Они с минуту смотрели друг на друга, затаив дыхание. По краю полигона проехал тентованный «опель-блитц». Группа «хиви» в красноармейском обмундировании без знаков различия, но с отличительными повязками мгновенно выгрузилась из него. По команде унтера, что был с ними, построилась в одну шеренгу, по-германски оттопырив локти. Из кабины выпрыгнул офицер. По-видимому, их привезли на стрельбище.

-   Прошу прощения, господа, - Фоммель снял фуражку с выгнутой тульёй, где хищно сверкнула адамова голова. Промокнул лоб платочком из нагрудного кармана. – Я, конечно, не слышал вашего разговора. Но, бьюсь об заклад, что вы решали политику рейха на востоке. Я вам скажу, что старичьё в штабах – главная причина провала этой политики. Причины начала восточной компании тоже в них. Эти старые пердуны! О, как был прав Азиат, - он бросил выразительный взгляд на Цвигуна, - что устроил им… как это по-русский…  О, великий чистка! У нас такое тоже бы не помешало. Я подумал об одном плане, пока вы разговаривали. Если кратко, то… Как бы фюрер посмотрел на одно странное обстоятельство?  Его генералы и фельдмаршалы затеяли свалить на него вину за поражение в битве под одним городом… ну, в центре России. А затем, за всю восточную кампанию.

   Он выразительно помолчал. «Хиви», отработанно повернувшись, затрусили мелким бегом, прижав полусогнутые руки к груди, к длинному, под гофрированной крышей блоку возле операторской. Видно, там они получали оружие. Впереди бежал, высоко поднимая колени в брюках французского сукна, германский унтер. Офицер неспеша шёл, посвёркивая галунными петлицами на воротнике, чуть поодаль. Заметив офицера СД и советника в его горчичном френче с оливковой ветвью в петлицах и нарукавной повязкой, он вскинул руку в нацистском приветствии. Сам являлся членом НСДАП.

-   Совершенно с вами согласен, - вздохнул советник, чей шитый золотом воротник потемнел от пота. – Более того. Для нашего русского коллеги я скажу: фюрер не начал бы эту самоубийственную войну. Всему причиной одно обстоятельство. Предательство Муссолини – вот истинная причина. Своим вторжением в Грецию он вверг Германию в открытую войну с Англией. Кроме того, этот мерзавец Геринг, что действовал с ним заодно. Помните, он подтолкнул фюрера начать бомбёжки британских городов?

-   Слушайте, господа-товарищи, при чём здесь это? – искренне удивился Васька. – Мы вам столько всего слали через границу. Эшелон за эшелоном. С углём, зерном, нефтью… Воюй хоть с Америкой – не хочу! Но вы же на нас попёрли, будто у нас мёдом было помазано. К чему такая подлянка?

   Немцы переглянулись. Вдали, где сверкали никелем и чёрным лаком машины под маскировочной сеткой, где ходил часовой в надвинутом шлеме и с гофрированным цилиндром противогаза, уже стоял раскладной столик с нехитрой снедью. Кроме всего прочего там высилась оплетённая круглая ёмкость, где что-то побулькивало.

-   О, подлянка… Что есть по русский? – советник поморщил лоб, хотя смысл был ясен ему.

-   Западло это.

-  Ясно, дружище. Уверяю вас, и можете заверить в этом… хм, гм… хоть самого Азиата – мы найдём виновных. Я имею в виду тех, кто столкнул рейх и Россию. Фюрер первый, кто заинтересован в этом.

-   Людей больно много полегло, - с сомнением протянул Цвигун. – Вот давеча в сарае – зачем надо было пленных убивать? Русский народ, если ему морду отметить, утрётся на первый, а на второй…  Уже знаете, поди. Сам в морду плюнет, а то и с размаху приложится.

-   Фюрер давно это понял, - заторопился советник. – Его вынудили проводить карательную политику на востоке. Этот… - он поморщился и продолжил не убирая с лица гримасу: - …этот Канарис. С его эмиссаром Ставински вы уже знакомы.  Он поторопился уйти, когда выяснилось, что вы – не Разведуправления РККА. Канарис вынудил фюрера начать Восточную компанию. Карательная политика, объявленная фюрером в России, всего лишь… хм, гм… попытка настроить население оккупированных земель против оккупантов.  А пленные… Чем больше их умерло от голода и болезней с 1941-го, чем больше расстреляно и отправлено в концентрационные лагеря, тем больше  они будут ненавидеть нас. И сражаться против нас. «Наше дело правое, враг будет разбит», - повторил он зачарованно обращение Сталина к советскому народу в начале войны. - Канарис считает, что Британии нужен союз с рейхом. Против вас разумеется. Для этого он посеял «драконьи зубы»…

-  Чего-чего?

-   Дезинформацию будто Сталин собирается нападать на рейх. С помощью ряда генералов из группы покойного ныне фон Секта. И ваших…  Таких как Жуков, Тимошенко и Будённый, - видя как Цвигун чуть не присел, он успокаивающе махнул рукой к столу со снедью: - Я вас понимаю, дружище. Наш общий интерес состоит в том, чтобы рейх и Россия не уничтожили друг-друга. В этой бойне, что затеяна  Форинг Офис и палатой  лордов. Мы согласны признать Сталина вождём… даже российским самодержцем.  На любых условиях! Вы слышите… - он, таинственно округлив глаза, заметил заговорщицки: - Даже уступив вам часть Европы. Сперва …

   В небе с обратным гулом, что катился по земле как паровой котёл, летели поредевшие «девятки» бомбардировщиков «юнкерс-88», что вспыхивали на солнце плексигласовыми фонарями кабин.  Их сопровождали «мессера», чей боевой порядок прежде именовался «тройками». Противовоздушная оборона русских на Курском выступе несколько поясов зенитных батарей, защищающих сам город, а также оборонительные рубежи. Прорвать её не удалось ни одной эскадрильи люфтваффе.

   Один «мессершмидт» вылетел из поредевшего белёсого облака. Он картинно прошёл, покачивая крыльями с жёлтыми полосами. Лётчику явно хотелось, чтобы его заметили. Фоммелю показалось, что на фюзеляже с синим коком, мелькнул силуэт чёрных раскрытых лепестков. Его скривило, не то от зависти, не то от восхищения. Скорее всего, это был обер-лейтенант Эрих Хартманн. Будучи неполных двадцати лет, он стараниями герр Геббельса и штаба люфтваффе, уже стал асом. За ним числилось до сотни сбитых русских самолётов. В день их набиралось до тридцати – ни больше, ни меньше… За каждого сбитого по количеству двигателей на нём, он получал, как говорили, по тысячу марок. Ничего не скажешь, повезло мальчику.

- Давайте накажем виновных сообща, - тяжёлая рука Фоммеля опустилась на плечо Цвигуна. – Вы уже поняли что я и герр советник – одно целое? Как две половинки одного яблока. Передайте своему руководству, что стоящие за нами чины вермахта, СС и СД в состоянии провести некую акцию. И помните, что Канарис не дремлет. Он тоже затевает свою акцию, что отражает интересы Уайт Холла. Вы понимаете дружище?

  Как быстро я становлюсь для них дружком, подавил своё презрение Цвигун. Или дружбаном…

-   Ну… - начал он, намекая на столик со снедью, к которому ещё предстояло идти.  – Генералы, конечно, во всём виноваты. Мать их перемать. И ваши и наши. Хотя не стоит так грубо о матерях. Но генералов иных надо наказать.