Величавые валы двигались парадным строем по пустынному простору от дальних берегов Европы, и каноэ размеренно поднималось и опускалось на холмах океана. Вскоре после полудня Нунганей поднял весло и указал им вперед.

В этот момент нос лодки опустился, и Гвальхмай с Коренис не смогли разглядеть, на что указывал абенаки. Но, поднявшись на гребень следующей высокой волны, они ясно различили вдали черный пик скалы, похожей на вертикальное острие иглы, почти полностью погруженной в мягкую ткань.

– Акилинек! – пробормотал Нунганей.

– Нор-Ум-Бега, – мягко поправила его Коренис. Часом позже, благодаря благосклонности попутного ветра, путешественники подошли к острову довольно близко: навстречу лодке оттуда, где волны разбивались о камень, плыли рваные клочья пены. Но вскоре путники обнаружили, что бурлящие воды моря вовсе не задевают скалу. Вместо этого волны на некотором расстоянии от скалы взлетали высоко к небесам и, вскипая, рушились вниз по отвесной прямой – словно между скалой и яростным прибоем находилась стеклянная стена.

Однако ничего материального на месте предполагаемой преграды путешественники не увидели кроме почти незаметного дрожания воздуха, похожего на зыбкое марево, поднимающееся от раскаленного железа.

По левую руку море было поспокойней. Туда путешественники и направили каноэ, стараясь держаться поодаль от грохочущих валов. Здесь лодку качало не столь сильно, хотя гребцам и приходилось бороться с водоворотами и воронками – и отсюда стало видно, что неподалеку проходит невидимая граница, через которую вода не в состоянии перелиться: огромная дыра зияет посреди океана!

По мелким неспокойным волнам, плещущим с подветренной стороны острова, путешественники подошли к незримой преграде ближе и скоро увидели сквозь нее далеко внизу сверкающие крыши каменных домов, сияющие металлическим покрытием шпили, купола и башни, яркие фасады низких дворцов и высоких храмов.

Широкие белые мощеные улицы геометрически разделяли город на кварталы, бархатисто зеленели частые квадраты парков и садов – это было похоже на игрушечный городок, построенный на ковре.

И все это на глубине ста футов под уровнем атлантических вод, и ничего более материального, чем дыхание дрожащего воздуха, не защищало сию чудесную землю от ярости океана!

– Когда Атлантида затонула и ледники растаяли, новые воды хлынули в океан. Уровень морей поднялся всюду. Поднялся он и здесь. В течение веков силовое поле вокруг острова ослабло. Океан еще не мог просочиться сквозь невидимую стену, но островитяне изобрели способ проникать сквозь нее в верхней части, где она ослаблена и менее прочна, – сообщила Коренис.

– Это похоже на волшебное кольцо дымного воздуха, в котором Вивиана своими чарами держала Мерлина в лесу Броселианы, – сказал Гвальхмай. – Никто не мог войти в кольцо или выйти из него до тех пор, пока она сама не решила освободить провидца.

Нунганей только вцепился крепче в свой амулет. Он смотрел вниз, и губы его беззвучно шевелились, пока каноэ подплывало все ближе к жуткому обрыву. Новые картины продолжали открываться взору путешественников, совершенно зачарованных этим чудом.

Мощная стена каменной кладки делила остров на две части и отгораживала город от возделанных полей. Гвальхмай мог разглядеть сверкание мотыг и лопат в руках занятых работой земледельцев. Однако разглядеть их фигуры или одежды с такого расстояния не представлялось возможным.

Посредине стены находились единственные ворота в виде высокой арки. Они были закрыты и охранялись: Гвальхмай видел, как блестят на солнце золотые доспехи расхаживающего возле ворот часового. Золотые вспышки на стене свидетельствовали о том, что она тоже охраняется.

Среди полей стояли вигвамы и бараки для рабов, а дальше, за полями, на многие мили простирались леса. Видневшиеся там и сям каменные руины, очевидно, обозначали места древних поселений, ныне покинутых и заросших деревьями. Среди хвойного массива на склонах холмов и в низменностях встречались островки березняка и дубовых рощ. Из чащи леса выбегал серебристый поток и впадал в большое озеро, которое пересекала высокая каменная стена. Вероятно, испарения озера равнялись его насыщению, происходящему за счет дождей, – так что острову не грозила ни засуха, ни опасность наводнения.

Путешественники были совершенно поглощены открывшимися перед ними картинами, и не замечали ничего, что творилось поблизости, до тех пор, пока громкий оклик не заставил их встрепенуться. Подняв глаза, они увидели на вершине скалы, меньше чем в двадцати футах от каноэ, человека в белых одеждах, который пристально смотрел на них, перегнувшись через ограждение площадки.

Он держал деревянный молоток над спусковым механизмом камнемета, уже заряженного и готового к действию.

– Он приказывает не двигаться – или он потопит нас, – прошептала Коренис.

Они замерли, глядя вверх, и тут поняли наконец, что скала эта искусственного происхождения – ибо теперь стали отчетливо видны швы кладки между громадными блоками черного камня. А часовой поднес к губам длинную трубу, и над городом пронесся резкий неприятный сигнал.

В книгах своего крестного Гвальхмай видел картины с изображением пирамид Кеми, он взбирался на насыпные курганы майя и одолевал мириады ступеней между террасами толтекских теокалли – но это сооружение не походило ни на одно из вышеупомянутых. Оно сильно напоминало вавилонские зиккураты: от его основания до вершины семью спиральными витками поднимался пологий, лишенный ограждения пандус. Однако на месте храма Набу находились механизмы и стоял часовой.

Теперь на пандусе началось оживленное движение. Группы темно– и краснокожих рабов бегом поднимались вверх, подгоняемые белыми рыжеволосыми надсмотрщиками, которые размахивали кнутами с металлическими наконечниками излишне энергично, словно находя удовольствие в своей работе.

Рабы остановились на широкой, чуть нависающей над водой площадке и принялись крутить ручку ворота с таким усердием, будто от этого зависела их жизнь. Верхняя часть башни начала вращаться, и часовой пошел по пандусу назад, дабы каноэ оставалось в поле зрения Из-за башни вывернулась длинная горизонтальная балка, похожая на гигантскую руку. С конца ее свисали на канатах овальный металлический контейнер, напоминающий по форме огромную закрытую раковину моллюска.

Конец балки вошел в зону возбужденного воздуха, который кипел и вихрился вокруг металлической конструкции, пока контейнер с пронзительным скрипом опускался на тросах и наконец рухнул в море, подняв фонтаны брызг и залив его водой по щиколотку.

Створки гигантской раковины раздвинулись. Верхняя поднялась и откинулась назад – и часовой наверху знаком велел путешественникам войти в подъемник. Гвальхмай и Нунганей заколебались: эти разверстые, зияющие чернотой челюсти, казалось, были готовы с хрустом перемолоть их кости.

– Мы пришли сюда именно за этим, не так ли? – бесстрашно сказала Коренис и переступила через край раковины. Мужчины последовали ее примеру, и их маленькое каноэ, уносимое течением, поплыло прочь, качаясь на волнах. И это было последнее, что увидели путешественники, прежде чем крышка захлопнулась над их головами, и контейнер начал подниматься в воздух.

В лишенном окон подъемнике было темно как ночью. Молодые люди ничего не видели, но крепко держались друг за друга, чтобы не упасть, – ибо раковина сильно раскачивалась из стороны в сторону, и весь подъемный механизм трясся и громко жалобно скрипел, пока вращались несмазанные шестеренки, протаскивающие балку назад сквозь силовую стену толщиной с пузырь.

Затем крышка этого транспортного средства снова откинулась, и поток солнечного света ослепил уже привыкших к темноте людей.

Угрюмый страж с костлявым лицом уставился на пришельцев. Взгляд старика был напряжен и дик, и его грязные седые космы развевались вокруг головы и падали на плечи.

– Кто вы, чужеземцы? – проскрипел он на наречии абенаки – Почему вы добровольно пришли в Нор-Ум-Бега?