Он посмотрит, окажутся ли сии каменные люди столь же неуязвимыми против этого, как против дротика и копья. Затем Нунганей молниеносно спустится вниз по сыромятному ремню, который находится у него под рукой, и спрыгнет в самую гущу врагов, дабы убивать, убивать и убивать, пока не будет отомщен Косаннип и пока сам он не упадет бездыханным.

В том, что он будет убит, Нунганей не сомневался. Не было еще на свете человека из рода людского, который смог бы выстоять против топора Демона. Молодой абенаки не переставал изумляться необычайно скорому возвращению убийц после предыдущего набега. Как правило, они ограничивались одним походом в полугодие, хотя старики говорили, что во времена их дедов враги совершали по три набега в год, а Нкарнаю (во времена еще более отдаленные) приходили в эти земли даже чаще. Нунганей просто надеялся (без всяких на то причин), что убийцы вернутся и попадут в приготовленную им ловушку.

Испокон веков, казалось, эти демоны, эти Чену, преследовали Абенаки, Людей Рассвета. И вот теперь они снова были здесь, и он ждал их. Уон-пи, рыбак, увидел их на берегу и бросился в деревню предупредить людей. Тогда Нунганей отыскал этот могучий дуб и приготовился к встрече.

И вот, наконец, они вышли из-за деревьев, бесшумно ступая по тропе. Неужели эти Чену столь самонадеянны, что посчитали возможным вдвоем проходить между вигвамов, забирая себе приглянувшиеся вещи? Из горла Нунганея вырвалось тихое сдавленное рычание. Он еще посмотрит!

Но кто это такие, во имя Кехтана?

Одеяния мужчины отчасти походило на одежду захватчиков, но волосы его были темными, а не пламенно-рыжими, и кожа бронзовая, а не бледная, как у Чену. Спутница же его не имела ничего общего ни с одной из женщин абенаки. Тело ее, ничем не прикрытое, с виду напоминало прочный покров, который Чену снимали и одевали по желанию. Она была прекрасным демоном – и должна была умереть!

Оба пришельца мало походили на убийц. Однако они пришли с моря, вооруженные незнакомым оружием. Одно это обличало в них врагов!

Еще два десятка шагов… десять… пять!

Темные глаза абенаки сверкнули, и топор его обрушился на ремень, поддерживающий сетку с кольями.

Долгое время Гвальхмай и Коренис шли молча. В лесу было очень тихо, и ничего не предвещало опасности, пока вдруг не вскрикнула поблизости голубая сойка. Затем над головами их раздался шум падения некоего предмета, который заставил металлическую девушку обернуться и прыгнуть к спутнику с ловкостью древесной кошки. Коренис с силой оттолкнула юношу в сторону и, чуть присев, приняла на себя всю силу мощного удара.

Распростертый на спине Гвальхмай выхватил из-за пояса огненное оружие. Луч лиловато-серого света с треском ударил в дерево, и Нунганей, который к тому времени уже повис на ремне, готовый к спуску, полетел вниз в дожде щепок.

Вся верхушка дерева с оглушительным треском повалилась на землю. Гвальхмай увидел, как раскрашенное человеческое лицо упало рядом с ним, вокруг него кольцами лег сыромятный ремень – и тут же все это исчезло под грудой шелестящих листьев. Гвальхмай прыгнул вперед, выдернул из-под ветвей оглушенного Нунганея и, отступив на несколько шагов, уже собирался поразить его смертоносным огнем, когда Коренис воскликнула;

– Не убивай его! Я хочу поговорить с ним!

Гневно сверкнув глазами, Гвальхмай заставил угрюмого пленника замереть под прицелом грозной линзы и обернулся на голос. Коренис с рассыпавшимися волосами, целая и невредимая, без единой царапины, стояла среди обломков решетки. Многочисленные зубья конструкции, поломанные и перекошенные, вонзились глубоко в землю. По обеим сторонам решетки на тропу рухнуло два груза: при ударе сумки лопнули, и булыжники разлетелись далеко во всех направлениях, взрывая при падении плотный дерн, словно рыхлую грязь.

Удивленный малым ростом спутницы, Гвальхмай сначала мог только глупо ухмыляться. Коренис же, оставшаяся женщиной и среди кучи искореженного дерева, в первую очередь позаботилась о том, чтобы стереть пятно грязи с лица. Она безмятежно улыбнулась в ответ юноше и быстро расчистила путь перед собой, легко отбрасывая в стороны толстые ветви могучего дуба изящными руками, столь хрупкими и слабыми на вид.

Затем, оставаясь по-прежнему по колено в земле (куда ее вогнал мощный удар падающей решетки), она сделала семь шагов вперед, взрывая пласты мягкой почвы с такой легкостью, словно это был снег. Когда Коренис приблизилась к Нунганею, у того задрожали колени, хоть он и был настоящим воином. На краткий миг абенаки бессильно оперся спиной о дерево и простонал: «Мтеолин! Волшебница!» Но затем, гордо выпрямившись, он запел песню смерти. Взгляд его выражал отчаяние – но уже не страх.

Гвальхмай удивленно взглянул на Коренис, когда та обратилась к абенаки на его родном языке.

– Человек! Ответствуй! Ты знаешь меня?

– Хо! Бумола, Женщина Ночи ты! Та, которую не поразить копьем и не ранить топором! Убей меня скорей и дело с концом.

Коренис быстро соображала. Легенды абенаки были знакомы ей. Многие зимние вечера, которые принято коротать за рассказыванием сказок, она в тоске по людям, незримая, навещала вигвамы и длинные дома, ища возможности узнать что-нибудь новое и забыть о своем бесплодном существовании. Если она сможет использовать сии легенды для выгоды дела – прекрасно. Тем легче будет ей выполнить свою задачу.

– Верно, Нетоп. Я – Бумола. А это – Глускап Великий, Повелитель Грома. Очень давно поклялась я помочь абенаки в борьбе против врагов и наконец пришла пора сойти к вам на некоторое время. Вы должны относиться к нам, как к простому охотнику и его подруге. Мы хотим жить среди вас, играть с вами, возможно, сражаться за вас, если вы окажетесь достойными этого!

Объятый стыдом Нунганей упал на колени перед Коренис, но девушка положила на плечо воина маленькую руку, словно посвящая его в рыцари, и произнесла:

– Нумчалс! Поднимись! И будь с нами как равный – ибо если мы пришли помочь тебе, то для начала и сами нуждаемся в твоей помощи. Я должна появиться в твоем селении одетой на манер женщин вашего племени. В противном случае меня не признают за представителя рода людского и заподозрят в недобрых намерениях. Скажи, Нетоп, можешь ли ты раздобыть для меня одеяния, приличествующие девушке из абенаки?

На некоторое время Нунганей потерял дар речи от удивления и радости, гордый тем, что создания столь могущественные обращаются с ним как с равным, но наконец ответил:

– Моя сестра Кеона готовилась стать невестой. Один полный год шила она наряд из мягкой оленьей кожи, украшенный иглами дикобраза, желая предстать во всей красе перед очами своего возлюбленного. Но Чену взяли ее в плен, и Кеоны больше нет. Из мальчика, каким я был в то время, я успел превратиться во взрослого мужчину, но моя мать до сих пор хранит сшитые сестрой одежды. Если Женщина Ночи пожелает, она может взять наряд Кеоны, хотя он недостаточно хорош для нее!

Коренис лучезарно улыбнулась воину в ответ на неожиданный комплимент и воскликнула:

– Вурраген! Прекрасно!

Повинуясь знаку Коренис, Гвальхмай опустил оружие, и Нунганей, не дожидаясь дополнительных указаний, исчез среди деревьев. Молодой ацтланец понял большую часть разговора, ибо наречие абенаки несколько походило на язык ходеносауни, которыми правил Мерлин в лесных селениях, – а обладатель кольца Мерлина мог понимать все языки, которые знал провидец.

– Полагаешь, он вернется назад? – спросил юноша.

Коренис не стала утруждать себя ответом – просто знаком велела Гвальхмаю следовать за ней и направилась в ту сторону, куда устремился абенаки.

Они покрыли примерно милю пути, когда заслышали топот ног бегущего навстречу человека. Скоро из-за деревьев появился запыхавшийся Нунганей с тюком за спиной. Он скинул тюк на землю и воскликнул:

– Мой народ встретит вас плясками и пиршеством! Я рассказал всем, что отныне удача покинет Чену, ибо боги возлюбили нас! Абенаки с нетерпением ожидают вашего прибытия!

– Так не заставим же славных абенаки томиться в ожидании, – весело заметила Коренис и скрылась в густых низких зарослях болиголова. Через несколько минут она вновь появилась из-за кустов, и оба мужчины раскрыли рты от изумления при виде произошедшей с девушкой перемены.