Три бойца ее группы, в самом легком облачении, тут же стали взбираться по опорным балкам наверх под крышу, в то время как остальные продолжили обстрел. О прицельной стрельбе речи не шло, мешали балки и сумрак, царивший в складе, а вот попытаться отсечь путь отступления можно было, с учетом того, что наверху уже были ее люди, с поясных ремней снимающие тяжелые шары метательных боло. Тут ведь в чем вся прелесть, с правой стороны Шед Варпгейнер, лейтенант, ведущий соседнюю группу, разумно оценил обстановку заводя и со своей стороны бойцов, арбалетным залпом отсекая и тот путь для отступления верткому поганцу.

Но, кем бы ни был незнакомец, был он явно подготовлен не хуже своих оппонентов. Один из бойцов, что ближе всех успел подойти по перекладинам, вдруг вскрикнул, срываясь из-под потолка вниз, Альва стиснула зубы, успев разглядеть тусклый блеск выброшенного фигурой метательного ножа.

– Аккуратней! – крикнула она, ощутив подошвами, как гулко бухнуло тело об пол, взметая клубы пыли и ломая ветхие ящики. – Бьем по залпам, два на два!

Два на два, старая проверенная тактика штурмовых групп, когда первые двое стреляют, а вторые держат цель, пока первые перезаряжаются. Это, конечно, не более опасный выстрел всех сразу, но более вяжущая тактика, которая не даст врагу простора для маневров. Опять же соседние группы уже сориентировались, выдвигаясь к ним на подмогу. Впрочем, результат в следующее мгновение стал два-ноль в пользу верткого супостата, еще один боец поймал смертельную сталь, умело запущенную его тренированной рукой.

Альва перекинула ремень арбалета через плечо, стала взбираться наверх в центр событий, ощутив, как по защищенному предплечью, со звоном ударило запущенное в нее лезвие. Старые балки скрипнули под ее весом, когда она на руках вытянула себя к верхним перекрытиям. Привалившись спиной к массивному деревянному столбу, она заложила стрелу в ложе, попытавшись выглянуть и чуть из-за этого не поплатившись глазом, так как метательный нож, вибрируя, засел в сантиметре от ее лица.

– Не давайте ему высунуться! – крикнула она своим бойцам внизу. – Отсюда я сниму эту гниду.

Но права народная мудрость: не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, в рыцарское звено, исправно бьющее из арбалетов по цели, полетели уже не ножи, а запаянные стеклянные колбы, со звоном разлетаясь, ударившись об пол.

– Твою ж! – выругалась Шернье, когда из колб повалил густой удушливый дым, чья прогорклость даже здесь наверху ощущалась горечью в горле. – Уходите!

Дымом заволокло все вокруг, причем изрядно затруднив видимость даже под высоким сводом крыши. Народ внизу, пошатываясь и задыхаясь в кашле, кто как ринулся к выходу, в здании осталась лишь она и еще один боец чуть левее нее, прячущийся за массивным деревянным перекрытием.

– Лови! – крикнула она бойцу, кидая ему в руки свой арбалет и извлекая из ножен на поясе два длинных кинжала увеличенной длины, с обоюдоострой кромкой. – Держи его на прицеле.

Опустив лицо и прикрыв его закованной в сталь рукой, она на приличной скорости сорвалась с места, прекрасно держа баланс и немного опасаясь, что сталь противника все же отыщет лазейку в ее броне. Не без оснований, так как уже через пару ударов сердца она почувствовала холод железа, вспоровшего кожу на голове, и слегка, на мгновение, дезориентировав неслабым ударом по черепу. Кровь мгновенно горячей тяжелой влагой побежала, щекоча шею прямо за шиворот, но все это не остановило ее, выводя на позицию ближнего боя.

Ух как сверкнуло! Ее верные клинки выбили сноп искр, скрестившись с похожими клинками в руках гибкого противника. Альва крутила сталь в ладонях, осыпая этого незнакомого бойца режущими протяжками, боясь идти на колющие удары, так как это плохая мысль – тянуться к противнику, открывая беззащитный бок. Хороший класс у бойца, мало того что все удары принимались легко и плавно не в противоход, так еще и умудрялся корпус смещенным держать, памятуя, видимо, о втором бойце с арбалетом. И не зря он о нем вспоминал, даже Шернье вздрогнула, когда раздался щелчок и гул распрямившихся плечей арбалета. Опасно стрелял, мог и командору своему вогнать по оперение болт между лопаток, но что ни говори, результативно, стрела мотнула тело, затянутое в облегающие серо-черные одежды, с мягкостью входя в плечо ближе к грудине и выбивая из рук противника один из ножей.

Секунда – и!..

Нет, столь драгоценное преимущество не было реализовано Шернье. Обрадовавшись, она блокировала рабочую руку противника, попытавшись своей второй провести удар в низ живота, за что и поплатилась, схлопотав удар ноги в голову, от которого у нее перед глазами поплыли зеленые круги, и она за долю секунды осознала, что срывается с балки вниз, уже не успевая восстановить равновесие.

Приземление вышло тяжелым, ее счастье, что частично путь к земной тверди прошел через разлетающиеся в труху старые ящики, которые хоть как-то смягчили удар. Она даже сгруппироваться не успела по науке, чисто на инстинктах уже пытаясь смягчить удар ногами и руками. Боль пронзила все тело, воздух с сипом вылетел из легких, и сознание поплыло в мягкую, убаюкивающую темноту забытья, лишь на секунду успев блеснуть яркой молнией мысли, наполненной через край яростью и злобой.

«Останусь живой – убью суку!»

Спит. Нет, вы только посмотрите на нее, она спит! С раннего утра и считай до полудня принцесса, словно конь «тыгыдымский», носилась по городу, не обращая внимания на мои стенания и лишь отмахиваясь от меня со словами: «Прекратите “нудеть” барон, это вам не к лицу».

Мы были в магазине по пошиву платьев, мы были в магазине по пошиву зонтов и вееров, обошли неимоверное количество ювелирных лавок, ели пирожные в каком-то заведении «а-ля» кафетерий. Потом опять мерили платья. Нет, лично я не мерил, я молча, душой рыдал у примерочной, каждый раз изображая вежливую улыбку на вопрос принцессы: «А как вам этот наряд, барон?» Потом согласно кивал, что да, это и вправду прелестно и мило-премило, когда на ваших пальцах нанизано сто семьдесят девять тысяч всевозможных колечек и перстеньков.

Вот честно, еще немного и она б меня убила своей душевной простотой. А главное, ведь хитрая лиса! При виде нарядов городской стражи тут же хватала меня за руку, дабы я не смел сдать беглянку, и так проникновенно мне в лицо ресничками хлоп, хлоп, хлоп… Как женщины всем этим могут наслаждаться?! Это просто взрыв мозга, все эти рюшечки, бантики, то потрогать, то померить, туда всунуть нос, сюда всунуть нос, сделать круг почета, чтобы опять вернуться к тому же, что и было пять минут назад.

Мои ноги гудели от этой беготни, уши опухли от ее болтовни, а улыбка на лице застыла, сведенная судорогой, и напоминала больше волчий оскал, чем то, чем она являлась еще каких-то пару часов назад.

Но мое счастье, что нам на пути попался милый и ухоженный парк с разноцветными клумбами, ухоженным кустарником, разлапистыми деревьями с тенистой кроной и манящими ажурными лавочками, отлитыми из чугуна. Это было просто блаженство, когда я водрузился на лавку, вытягивая натруженные ноги. Бедная принцесса, похоже, тоже порядочно вымоталась, правда, в отличие от меня, была в взволнованно-радостном состоянии пьянящей свободы. Похоже, детеныш королевских кровей впервые находится в конфронтации собственных интересов и желаний своих родителей, а также помножил все это безумство на подростковую сумасбродность с бесшабашностью. Ну да, кто таким не был? Все мы когда-нибудь впервые сбегаем из дома, прямо как в песне старинной господина Ревякина: