Э. Вигилиус. Портрет Екатерины II в мундире л. – гв. Преображенского полка. После 1762 г.
Екатерина II после переворота 28 июня 1762 г. прожила в Зимнем дворце буквально несколько дней. Остальное время она продолжала жить в деревянном Елизаветинском дворце на Мойке.
Поскольку Екатерине II срочно требовалось укрепить свое шаткое положение легитимной коронацией, то она выехала в Москву в августе 1762 г. для того, чтобы короноваться в Успенском соборе Московского Кремля. Коронация состоялась 22 сентября 1762 г.
Нельзя не отметить высокий темп жизни этой женщины, столь нетипичный для того неторопливого времени. Тогда, в первой половине 1762 г., она не только организовала заговор против мужа, но и сумела втайне от него в апреле 1762 г. родить ребенка, отцом которого был ее любовник Г.Г. Орлов. В конце июня 1762 г. последовал переворот, в начале июля – «загадочная» смерть Петра III и коронация в сентябре 1762 г. И на все это у нее хватило ума, сил, нервов и энергии.
После того как Екатерина II уехала в Москву, строительные работы в Зимнем дворце не прекратились, но вели их уже другие люди. Эти перемены связаны с рядом обстоятельств. Во-первых, новое царствование – это всегда новые люди. Екатерина II удалила многих сановников елизаветинского времени, в том числе и архитектора Ф.Б. Растрелли. 20 августа 1762 г. Растрелли отправили в отпуск как человека Елизаветы Петровны. Во-вторых, Екатерина II считала причудливое барокко отжившим стилем. На уровне подсознания она желала, чтобы ее царствование ознаменовалось зримыми стилевыми изменениями, получившими название классицизма. Поэтому отпуск Растрелли плавно перетек в его отставку.
Неизвестный художник. Присяга лейб-гвардии Измайловского полка 28 июня 1762 г. Первая четверть XIX в.
На смену Растрелли пришли архитекторы, до этого игравшие вторые роли. Это были те, кто работал в угодной Екатерине II новой манере – Ж.-Б. Валлен-Деламот[7], А. Ринальди[8] и Ю. Фельтен[9]. То есть те архитекторы, которых принято относить к периоду так называемого раннего классицизма. Отметим, что все они весьма бережно отнеслись к завершенным участкам работы своего предшественника в Зимнем дворце. Они совершенно не затронули уже законченный барочный фасад Зимнего дворца. Впрочем, возможно, тут сыграли свою роль и сугубо меркантильные соображения. На глобальные изменения только что отстроенного Зимнего дворца просто не было денег.
И. Майер. Зимний дворец со стороны Васильевского острова. 1796 г.
М. Михаев. Вид Зимнего дворца с востока. 1750-е гг.
Тем не менее эта традиция сохранилась и позже. Поэтому Зимний дворец по сей день является причудливым смешением стилей: фасад, Большая церковь, Парадная лестница до сих пор сохраняют барочный декор Растрелли, все же остальные помещения неоднократно подвергались переделкам. Во второй половине XVIII в. эти коррекции и переделки были выдержаны в духе классицизма. После пожара 1837 г. многие внутренние помещения отделывались в стиле историзма.
Зимний дворец. Павильон Фонарик. Литография Байо по рисунку О. Монферрана. 1834 г.
К работе в Зимнем дворце новая творческая группа приступила уже осенью 1762 г. Так, Ю. Фельтен, выполняя личное поручение императрицы, отделывал ее покои в классицистическом стиле. Больше всего известна по описаниям его Бриллиантовая комната, или Алмазный покой. Подчеркнем, что каких бы то ни было изображений личных покоев Екатерины II до нас не дошло. Совсем. Но сохранились многочисленные их описания.
Как упоминалось, еще в конце 1761 г. Петр III распорядился «для государыни… отделать помещения с Адмиралтейской стороны и через все три этажа сделать лестницу»[10]. Поэтому на втором этаже западного корпуса Зимнего дворца еще при Петре III Ж.-Б. Валлен-Деламот начал отделывать личные покои Екатерины II. В их числе были Спальня, Уборная, Будуар, Кабинет. Там же работал и Ю. Фельтен, трудами которого появилась Портретная и «Светлый кабинетец» в деревянном эркере, устроенном над подъездом, который позже назовут Салтыковским.
Видимо, идея выносного трехсветного эркера пришлась по вкусу императрице. Она сумела даже в суете подготовки переворота отметить и оценить этот «архитектурный элемент». Поэтому после прекращения работ в западной части дворца идея «кабинетца» материализовалась в юго-западном ризалите, где над подъездом, позже названным Комендантским, появился знаменитый Фонарик – небольшая дворцовая зала, расположенная над подъездом.
Сохранилась акварель неизвестного художника «Екатерина II на балконе Зимнего дворца в день переворота», датированная концом XVIII в. На этой акварели просматриваются строительные леса у юго-западного ризалита дворца. Фонарика еще нет, но есть балкон, закрытый сверху четырехскатным навесом. Место было уютным, и Фонарик, учитывая петербургский климат, закрыли капитальными стенами. Этот уютный Фонарик сохранялся над Комендантским подъездом вплоть до 1920-х гг.
К началу 1763 г. Екатерина II, вернувшись в Петербург, наконец окончательно определилась со своим местом жительства в огромном Зимнем дворце. В марте 1763 г. она приказала перенести свои покои в юго-западный ризалит, туда, где раньше были покои императрицы Елизаветы Петровны и Петра III.
Вне всякого сомнения, в этом решении имелся отчетливый политический контекст. Екатерина II, как прагматичный и умный политик, встраивала себя не только в систему власти, но и в сложившуюся схему дворцовых покоев. Тогда в 1863 г. она учитывала любую мелочь, которая могла укрепить ее положение, в том числе и такую, как преемственность императорских покоев: от Елизаветы Петровны к Петру III и к ней – императрице Екатерине II. Ее решение перенести свои покои в статусный юго-восточный угол Зимнего дворца, вероятно, диктовалось стремлением укрепить свое зыбкое положение, в том числе и таким «географическим методом». Покои, в которых предполагали жить Елизавета Петровна и Петр III, могли стать только ее покоями. Соответственно, все работы, которые с осени 1762 г. вели Ж.-Б. Валлен-Деламот и Ю. Фельтен в западном крыле дворца, немедленно свернули. Так что в комнатах, расположенных вдоль западного фасада Зимнего дворца, Екатерина II не прожила ни одного дня.
Новые работы велись с размахом. Это был уже не мелкий косметический ремонт, затеянный Петром III. В юго-восточном ризалите началась масштабная перепланировка внутренних помещений, когда разбирались только что возведенные стены. При проведении работ архитекторы учли и нюансы личной жизни 33-летней императрицы. Прямо под личными покоями Екатерины II, на антресолях первого этажа, разместили комнаты ее гражданского мужа на тот момент – Григория Орлова. Там же на антресолях, прямо под церковным алтарем, устроили баню (мыльню, или мыленку) с обширными и роскошными помещениями.
Г.Г. Орлов
Г.А. Потемкин
Об этой мыленке императрица неоднократно упоминала в своей интимной переписке со своими меняющимися фаворитами. Фавориты менялись, а мыленка, как уединенное место для встреч, оставалась. Например, в феврале 1774 г. Екатерина II писала Г.А. Потемкину: «Голубчик, буде мясо кушать изволишь, то знай, что теперь все готово в бане. А к себе кушанье оттудова отнюдь не таскай, а то весь свет сведает, что в бане кушанье готовят». В марте 1774 г. императрица сообщает Потемкину о своем разговоре с Алексеем Орловым, хорошо знавшим, для чего предназначена мыленка: «… Мой ответ был: „Я солгать не умею“. Он паки вопрошал: „Да или нет?“ Я сказала: „Да“. Чего выслушав, расхохотался и молвил: „А видитеся в мыленке?“ Я спросила: „Почему он сие думает?“ „Потому, дескать, что дни с четыре в окошке огонь виден был попозже обыкновенного“. Потом прибавил: „Видно было и вчерась, что условленность отнюдь не казать в людях согласия меж вами, и сие весьма хорошо“».
