– Вам с водой? – спросила Рэйка. Мы с Фрэнком кивнули, и тогда она сперва разлила по стаканам принесенный виски неизвестного происхождения, а потом легким нажатием руки на резиновую помпочку, укрепленную на крышке стеклянного кувшина с водой, добавила нам в стаканы воды.

– Вы из Америки? – придвинувшись поближе к Фрэнку, по-японски спросила Лиэ.

Вообще-то в этом заведении трогать девушек было запрещено. Но если клиент вел себя спокойно, то девушки могли сами его потрогать, как бы в благодарность. Видимо, расслышав слово «Америка» и догадавшись, о чем идет речь, Фрэнк ответил ей едва слышным «да».

Я подумал, что Фрэнк сейчас начнет пить разбавленный виски маленькими глоточками, как тогда пиво в гостиничном ресторане. Поэтому я сказал ему, что, сколько бы он стаканов ни выпил, – цена одна и та же. Но это не помогло – Фрэнк сразу же начал прихлебывать свой напиток. Со стороны было абсолютно невозможно понять, пьет он или просто подносит стакан к губам. Меня это ужасно разозлило.

Рэйка села сбоку от Фрэнка, Лиэ – между Фрэнком и мной. Потом Рэйка положила руку Фрэнку на бедро и засмеялась.

– Как тебя зовут? – спросил Фрэнк.

Рэйка назвала ему свое имя.

– Рэйка? – переспросил Фрэнк.

– Да.

– Красивое имя.

– Правда?!

– Мне лично нравится.

– Спасибо.

Я подумал, что Рэйка знает английский где-то на уровне восьмого класса. Примерно, как и я. Только у меня практики гораздо больше.

– Сюда часто американцы приходят?

– Довольно редко.

– Ты хорошо говоришь по-английски.

– Вовсе нет. Я бы хотела говорить лучше, но пока не получается. Хочу накопить денег и поехать в Америку.

– Ах вот как. В американский институт хочешь поступить?

– В институт я не могу. Мозгов мало. Я хочу поехать в «Найки Таун».

– «Найки Таун»?

– Тебе нравится «Найки Таун»?

– Найки? Это, что ли, те «Найки», которые производят спортснаряжение?

– Да. Тебе нравится?

– Ну-у… у меня, кажется, есть такие кроссовки… или нет, у меня вроде «Конверс». А почему тебе так нравятся «Найки»?

– Ни почему. Просто нравятся, и все. А ты был в «Найки Таун»?

– Так я же говорю, я даже ничего не слышал об этом месте. А ты слышал, Кенжи?

– Слышал пару раз, – сказал я. – Но чего только люди не расскажу т.

– Это такое многоэтажное здание, где на каждом этаже продают «Найки», – объяснила Рэйка, поправляя лямку от лифчика. – А потом в установленное время на огромном экране начинают показывать рекламные ролики «Найки». Вот. Одна моя подружка туда поехала, так она купила себе там целых пять пар кроссовок. И я тоже хочу поехать в «Найки Таун» и накупить себе всего-всего-всего. Это моя мечта.

– Мечта? Это у тебя такая мечта – «Найки Таун»? – Фрэнк изобразил на своем лице удивление и несколько раз повторил шепотом слово «мечта».

– Ну да, мечта, – сказала Рэйка и спросила: – А ты где живешь в Америке?

– В Нью-Йорке, – ответил Фрэнк.

– Странно, – скривилась Рэйка, – «Найки Таун» как раз в Нью-Йорке находится…

Фрэнк снова изменился в лице. Получалось, что Рэйка – хоть и без злого умысла – намекнула ему, что тот, кто живет в Нью-Йорке и не знает «Найки Таун», наверное, немного не в себе. Конечно, это неприятно, но не до такой же степени. Сбоку было хорошо видно, как отвратительная кожа на его лице натянулась и мелко задрожала. Капилляры набухли, как набухает акварельная краска в капле воды. Лицо сперва сделалось бледным, а потом Фрэнк покраснел как рак.

– Это только японцы так возбуждаются по поводу «Найки Таун», – почувствовав неладное, сказал я Рэйке. – Видишь, американцы даже не знают, где это. В этом «Тауне» вообще, наверное, половина покупателей японцы.

И между прочим, Нью-Йорк – огромный город, на Манхэттене свет клином не сошелся.

Все это я проговорил сначала на японском, а потом на английском. Рэйка согласно кивнула. Фрэнк начал потихоньку приходить в себя. И хотя я был почти уверен, что про Нью-Йорк он наврал, я решил по возможности с ним об этом не заговаривать. Хотя бы потому, что Фрэнка эта тема определенно бесила. А таким «нелегалам», как я, не стоит понапрасну злить своих клиентов. Ничего хорошего из этого не выйдет. Клиент ведь платит в последний день, и если он вдруг возьмет и съедет из гостиницы раньше срока, то фиг его после этого отловишь.

– Давайте попоем караоке, – сказала Рэйка, поглядывая на других посетителей. Полупьяный служащий средних лет с видимым удовольствием распевал какую-то популярную песенку. Его спутник, и скорее всего подчиненный – молодой мужчина с покрасневшим от выпитого лицом, – хлопая в ладоши, негромко мычал ту же мелодию себе под нос.

Девушка в розовом белье, которая подавала клиенту микрофон, не успела убрать руку, и он так и пел всю дорогу, держа ее за руку. Вообще обстановка здесь напоминала какое-то жертвоприношение в древнегреческом храме, и девушки, разумеется, были жертвами.

Я подумал, что мужик с микрофоном и его спутник, наверное, приехали откуда-то из провинции. В Кабуки-тё много таких селян, приехавших в Токио по работе. Для всех остальных районов города эти люди слишком уж простоваты. Заметить их очень легко – они как выпьют, так сразу краснеют. И одеваются по-другому, и держат себя иначе. В некоторых особенно отвратительных местах, так называемых кэтч-барах, селян очень часто жестоко обманывают. Я бы вполне мог работать, например, с группами из провинции, сопровождать их по Кабуки-тё. Но жалко тратить время на изучение диалектов.

– Нет, не надо караоке. Давайте лучше вы меня немного поучите японскому языку. Мне хочется поговорить на японском с девушками в нижнем белье. – С этими словами Фрэнк достал из сумки «Токио Пинк Гайд». Не журнал – книгу.

На обложке, чуть ниже названия, маленькими буквами было написано: «Эта книга поможет вам высвободить все то, что вы ежедневно в себе подавляете». Но это дословный перевод, а вообще-то это означало на английском примерно следующее: «Прочитав эту книгу, вы превратитесь в похотливое животное».

За этой многообещающей фразой следовала не менее многообещающая: «Что? Где? И за какие деньги? Для любителей плотских утех – вся необходимая информация о токийских заведениях».

У меня тоже была такая книга – профессия обязывает, и в свободное время я почитывал ее для улучшения своего английского. Надо сказать, очень любопытная книжка. Например, девятая глава «Токио Пинк Гайд» посвящена ге-ям. Начинается она с исторического бэкграунда – с рассказа о том, как неприятие женщин в буддизме и мачоизм породили в самурайской среде любовь к мальчикам. Потом автор заверяет читателей, что, несмотря на гайджинофобию[7], поразившую секс-индустрию Японии вскоре после открытия СПИДа, геи из развитых стран всегда найдут теплый прием в районе Синдзюку-нитёмэ. Далее следует подробное описание токийских гей-баров.

Фрэнк открыл свою розовую книжку и сказал:

– Ну что же, начнем урок японского. – После чего посмотрел на Рэйку, потом перевел взгляд на Лиэ и начал в алфавитном порядке с буквы «А». – Алкаш, – громко сказал он по-японски и сразу же пояснил на английском: – Это значит «пьяница».

Видимо, Фрэнк решил зачитывать по порядку слова из краткого разговорника, который был напечатан в конце книги.

– Что он сказал? – спросила Лиэ.

– Он сказал по-японски «алкаш», – ответил я, и Лиэ радостно завизжала: «Ой, не могу, какой миленький!» и в восторге ущипнула себя за ляжку.

«…анальный секс; анус; а пошел ты». Потом были «бляди» и «блядки» – именно на этих словах Фрэнк неожиданно повысил голос, «…болт; булки; вали отсюда; вибратор; говно; гомик; дебил; дура; дырка, дырка, дырка, дырка, дырка…»

Когда иностранцы старательно выговаривают японские слова – это получается очень забавно и даже мило. Вот они на твоих глазах выбиваются из сил, выдавливают из себя этот корявый японский, и ты сразу чувствуешь, что надо их подбодрить, показать им, что тебе понятно каждое их слово. Конечно же, это относится не только к японскому языку. Я, например, знаю английский, ну, может, как девятиклассник или вроде того, и вполне могу сымитировать американский акцент нэйтив-спикера не хуже какого-нибудь идиота на радио, однако я этого не делаю. Мне кажется, что гораздо разумней тщательно произносить каждое слово – больше шансов понравиться клиенту.