– Куда бы вам хотелось пойти? – поинтересовалась Хелен, когда из сверкающего мрамором вестибюля они, миновав прозрачные раздвижные двери, вышли на улицу.

Мэтт скользнул взглядом по многочисленным прохожим, шагающим по тротуару, по заполненной машинами проезжей части.

– Туда, где тихо и спокойно. Чтобы можно было без помех пообщаться. И хорошо бы с видом на залив, где побольше свежего воздуха.

Хелен застыла в некоторой нерешительности. Она вдруг поняла, куда ей хотелось бы отвести Мэтта. Она уже так давно не бывала в том месте. Возможно, это не совсем то, чего он ожидает, но у нее не было ни малейших сомнений, что ему там понравится.

– Тут неподалеку имеется один уютный уголок.

– Места нужно бронировать заранее или благодаря вашим связям мы и так получим лучший столик?

Хелен вскинула руку, чтобы остановить такси.

– Там, куда мы отправимся, места есть всегда и для всех.

Когда они переехали через мост, таксист, следуя ее указанию, сразу же свернул и, съехав по широкой дуге вниз, остановился под первым пролетом возле огромного каменного пилона.

Выбравшись из машины, Мэтт посмотрел вверх, откуда доносился приглушенный шум двигающегося транспорта.

– Признаться, не совсем обычное местечко, – проговорил он.

– Здесь неплохо, – отозвалась Хелен. – Следуйте за мной.

Получая от ситуации определенное удовольствие, она повела Мэтта к ряду магазинчиков, которые выстроились вдоль узкой дороги, спускающейся к самой воде. Заведение, где продавалась жареная рыба с чипсами, находилось рядом с павильоном, заполненным множеством разнообразных бутылок. Она отправила Мэтта покупать пиво, сама же пошла заказывать для них обоих ужин.

Затем они проследовали по длинному травянистому склону парка, прислушиваясь к отдаленному гулу мчащихся по мосту машин, и уселись на деревянную скамью, откуда открывался чудесный вид на гавань и расположенный напротив оперный театр. С каждой минутой становилось все темнее, и прожектора, освещающие здание оперы, придавали ему таинственный вид. По темной водной глади скользили отраженные огни паромов и небольших теплоходов, а по ту сторону залива, создавая впечатляющий задний план, устремлялись ввысь небоскребы делового центра.

– Это должно бы быть завернуто в старую газету, – сказал Мэтт, раскрывая коробку с картошкой и рыбой.

– Теперь подобная упаковка не соответствует санитарным нормам, – отозвалась Хелен. – Но я думаю, когда такая еда заворачивалась во вчерашние новости, вкус у нее был гораздо лучше.

Они ели и пили пиво, разговаривая о самых разных вещах. О раскинувшейся перед ними перспективе, о мосте, о грандиозном здании оперного театра. Хелен даже не припоминала, когда она в последний раз вела столь продолжительные беседы на темы, не имеющие отношения к ее работе.

В этом уединенном месте они были не одни – неподалеку под парковым фонарем сидела какая-то девушка, склонившаяся над книгой. Очевидно, она начала читать еще засветло, однако и сейчас не желала прерываться. Под конец она достала из кармана свой мобильник и раскрыла его, чтобы плеснуть дополнительный свет на последние страницы. Затем со вздохом удовлетворения захлопнула книгу и, поднявшись, ушла, так и не заметив, что за ней кто-то наблюдал.

– Когда-то и я также читала, – проговорила Хелен. – Только тогда у меня не было мобильного телефона, и я использовала фонарик.

– Вы любите читать?

– В последние годы у меня не так уж много времени, чтобы читать для собственного удовольствия, – с некоторой грустью ответила она. – Но в детстве я буквально проглатывала все, что попадалось мне в руки. И израсходовала гору батареек, читая под одеялом с фонариком, когда мать выключала свет.

Мэтт засмеялся.

– У меня было то же самое. И я по-прежнему много читаю, только теперь у меня есть возможность жечь свет хоть всю ночь.

– Да, становясь взрослым, человек приобретает кое-какие преимущества.

– Несомненно.

– Было время, когда я и сама хотела стать писательницей, – тихо призналась Хелен.

– А разве вы ею не стали? Ведь журналистика тоже в чем-то сродни писательскому труду.

– Возможно, – пожала она плечами. – Только я мечтала стать романисткой. И написать величайший австралийский роман. Я даже начинала две разные книги.

– И что вам помешало продолжить?

– Жизненные обстоятельства. Мечты не всегда сочетаются с действительностью.

– Но, наверное, не стоит все же окончательно отказываться от своих намерений, – сказал Мэтт.

– А у вас было желание, которое не удалось реализовать так, как представлялось? – поинтересовалась Хелен.

– Думаю, так случается у многих, – ответил он. – Но это не значит, что надо махнуть на себя рукой. Особенно если у тебя есть цель в жизни.

Хелен не могла не признать его правоту. Да, она действительно отказалась в свое время от своей мечты. Но быть может, еще не поздно наверстать упущенное?

– Вы ведь увлекаетесь поэзией? – вымолвила она после некоторого молчания. – Это несколько необычно в наше время.

– В самом деле? – улыбнулся он. – Но вы тоже к ней неравнодушны, значит, мы похожи.

Хелен не нашла, что ответить на эти слова. Но в этом и не было необходимости. Какое-то время они просто сидели и наслаждались тишиной.

Затем Мэтт взглянул на свои часы.

– Не хотелось бы завершать столь чудесный вечер, но мне пора. Мне еще предстоит неблизкий путь обратно.

– То есть вы прямо сегодня возвратитесь на свою ферму?

– Такова моя повседневная жизнь... Ведь нужно задать лошадям корм, а уже утром ждут другие дела. Хозяйство большое.

Хелен неохотно встала со скамейки. Они в молчании поднялись обратно по склону и вышли к дороге.

– Сейчас я поймаю для вас такси, – сказал Мэтт.

– Это совершенно ни к чему, я живу совсем рядом. – И она показала на свой дом.

– Неудивительно, что вы знаете, где можно получить самый лучший ужин в Сиднее, – пошутил он.

– По правде говоря, я уже давно сюда не заглядывала, – улыбнулась Хелен. – Так что спасибо за предоставленный повод.

– Не стоит благодарности. И вообще вам не нужно дожидаться каких-либо поводов.

На дороге меж тем появилось такси, водитель которого, по мере приближения к ним, замедлил ход. Мэтт поднял руку.

– Мне нужно перебраться обратно через мост, чтобы забрать свою машину. – Повернувшись к Хелен, он взял ее ладонь и, глядя сверху вниз, улыбнулся. – Спасибо за прекрасный вечер.

– Я также получила огромное удовольствие, – отозвалась она.

Мэтт неотрывно смотрел ей в глаза, и Хелен вдруг ощутила какое-то теплое завихрение, прокатившееся по всему телу. Ее губы тоже растянулись в улыбке. Мэтт меж тем склонил голову и поцеловал ее в щеку.

– Спокойной ночи, – тихо произнес он. После чего отошел и уселся в поджидающее такси.

Глядя, как задние огни автомобиля исчезают за поворотом, Хелен испытывала нечто вроде разочарования. А может быть, сожаления. Она дотронулась до щеки, еще хранящей тепло его поцелуя. В гламурном мире массмедиа поцелуй в щеку – это почти то же самое, что и обыкновенное рукопожатие, подобными поцелуями ее коллеги обменивались при встрече или прощании, и они, как правило, не имели какого-то особого значения. Однако те мгновения, когда с ее щекой соприкасались губы Мэтта, ощущались совершенно иначе, и этот краткий контакт что-то расшевелил внутри ее. А когда Мэтт взял ее за руку...

Хелен вдруг осознала, что к ней уже давно никто не прикасался с каким-то реальным значением. Это было необычно и... остро. Она посмотрела в ту сторону, куда отъехало такси, но машины уже и след простыл. Позвать Мэтта обратно было невозможно.

Направляясь к своему дому, Хелен подумала, что это, возможно, даже хорошо, что при расставании они ни словом не обмолвились о новой встрече. Ибо в ее жизни нет места для такого мужчины, как Мэтт. В молодости она, конечно, думала о семье и детях, но эта мечта давным-давно рассыпалась в прах из-за ее собственной ошибки. Она, разумеется, сожалела о потере, однако вопреки тому, что сказал Мэтт, это было то устремление, которое ей уже не суждено реализовать.