это деньги? Это деньги почти все принадлежат тем же самым членам: 3 882 000 — взятых из собственного кармана (членские взносы), да еще 1 432 000 тоже из собственного, из вымотанных (дивиденд, положенный вкладом), и только 2 804 000 рублей были чужие, за что проценты заплачены особо. Итак, большая часть 450 тысяч вымотана гг. членами товариществ из своих карманов для того, чтобы попользоваться большею частию своими же деньгами, то есть: я плачу проценты за то, что лежит у меня в кармане. Положим, что эти 450 тысяч возвратятся в карманы членов в виде прибыли по расчету паев, но ведь прежде, нежели они возвратятся, их надо извлечь из карманов, их нужно достать, добыть и внести. Сочтите теперь все, что извлечено из кармана и что пришло в карман: 3 882 000 членских взносов, 1 432 000 вкладов опять же своих денег — и 450 тысяч, оставшихсяот уплаты за пользование деньгами товарищества; всего будет 5 764 000. Следовательно, нужно было сначалавытащить из кармана 5 764 000 руб., чтобы удостоиться кредита в 2 804 000 руб.