Золотоискатель! Расписка!

Все! Проснулись. Поплелись. Умылись. Посмотрели в зеркало. Сказали этой небритой, красноглазой роже: «Ну, дурак! Ну, дурак!». Пора разложить по полочкам, отсортировать полученную информацию. Чтобы к ней не возвращаться, стыдливо забыть как можно скорее.

ЗАЧЕМ ЗВЯГИНУ ТАКИЕ ДЕНЬГИ?

Затем, что зубной кабинет как раз таких денег стоит. Зубной кабинет – это не только супер-сверх- ультра-экстра-кресло. Туда же – бормашина, воздушная турбинка, набор фрез. Пасты, цементы… фосфат- цемент, ксилит-цемент, дентин для временных пломб.

Наши зубные кабинеты неплохие. Но, скажем, чешская «Хирана» – много лучше. Скажите любому стоматологу: «Хирана»! И следите за глазами. Если они не сверкнут, значит это не стоматолог. Сейчас многое зависит не только от умения и опыта врача, но и от того, чем он располагает. Наши отечественные пасты, мягко говоря, не верх совершенства. А потом клиенты говорят: к такому-то не советую, поставил пломбу, и через месяц вылетела. При чем здесь врач! Будь у него не норакрил или протакрил, а те пасты, которые в набор к зубному кабинету входят, то он бы гарантию пломбе на сто лет давал.

Или те, кто на удалении специализируется. Послушать клиентов: чудо! чудо! А все чудо: вместо новокаина вкалывают лидокаин. Или ксилокаин. И хватает «замороженности» на четыре-пять часов. Как раз самый болезненный период. И не болит. Будто и не удаляли. Ух, ты!

Да, от умения и опыта, конечно, тоже зависит – опираясь на них, можно делать нормальную работу в ненормальных условиях. Но лучше делать нормальную работу в нормальных условиях. И когда Звягин увидел этот кабинет, он… Когда он сразу определил, что это даже не «Хирана», а нечто запредельное, он… Когда Звягин предположил, сколько все это может стоить, а потом услышал, сколько все это стоит, он…

А Гребнев голову себе морочит: зачем Звягину такие деньги! Да на зубной же кабинет!

ЗАЧЕМ ЗВЯГИНУ СОБСТВЕННЫЙ ЗУБНОЙ КАБИНЕТ?

Затем, что Звягин давно к этой мысли подкрадывался. Возраст – давно на пенсию пора. Здоровье – никуда. Тяжело стало добираться каждый день до поликлиники. Да и там тоже – такого ритма он уже не выдерживает. И нервотрепка. Хоть Звягина и уважают, но нервы треплют. И персонал, и пациенты.

Звягин давно подумывал взять патент. Хоть налог большой, но по пенсии скидка на патент полагается. Получается так на так, особого выигрыша в материальном отношении нет, зато дома практикуешь. Такие давно были беспочвенные мечтания. Ведь чтобы практиковать, нужно как минимум собственное кресло, а его не купить. Частным лицам не продают. Стоматологи, которые по патенту работают, буквально из кусков собирают, из списанного. Спинку в одном месте, станину – в другом, турбинку – в третьем. Не те уже годы у Звягина, чтобы… А тут видит: вот оно! Выкладывай сумму – и получай! И практикуй на здоровье!

Минуточку, Николай Яковлевич! Не далее как только что вы сказали: частным лицам не продают.

А я, Павел Михайлович, и не покупал. Я только деньги заплатил. Давайте, не будем вникать, договорились? Вы вот журналист, интересуетесь, а я не хочу человека подводить. Но там все чисто, уверяю. Не покупал, а только заплатил!..

Жмурится довольно. Такой – хитрый колобок, от дедушки ушел, от бабушки ушел, кабинет приобрел. А самого так и распирает вывалить, как он ловко «не покупал, а только заплатил».

Но Гребнева это не особо интересовало. Гребнева особо интересовала расписка.

ЗАЧЕМ ЗВЯГИНУ РАСПИСКА,

если они такие большие друзья с Крайновым?

– Расписка? А, ну да, бумага… С Женькой? Сто лет не виделись, а друзья. Еще учились вместе. До войны еще. И потом. И после.

А когда встречались, то как будто вчера расстались. Крайнов кафедрой заведует в Ленинграде. Звягин его все в гости зовет на лето: отдых – лучше не придумать. Крайнов и рад бы, но все никак. Работа, работа… Пусть лучше Звягин из своего медвежьего угла выбирается в гости, Питер посмотрит, Крайнов его в запасники сводит… Звягин и рад бы, но все никак. Работа, работа… Вот разве что теперь, когда он патент возьмет на частную практику.

– Что? Что – расписка? А, ну да, бумага. Сейчас…

Звягин в тот же вечер, когда зубной кабинет увидел, по междугородке Крайнову дозвонился. Говорили как-то бестолково. Всего три минуты дали, что за три минуты успеешь? Так и поговорили: деньги есть? сколько? двенадцать тысяч! на сколько? на полгода! есть! Друзья, называется, пообщались. Три минугы, больше и не скажешь.

Деньги через день телеграфом пришли. Тогда Звягин и написал бумагу в двух экземплярах. Зачем? Видите ли… У врачей отношение к смерти более философское, что ли. Учитывая мой возраст, один инфаркт и осколок с войны – да, с войны… партизанил со ступинцами… – учитывая все это, есть смысл предусмотреть любой вариант. Тогда в случае… неприятной неожиданности у Женьки остается бумага, по которой он… или его сын, два взрослых внука будут иметь право на компенсацию. Звягин знает: эти тысячи Женька Крайнов на машину насобирал. У каждого свой пунктик. У Женьки – машина. Сколько они были знакомы, столько Крайнов на машину собирает. Собрал. Через полгода как раз и распределят, в июне. То есть теперь уже вот. А пунктик надо уважать. Крайнов врач и сам понимает, что никто ему права на вождение не выдаст в таком возрасте, но пусть хоть сын, пусть хоть два внука повозят.

Вот Звягин и послал бумагу Крайнову. Для успокоения – пусть даже крайновского сына и внуков. А второй экземпляр у себя оставил, зная Крайнова, который, если разбушуется, то так, что ни сын, ни внуки не утихомирят. И верно! Крайнов срочно вызвал Звягина по телефону и за три минуты наговорил много. И в частности: «Эту твою бумажку я знаешь как использую?! И куда ее потом спущу?!». Крайновский голос перебивался в трубке увещевающим моложавым басом: «Папа, не скандаль! Папа, человек сделал правильно! Это же сумма! Папа!..». Звягин успел сказать: «А у меня копия есть! Спускай свою куда хочешь! Найдут! У меня. И тебя найдут, старый дурак!». «Сам старый!». Еще моложавый бас: «Папа! Дай трубку! Алло! Вы слушаете?! Как вас найти, если… если… Папа! Не рви трубку!». На том и отключили. ПОЧЕМУ ПОЛКИ ПУСТЫЕ, тоже стало понятно. Восемнадцатое июня. Прошло полгода. Как раз завтра Звягин собирался отсылать деньги. Он – человек слова, и… сын Крайнова, наверное, волнуется там, и внуки взрослые. Все-таки, солидная сумма. Вдруг пропадет?..

А Гребнев, конечно, перепугал Звягина до обморока. Приходит непонятный бандит на одной ноге, маскируется под журналиста, потом ладонями машет, про Женьку спрашивает, тоном угрожает. А у Звягина сердце больное. Да, где Мартик спал. Да, все двенадцать тысяч. Библиотеку пришлось продать. А какие были книги! Звягин стал перечислять, загнул палец, сказал: «История России с древнейших времен» Соловьева, загнул второй палец, сказал…

Гребнев его перебил. Рефлексы у Гребнева безусловные, слюноотделение нормальное – захлебнуться же можно!..

Теперь как будто все стало на свои места.

– Вы что же, всю библиотеку оптом продали?

– Да. Молодой человек подъехал на таком… по- лугрузовом.

– Здоровяк?

– Что? Да-да! Он, наверное, хороший спортсмен. Мышцы развиты. А книжками интересуется, представляете? Он меня очень выручил. Я никогда такими коммерческими делами не занимался. Не знал, как и подступиться. Пришел в наш книжный, спросил. Мне ответили, что надо смотреть в каждом конкретном случае: год издания, состояние, цена по каталогу. Сказали: приносите. А вы, спрашиваю, не можете сами прийти? Они смеются…

… Там-то, в магазине, Сэм и вышел на Звягина. Определил безошибочно: лопух! Вежливо представился: Григорий. Да, можно просто Григорий. Предложил помощь. Помог. Пришел на дом к Звягину, долго обследовал, уважительно отзывался о собраниях сочинений, назначая им цену.

И Звягин понял, как ему повезло! По сравнению с тем, что ему предположительно обещали в книжном, и тем, что реально обещал Григорий… Словом, Звягин понял, как ему повезло. Правда, Григорий предупредил, что деньги сразу отдать не сможет. Если Николай Яковлевич имеет возможность подождать месяц, два? Дело в апреле было, Звягин имел возможность подождать. Но заранее оговорил, что ему нужны деньги до восемнадцатого июня, даже до пятнадцатого. Устраивает? Устраивает.