Благотворное влияние весны (хотя непостоянной, с частыми рецидивами зимних морозов), царствование Александра II пробудило и Малороссию. На украинском языке появилось вдруг несколько прекрасных сочинений. Освобождение крестьян оживляет нас надеждами за бедный угнетенный народ наш, у которого было отнято все, чего он домогался во всю свою жизнь с такою настойчивостью и самопожертвованием. Благодарим императора Александра II и просим только, чтоб пользовался перед законом одина-кими правами с дворянством: иной свободы Украйна, упорная в старых своих убеждениях, не понимает.
Мы желали бы сверх того, чтоб правительство не только не препятствовало нам, украинцам, развивать свой язык, но оказало бы этому делу содействие и сделало теперь же распоряжение, чтобы в школах, которые, — как оно уже само объявило, — будут заведены для нашего народа, предметы преподавались на родном языке, ему понятном, а не официально-великороссийском, иначе народ украинский будет заучивать лишь слова, не развивая своих понятий. Более мы не станем требовать и желать, собственно для себя, ничего, независимо от общих, совокупно со всей Россией, желаний. Никто из нас не думает об отторжении Южной Руси от связи с остальною Россиею. Напротив, мы бы желали, чтоб все другие Славяне соединились с нами в один союз, даже под скипетром русского государя, если этот государь сделается государем свободных народов, а не всепожирающей татарско-немецкой московщины. В будущем славянском союзе, в него же веруем и его же чаем, наша Южная Русь должна составить отдельное, гражданское целое на всем пространстве, где народ говорит южнорусским языком, с сохранением единства, основанного не на губительной, мертвящей централизации, а на ясном сознании равноправности и своих собственных выгод. Чтоб наши потомки увидели то, что едва ли какому-нибудь Симеону из нашего поколения суждено увидеть, — надобно, чтобы Славяне очищались от своих старых предрассудков!
Пусть же ни великорусы, ни поляки не называют своими земли, заселенные нашим народом.
Н. Костомаров
«ЧЕРНОМОРСКИЕ КАЗАКИ»!
РАЗБОР СОЧИНЕНИЯ Г. ПОПКИ
Нет необходимости доказывать важность отдельных монографий, относящихся к известным частям России. При ее разнообразии во всех отношениях, основательное знание общего может быть достигнуто единственно тогда, когда отчетливые описания стран, представляющих своеобразные черты, будут доставлять материалы, которые останется сложить и осветить взглядом, добытым из результатов, представлен- ных самым предметом. В ряду таких монографий, без сомнения, важнейшими окажутся те, которые представляют состояние краев, как в географическом, так и в этнографическом отношениях, имеющих автономическое значение. Явления протекшей нашей истории и разнообразие настоящего народного быта - доставляют возможность всю Россию разбить на группы, более или менее имеющие условия для со- ставления о них самобытных монографий. Достоинствами таких монографий могут и должны быть: полнота, верность и ясность изложения. Полнота может рассматриваться двояко: во-первых, по отношению к сторонам, каких должно касаться описание; во-вторых, по отношению к богатству черт, служащих для изображения каждой из таких сторон. Верность также может быть двоякая: верность фактов и добытых из них результатов. Что касается до ясности изложения,- то при вышеозначенных условиях она без сомнения есть важное обстоятельство, которое такого рода сочинение делает удобоприемлемым, как для науки, так и для чтения, и состоит в точном выражении факта и мысли и в соразмерном сопоставлении сведений по их внутренней связи и внешней последовательности. Сочинение Г. Попки «Черноморские казаки в военном и гражданском быту» представляет изображение края, почти нетранутого описательной нашей литературой, края, имеющего как по естественному своему положению и свойствам, так и по жизни обитателей,- своеобразную физиогномию, и, следовательно, представляющего содержание чрезвычайно важное для знания России. Мы рассмотрим его по отношению к тем достоинствам, которые поставили мерилами значения такого рода сочинений. Сочинение Г. Попки по преимуществу этнографическое. Определив название «Черноморские казаки» в гражданском и военном быту, он разделил его на две части, и в первой рассматривает все, что входит в круг гражданского быта: народонаселение, характер жилых местностей, сельское хозяйство, промышленность, торговлю, образованность и нравственность народа. Вторая часть посвящена очерку военного их состава, образу службы и особенностям ее, принадлежа щим исключительно краю и жителям, его населяющим. Собственно география и история входят в его сочинение как дополнительные сведения, необходимые для этнографии и поясняющие данные последней. Таким образом прежде изложения гражданского быта черноморских казаков, автор предпосылает топографическое описание страны и сообщает сведения о ее климате и произведениях, условливающих народное здоровье и народные занятия. По сообщаемым Г. Попкою сведениям Черноморье представляет две неравномерные части, отличные одна от другой по своей топографии: собственно Черноморье и тамошний полуостров. Последний представляет такие же условия, как Керченский полуостров Крыма, и по словам Г. Попки, до того с ним сходен, что кажется как будто разорванною пополам случайно глыбою земли. Собственно Черноморье, или Черноморье степное, есть обширное луговое пространство, изрезанное множеством протоков или рек, текущих в море и образующих болота и лиманы. Описания этих рек у автора очень кратки и не представляют ответов на многие вопросы, которые естественно могут быть сделаны всяким, кто, заинтересовавшись его книгою, захочет познакомиться с Черноморьем в его подробностях. Таким образом, мы не знаем ни направления течения этих рек, ни глубины их, ни ширины. Точно также и описания почвы и произведений не приноровлены к течению рек и их взаимному положению, тогда как бы это было нужно, чтоб проследить самый порядок заселения страны, которое естественно находится в прямом соотношении с их направлением. Некоторые реки, означенные на карте, не нашли себе места в описании. Почва и произведения описаны также вообще кратко и дают только приблизительное, легкое понятие о'природном состоянии края. Вообще географическая часть у автора слаба, и это может извиняться только тем, что он и не думал описывать Чер-номорье во всех отношениях и тем более его естественного состояния, что цель его была — люди, но не земля. Но дело в том, что людей, живущих на известной земле, нельзя изучить, не зная земли, и кто хочет представить нам ечерк жизни Черноморья, должен прежде познакомить нас в подробности с самою землею.
Автор сообщает известия об изобилии курганов в Чер-номорье и допускает очень смелую мысль: заметив, что курганы идут параллельна с балками или оврагами, он думает, что не только курганы, но и самые балки были делом рук человеческих и вырыты были для осушки низменных равнин и для усиления слабого естественного орошения пастбищных лугов. Что же касается до самых курганов, то, no его мнению, они насыпались для жилищ, или лучше сказать, для крепких убежищ троглодитов. Но, признавая, что в этих курганах находились человеческие кости, он допускает два периода значения курганов: оставленные древними обитателями, они соделались в других поколениях местами погребения умерших. Эта мысль только набросана автором и оставлена без ученых доказательств, необходимых в таком случае; следовало бы или не приступать к ней вовсе, или, no крайней мере, познакомить читателей подробнее с самыми курганами и указать их сходства и отличия в Черноморье от тех, которые рассеяны в бесчисленном 'множестве no степям южной и даже средней России. Догадка автора делается несостоятельною, когда вспомним, что для подобных работ необходимо было бы густое население края и такие условия, которые бы заставляли жителей продолжительным трудом отстранять неудобства жилья, а не оставлять края, ища лучшего. Он указывает в пример на египетские работы. Но долина Нильская, по своей природе, есть такая местность, которая действительно представляла приманку оставаться в ней и употреблять труд; этого не видно в Черноморье. Притом троглодиты, которые не в состоянии сделать себе избы, едва ли способны к осушению болотистых местностей. Самая мысль о рытье курганов для жилья вместо изб едва ли может выдержать критику. Сам же Г. Попка говорит, что в старину край был лесист: поэтому для жителей, в какой бы отдаленной от нас эпохе они ни жили, кажется, проще и удобнее было срубить избу, чем делать земляную насыпь. Известия о климате очень любопытны, хотя желательнее было бы, если б известия, слишком общие, были подтверждены самыми наблюдениями и примерами более частными. Вообще климат Черноморья представляется нездоровым, но это качество усиливается от запруд на балках, образующих стоячую воду, и от гниения камышей. Факт, сообщаемый автором, стоит того, чтоб на него обратить внимание и стараться об искоренении обычая, дополняющего естественные неудобства.
