– Ничего себе, – поразилась такому предложению Вера и уточнила прямым текстом: – Мил, тебе на фиг это надо? Твой Влад и квартиру снял, чтобы ему никто не мешал проводить время с любовницей, на кой черт вам там квартирантка?

– Да не будешь ты нам мешать, – отмахнулась Милка, – там такая планировка, что ни ты нас не увидишь, не услышишь, ни мы тебя за редкими исключениями, о которых мы договоримся заранее. А насчет зарплаты, так я точно тебе говорю. Теть Жене теперь не требуется сиделка и такой уход, как раньше, справятся они и одни с Василисой Мироновной. А ты зато нормально зарабатывать станешь и обеспечишь их уж получше, чем сейчас.

– Ну, вообще-то у нас большой прогресс, – улыбнулась радостно Вера, – мама встает, стоит по нескольку минут.

– А я о чем, – быстро перебила Мила, она вообще не любила слушать о чужих проблемах и вникать в них. – Справятся они вдвоем?

– Думаю, справятся, – ответила Вера, прикинув в уме, кого сможет нанять им в помощь.

Но давать согласие подруге не спешила. Обдумывала предложение, с мамой и бабушкой вечером все обсудили на кухне.

– Езжай, Верочка! – воодушевилась Евгения Максимовна идеей и перечислила пункты «за»: – Пенсию по инвалидности мне платят, мама пенсию получает, я скоро ходить начну и уже поговорила с девочками, они мне учеников подкинут.

– Каких учеников? – поразилась необычайно Вера.

– Да я тебе рассказывать пока не хотела, – призналась мама. – Я уж третий месяц английский язык восстанавливаю, ты же помнишь, что я языком владела. Вот все думала, как тебе помочь, и решила заняться репетиторством на дому. А что, чувствую я себя сносно, пару учеников спокойно смогу принять…

– Мама! – перебила возмущенно Вера. – Какие ученики? Тебе восстанавливаться надо, заниматься! Да и справляюсь я, не бедствуем мы, на все хватает.

– Вот что, Вера, – строгим, наставительным тоном остановила ее возмущение мама. – Просто так сидеть дома инвалидом я все равно не стану. Ходить начну в ближайшее время, занятий не оставлю, но я молодая женщина и хоронить себя без дела в четырех стенах не намерена. Для начала займусь репетиторством, попробую, а там посмотрим, как пойдет. А ты непременно езжай в Москву, может придумаешь, как закончить институт, с Василием Николаевичем поговори, может подскажет, как это сделать. А мне тут мама поможет.

– Я помогу! – бодро отозвалась бабушка и, глядя на удивленное лицо внучки, добавила: – Мы справимся, Веруша, обещаю никаких хворей!

Но прежде чем дать согласие Милке, Вера, хоть уже все решила, поставила подруге свое условие:

– Мил, я соглашусь при определенных условиях. Ни ты, ни твой Вадим не будете воспринимать меня как приживалку, как обслуживающий персонал и как человека, по гроб жизни вам чем-то обязанного. Если ты хочешь, чтобы я вела хозяйство, то никаких приказов и наставлений ты давать не станешь. Ну, пожалуй, кроме начального этапа, пока мы будем разбираться, что и как заведено у тебя в доме. Но как только я освоюсь и возьму все в свои руки, вариант барыня-служанка не возникнет. Тебе придется объяснить это своему Вадиму.

– Да я ничего другого не ожидала и не думала тебя прислугой нанимать! – отмахнулась Мила. – Ты, Вер, никогда, ни при каких условиях не будешь обслуживающим персоналом, даже если полы мыть станешь или ноги богатым мужикам. У тебя врожденное достоинство, как у дворян прошлого. Всегда этому завидовала, – вздохнула Милка и пожаловалась: – Из меня все плебс прет, приходится с ним бороться и контролировать. А ты у нас королева всегда была, осанка, подбородок вверх, и вроде никакой надменности и пренебрежения к людям, а повыше, повыше стоишь и на расстоянии. Как у тебя это получается? – Вдохнула расстроенно, а выдохнула уже по-деловому.

И они принялись обсуждать детали их совместного проживания. Как говорится, договариваться на берегу.

Первое, что отметила Вера, войдя в квартиру, это то, что она странной планировки, второе – действительно большая. У хозяев апартаментов было двое детей, старшая девочка и сын, с большой разницей в возрасте. Квартира делилась широкой прихожей на правую и левую части, левая, в которой и поселилась Вера, принадлежала старшей дочери. Левая часть получалась отдельным жильем и состояла из двух комнат: спальной и не очень большой гостиной, оборудованной для подростково-молодежной компании друзей девочки. То есть там имелась небольшая барная стойка, удобные кресла-диваны трансформеры, которые можно убрать, освобождая место для танцев, и, естественно, телевизор и музыкальный центр. А рядом душевая комната и туалет. Длинный коридор вел в центральную часть, где располагалась большая кухня-столовая, за ней главная гостиная, напротив нее хозяйская спальная, рядом детская и в торце помещения большие ванная и туалетные комнаты.

Левая, девичья, часть отделялась от остальной квартиры дверью. Так что Милка оказалась права – помешать друг другу они не могли – дом старый, звукоизоляция достойная. К тому же в барном закутке гостиной, предназначенной Вере, имелся маленький холодильник, электрический чайник, встроенная электрическая плита на две конфорки и раковина с краном. Считай, полная автономия.

Влад оказался таким тертым ушлым мужиком тридцати пяти лет, немного заплывшим жирком, рыхловатым от малоподвижного образа жизни и любви к ресторанному гурманству с достойным вином. Первые месяцы между ним и Верой возникло несколько напряженных моментов, но они довольно скоро пришли к взаимопониманию и выстроили свои отношения, которых, надо признать, практически-то и не было, на ровной, уважительно отстраненной основе.

Первым делом, приехав в Москву, Вера записалась на прием к своему декану. Василий Николаевич встретил ее очень радушно, чаем угостил, расспросил, как продвигается реабилитация мамы, какие достижения, а узнав, что Вера вернулась в Москву, оживился пуще прежнего.

– Это очень хорошо, Вера! – обрадовался он. – Надо прикинуть, может, мы что-то сможем сделать, чтобы ты закончила институт!

Вера поделилась планами насчет работы в хорошей клинике и надеждами на зарплату, и даже спросила, не подскажет ли он, куда лучше попробовать устроиться.

– Не надо тебе в клинику, – подумав, сказал Василий Николаевич. – Зарплаты там и в самом деле достойные, но конкуренция высокая. Там же от проведенных операций и процедур деньги начисляют, поэтому тебя к ним допускать будут редко и то к малобюджетным, свои кадры есть, да и не берутся они за все подряд. А в больших профильных клиниках для узкоспециализированных операций тоже постоянные кадры имеются. А тебе практика нужна и желательно по всему возможному спектру травм и заболеваний. – И тут декан оживился: – А знаешь, я тебя к своему приятелю в Склиф определю, в экстренную хирургию! То, что надо! Ты имеешь право ассистировать при необходимости, а он тебя многому научит, и практики там завались, устанешь учиться!

Вот так с легкой руки Василия Николаевича Вера и пришла в Склиф к Виктору Аркадьевичу, который сразу отправил ее в отдел кадров, с которым уже все обсудил и договорился, а потом уж…

– Будьте добры на собеседование, посмотрим, что там Васька в вас такого особенного узрел!

Собеседование не состоялось. Или можно считать, что состоялось? Когда Верочка спустилась на первый этаж и уже собиралась войти в ординаторскую, по громкой связи объявили о доставке пострадавших, дверь распахнулась, и, отодвинув ее в сторону, один за другим торопливо вышли медики.

Вера потянулась за ними, посмотреть, что происходит у стойки приемного и как тут работают.

– Что стоишь? – на ходу крикнул ей Васильев. – Помогай принимать, большая авария на МКАДе. – А кому-то в сторону: – Валя, дай ей робу!

Через три минуты, которые заняло переодевание, Вера уже была в общем котле приема и распределения раненых и пострадавших.

– Диагностируй! – кричал ей Васильев, слушал ее вердикт и снова строго требовал: – Какие оперативные действия?

Когда всех приняли и распределили по операционным, процедурным и палатам экстренной помощи, а Вера переоделась в свою одежду, ее нашел Васильев и удивился: