Но Сигизмунд был тогда в Штокгольме. Враги Польши, пользуясь временем, принялись вредить ей. Из внутренних врагов опаснее был Лобода: он неутомимо раздувал в Украине пламя восстания, и уже слава его дошла до немецкого императора. Рудольф вздумал употребить этого человека в свою пользу и послал к нему хоругвь, дары и деньги, прося рыцарей-козакав разорить юрьевскую ярмарку. Император имел здесь две цели: во-первых, повредить Польше, потому что турки не оставят разбоя этого без наказания; во-вторых, отклонить от себя силу неверных, по крайней мере разделить ее. Лобода обрадовался такому предложению: если он сделает набег на турецкие владения, турки нахлынут на Польшу. К Лободе пристал еще какой-то Хлопицкий, живший некогда при дворе Стеф. Батория.
С 3000 козаков отправились они в поход, дошли до Белграда; от него недалеко лежало и местечко Юрьево. В самое то время была ярмарка, знаменитая и великолепная в том веке. Козаки неожиданно напали на Юрьево, обратили его в пепел, грабили, опустошили ярмарку и возвратились с богатою добычею. Вскоре Хлопицкий: был пойман, но убежал снова, и скрылся в Германию.
Рудольф несколько ошибся в расчетах; Лобода остался с лучшим выигрышем. Турки, понимая дело так, что австрийский двор научает Польшу вредить им, послали в Вен грию войско, которое, встретив сначала сопротивление в Мансфельде, после того разбило наголову австрийское войско под начальством эрц-герцога Матфия. Немного утешения римскому цезарю.
Гораздо более утешения казацкому полковнику. Орда татарская явилась в Молдавии, а оттуда поворотила на По-кутье: Енятин. Закусь, Глумач обращены в пепел; немногочисленные отряды под начальством Потоцкого и Владека не могли остановить их; татары разорили Тышменицу и Колюжу и рассеялись по Червоной Руси; все жгли, истребляли, умерщвляли людей, вопреки обыкновенному своему обычаю забирать в плен, и только щадили женщин и девушек. Чермная Русь покрылась кровью и пеплом. И теперь еще нельзя без сострадания читать народны;х песен того времени, где описывается, как пленные девушки бежали босиком по песку и каменьям, с веревками на шеях, жалуясь, что их русые косы уже не расчесывает мать, а растрепывает татарин бичом.
Сигизмунда еще не было. Канцлер Замойский, управляющий в отсутствие его королевством, один из величайших мужей своей нации, послал прокламацию к сенаторам и панам, представляя, что Речи Пасполитой угрожает опасность, и умолял их собрать свои войска и спешить на защиту отечества. Иные читали прокламацию и хвалили, другие притворялись, будто за отдаленностью места не получили ее; великополяне и поморяне, зная, что до них татарам далеко, говорили, что если им нет опасности, то зачем они и пойдут.
Замойский издал новую прокламацию, под назв: de publica negligentia, в которой черными красками изобразил польскую шляхту. Но и это не помогло. А между тем татары подвигались далее и далее: уже Покутье и часть Черм-ной Руси опустошили до крайней степени, уже проникли в Волынь, разливая пламя и засевая трупами равнины украинские, а поляки все были хладнокровны к беде соотечес-r-
венников. Только те паны, у которых на юге были имения, собрали отряды, и то уже тогда, когда им грозила видимая опасность. Таким образом, Януш, Князь Збаражский и Юрий Мнишек, воевода Сандомирский соединились с За-майским под Самбором и перерезали дорогу варварам. Татары отступили. Замойский искусно прогнал их в -Венгерскую землю и наконец очистил Русь от злодеев.
Украинцы, потерпевшие от татар, оставшись без хлеба, без пристанища, жаловались на судьбу, роптали на Польское правительство, требовали вспомоществования, и не получая его ниоткуда, неистовствали. К большему огорчению разоренных, к большему страху тех, до которых не достигло разорение, разносился слух, что татары снова хотят ворваться в Королевство. Но вот приехал и Король; собрали сейм, положили предпринять меры против татарских набегов; а некто Язловецкий намеревался проникнуть в Крым и послал просить участия казаков, надеясь, что жажда добычи увлечет их.
Худо понимали ляхи казаков: Лобода посмеялся, поманил их обещанием и отправился вместо Крыма в Молдавию, где ограбил и разорил Яссы. Посланные против него польские отряды были разбиты казаками под Ямполем. Козаки рассеялись по Волыни, Подоли, Чермной Руси; к ним присоединись разоренные татарами, бездомные и сирые, гонимые за веру всякого рода удальцы, недовольные оседлою жизнью. Пламя обхватило всю Украину. Козаки брали города, и жители принимали их, как избавителей: вырезывали гарнизоны, вешали и топили жидов... ко всем прежним причинам неудовольствий присоединилась еще новая важнейшая: тогда уже распространялась Уния и отдавались на поругание православные церкви.
Между тем Польше грозила внешняя опасность: Сед-миградский князь Баторий покусился овладеть Молдавиею, но был прогнан турками; и султан положил обратить Молдавию в турецкую провинцию. Замойский предвидел, что если турки раздвинут свои владения по Днестр, тогда у Польши под боком будет злой враг, всякий час готовый нанести ей опустошение. Чтобы предупредить такое бедствие, надобно было не допустить турков овладеть Молда--виею; и вот Замойский отправился в эту страну, и возвел на престол князя Иеремию Могилу, обязавшегося быть в послушании у польской Короны. Но во время блестящих успехов войск польских в Молдавии, Лобода с пятью полками казаков выступил против высланных на него поляков и разбил их. Сражение произошло у Пяткова, на том самом
поле, где легли воины Косинского. Оттуда Лобода ушел на Днепр, собрал на Бугаевской раде старшин; — положили избрать гетмана.
Между предводителями гайдамацких шаек, бродивших по южной Руси, славился больше всех один, по имени Павла Наливайко. Родитель его был купцом в остроге; старший брат служил в замке князя Константина Острожского протопопом, — меньшой занимался пушной торговлею; Наливайко полюбил казачество и войну. У него род начальством было многочисленное войско, составленное из разного рода несчастных, обиженных неустройствами и притеснениями, и пришлецов, которые, не уживаясь на' родине, искали убежища в степях Украины.
Наливайко ходил в Седмиградскую область, сносился с эрц-герцогом Максимилианом, и на возвратном пути через Галицию предавал огню и мечу врагов православия и казачества. Его-то избрали козаки гетманом, с уговором, чтобы он слушался рады, коей первыми членами были Лобода, Овара полковник Гадяцкий и хорунжий Шашка. Горько было Лободе: ему, бывшему столько лет представителем казачества, предпочли новичка. Но Лобода скрепил сердце и хотя выказал сильное огорчение и удалился с своею дружиною, однако не запятнал себя неприязненными действиями. Отправясь с хорунжим Саулою в Киевское воеводство и Малороссию по сю сторону Днепра, он очищал этот край от польской шляхты, занимал города, ежедневно увеличивая свои ряды беглыми, особенно от князей Острожских и Вишневецких. Вскоре Саула отправился в Белоруссию.
Прочие казацкие дружины рассеялись по Волыни, Подоле, Покутье, разорили Самбор, Луцк, Брацлав, Могилев на Днестре; королевские и панские замки были превращаемы в пепел; казаки налетали на беспечных панов и истребляли- их среди веселости, танцев и забав. Прежде богатые и сильные машаты теперь являлись в Польшу бедными беглецами, лишенные всего, счастливые и тем, что удалось спасти жизнь. Радостная весть освобоЖдения распространилась по Руси: Волынь и Белоруссия поднимались. Наливайко направил туда свой поход. Прошедши нынешнюю Минскую губернию, он достиг Могилева на Днепре, осадил его и требовал сдачи города. Могилев был почти исключительно наполнен поляками и униатами, которые решились обороняться. Козаки пошли на приступ; гарнизон польский не выдержал натиска и погиб в сече; жиды и униаты перерезаны и перетоплены; Могилев сгорел до последней избы, город богатый и славный своими мануфакту-
рами и торговлею. Только обгорелые пни и колоды возвещали о горе, постигшем ляшское племя; только орлы и змеи, потешаясь богатством яств, объедались вражьими те. лами. Но не один Могилев — и другие города испытали подобную участь, — всюду разлилось возмущение, везде производились пожары и убийства, дым и пар донеслись до польского двора. Послан был гонец в Молдавию, с предписанием гетману Жолкевскому немедленно возвратиться в Русь для усмирения мятежников. •
