- Это замечательный план, фельдмаршал.
- О да, замечательный. Это… только это парализует волю русских к победе. Прежде всего, волю той части русского генералитета, что незримыми узами связаны с нашими генералами. Ниточки натянутся, куклы качнутся и начнут плясать.
С минуту они застыли в тишине. Лишь тягуче пищали телетайпы и стрекотали пишущие машинки в оперативном отделе.
- Но вам нужна санкция руководства – уклончиво заметил Ставински.
- Как и вам, полковник, - дёрнул губами в подобии улыбки Клюге. За этот оборот речи ему хотелось пришлёпнуть полковника, как комара, коих развелось немеренно. – Нам всем нужна одна санкция. Над нами есть руководство, единое руководство.
- Вермахт это, прежде всего Кейтель, - не уловив мысль, начал Ставински. – Начальник Генерального штаба вермахта. Но… - он многозначительно передвинул носки сапог, которые ухитрялся держать в сомкнутом состоянии: - Прежний начальник русского генштаба маршал Шапошнико-ф-ф-в… Помнится, этот господин написал замечательную книгу «Мозг армии». Мы её изучали в военной академии. С одним я не согласен: мозгом армий всех времён и народов всегда является разведка. И контрразведка. Планирование операций лишь следует за ними. Исходя из этого, я понимаю, о каком высшем руководстве идёт речь. Генерал-фельдмаршал…
- Вы всё правильно понимаете, полковник, - прервал его Клюге. – Можете идти…
С 1935-го Клюге состоял в группе заговорщиков, что стремились использовать «богемского ефрейтора», а затем устранить его. Её возглавил шеф Абвера адмирал Фридрих Вильгельм Канарис, что придерживался союза с Британией. Гитлер, пока утверждал то же самое и расшаркивался с Невиллем Чемберленом, вполне устраивал его. При этом Канарис и его окружение тревожно фиксировала его контакты с «красным генералом» фон Сектом. На могиле последнего в 1935 году фюрер поклялся выполнять его главные заветы: никогда не воевать на два фронта, воевать с Россией лишь в случае, если она вознамерится приступить к самостоятельному разделу Польши, по возможности сохраняя союзнические отношения с этой великой державой. В своих статьях Сект именовал её Великороссией. В группу заговорщиков, что называли себя «гофмановцами», входили генерал-фельдмаршал Гальдер, генерал-фельдмаршал Фромм, фельдмаршал Бек и многие другие высшие офицеры. Гальдер много раз призывал начать активные действия и один раз обещал Беку застрелить фюрера при личной встрече, что, впрочем, так и не сделал. Теперь с подачи Клюге анализировалась другая подоплёка заговора: обвинить «великого сына германского народа» в провале наступления под Курском. Пока что Гитлер исступлённо клеймил своих тупиц, старых фельдмаршалов и генералов, что не могут уловить его провидение. Терпению последних когда-то должен был прийти конец. В конечном счёте, рассуждал Клюге, можно уступить красным всё пространство, захваченное с началом восточной компании. К чему оно рейху? Нет сил и средств охранять оккупированные территории, поддерживая на них достойный порядок. Ни одно из взорванных или эвакуированных предприятий так и не заработало, если не считать верфей в Николаево (Крым). Шахты Донбасса и Донецка не добыли даже тонну угля. Майкопские нефтеприиски (из-за них сгинула в котле 6-я армия Паулюса) отбиты большевиками. Надо же быть реалистами! Правда, неплохо было бы устранить сразу двух вождей. Фюрера в Берлине и Азиата… С краскомами, завербованными Абвером в 20-х и 30-х, не стоило труда договориться.
Его размышления были прерваны тягучим сигналом коммутатора «Эриксон». Адъютант известил о звонке фельдмаршала Эриха фон Манштейна, командира группы армий «Юг». Ага, соседи беспокоятся. Этот «сектовец» Манштейн его скоро доконает своими требованиями нанести встречный удар на Курск. Ч то ж, придётся оказать ему некоторую услугу. Не доставало ещё получить вызов на дуэль от этого «красного».
- Да, да, фельдмаршал. Клюге у аппарата. Я знаю, что вы скажите, - усмехаясь в микрофон, говорил он. На его тонких губах играла хорошо поставленная улыбка, будто он был не один. – Но контрудар не представляется возможным. Наши русские друзья уже достаточно научились их отражать. Несмотря на успешные продвижения 2-го панцерного корпуса Хауссера, ему навстречу идёт 5-я танковая армия генерала Ротмистрова. Нежелательный сюрприз, нежелательный…
- У меня командиры танковых дивизий СС, - Манштейн едва сдерживал ярость на том конце провода. – Они исполнены решимости оказаться в Курске. Сегодня вечером либо завтра утром. Но фельдмаршал! Ваша позиция мне непонятна. Добавьте к моим одиннадцати панцердивизиям пять своих, и мы опрокинем русских. Пока нам противостоит первая волна – пять танковых корпусов 2-й гвардейской армии этого Катукова. Что будет, если…
- …если подойдёт Ротмистров? Ничего страшного, фельдмаршал. У русских было десятикратное превосходство в танках и авиации в начале компании. Оно им не помогло. Но представьте, что моим саперам за сутки пришлось обезвредить три тысячи мин. За сутки, дорогой Манштейн! Рокоссовский, несомненно, самый талантливый русский генерал. Моим танковым клиньям удалось потеснить его парней лишь на восемь километров. В тылу прорвавшихся войск остались неподавленные очаги обороны. Много танков врыто в землю и ведут огонь, как с фронта, так и с тыла. Нет, контрудар не представляется воз…
- Это саботаж… - начал было Манштейн.
- Что, простите? – Клюге замер в позе кота, поймавшего мышь. – Повторите, помехи на линии.
- Простите, у меня тоже… плохая слышимость. Я всё же рассчитываю на встречный удар по сходящейся линии. Честь имею!
- Честь имею, - облегчённо вздохнув, Клюге уложил трубку на рычаг. Переключив на коммутаторе тумблер, он немедленно сказал адъютанту не соединять его с командующим группой армий «Юг». «В конце-концов, можно сослаться, что я выехал на фронт…»
…Ставински шествовал через операционный зал. Уставленные телетайпами столы, гудели и вибрировали. Катушки с бумажными лентами, что вращались как колёса автомашин или катки панцеров, сообщали о продвижениях группы армий «Центр» за истёкшие часы. Продвижения с тех пор были не так значительны – всего 2-3 километра. Это группа армий «Юг» могла похвастаться завидным успехом – прорыв обороны русских в глубину на 15 км. Поступали сообщения об уничтожении чуть ли не двух тысяч русских панцеров, что было явным преувеличением, а также о захвате почти 20 тысяч пленных, что вполне могло быть. Кроме этого отмечалась неактивность русской авиации, что накануне пыталась нанести удар по германским аэродромам, но была с потерями отбита. Пикирующие бомбардировщики «Ю-87», «хеншель» и истребители «фокке-вульф», имевшие на вооружении четыре автоматические пушки, наносили удары по продвигающимся из глубины русским танковым корпусам. На их число и приходилось это «почти», во что Ставински верилось с трудом. Если танки или САУ не бросал экипаж, но, выполняя инструкции, двигался навстречу пикирующему на него самолёту, их не так просто было подбить. Учитывая что русские боевые машины работали на дизельном топливе (кроме СУ-76,Т-70 и «Валлентайн»), учитывая, что поразить из 20-мм или 35-мм пушки авиационной пушки «Маузер» их можно было со стороны жалюзи, потери в сводках были явно завышены. Якобы один-единственный гауптманн Рюдель на своём пикировщике, снабжённом двумя подвешенными к крыльям пушками, за истекшие сутки поразил 300 русских панцерс! Уловки этого хромоногого Геббельса выглядели пропагандистским фарсом, да и только. Реальностью было лишь медлительное выдвижение русских танковых корпусов к Прохоровке и явное неумение или нежелание их командиров организовать эффективный контрудар по встречным направлениям. Последний мог раскатать корпус обергруппенфюрера Хауссера в блин.
