здесь. Они перестали быть просто Мамой и Папой, людьми, целиком и полностью

сосредоточенными на нем. Они стали Томом и Бесс Зейнами, парой, чья жизнь

была самодостаточной до его появления на свет, и, верно, такой же и осталась

бы, если бы он пропал.

Взяв себя в руки, Бесс нежно погладила сына по плечу.

- Собери свои вещи, – посоветовала она. – Ты ладил с Сантелли? Они хорошо к

тебе относились?

- Разумеется, – пробормотал Томми и ушел.

Марио стаскивал простыни с постелей, намереваясь бросить их в стирку. Увидев

Томми, он сказал:

- Скатаюсь в город перед дневным представлением, куплю себе ковбойские

сапоги. Составишь компанию?

- Не могу, – Томми открыл комод, где его майки и трусы были перемешаны с

бельем Марио, и принялся выуживать свои вещи. – Родители вернулись. Хотят, чтобы я побыл с ними.

- Конечно, – откликнулся Марио. – Соскучились ведь.

Томми, окаменев, поднял голову. Марио посмотрел на его белое лицо.

- В чем дело, Том?

Во рту стало сухо.

- Забыл, что ты можешь обрадоваться возможности от меня избавиться.

Парень отложил узел и встал.

- Эй, эй, малыш…

Он взъерошил Томми кудрявые волосы, как часто проделывал раньше, и гораздо

реже – в последнее время.

- Слушай, Везунчик, ты знал, что рано или поздно это случится. Давай, парень, я

помогу тебе собраться.

- Не заморачивайся. От меня и без того проблем хватало.

Марио схватил его за руки: отчаяние в глазах Томми делало его грубым.

- А теперь слушай внимательно, Том. Нам и так повезло больше, чем должно

было. Мы отвадили Анжело, но пускать пыль в глаза твоим родителям мы не

сможем. Надо быть осторожнее.

Томми вывернулся.

- Ну да. Все всегда должно быть по-твоему. Когда ты считаешь, что все в

порядке, когда хочешь…

- Том, черт побери, не кричи, – в голосе Марио тоже звучало отчаяние, но вот

причину Томми совершенно не угадал. – Нам только не хватало, чтобы вошли

Папаша или твоя мать и все услышали.

- А мне наплевать.

Горло перехватило, но Томми быстро оправился.

- Ладно, ладно, не волнуйся, у тебя не будет из-за меня неприятностей. Пойду я, пока никто не начал тебя искать.

С полной охапкой одежды Томми вышел за дверь. Марио позади начал:

- Эй, парень, послушай…

Но Томми не обернулся. Когда он вернулся за второй порцией, Марио куда-то

исчез и не появлялся до представления.

Томми увидел его, когда застегивал ливрею, собираясь присоединиться к

мужчинам, поддерживающим канаты для воздушного балета. Марио шагал через

задний двор – рослый, важный, в сапогах на высоком каблуке и пестрой

ковбойской рубашке с яркой окантовкой и перламутровыми запонками.

Позже Марио вошел в грузовик, где Томми раскладывал костюмы для второго

отделения.

- Справляешься?

- Да, конечно, – ответил Томми, не оборачиваясь.

- Слушай, – Марио приглушил голос, – я знаю, что ты на меня злишься. Но мы кое-

что друг другу обещали, помнишь?

Давай оставлять все чувства внизу. Не давать им сказываться на полетах.

Томми с усилием сглотнул и заставил себя улыбнуться.

- Разумеется. Не беспокойся. Я помню.

- Хороший мальчик.

Марио бы сказал что-то еще, но тут в грузовике появился, скидывая на ходу

грязную обувь, Анжело.

- Купил сапоги, Мэтт? Ого, – он с восхищением приподнял один. – Собираешься в

следующем году на Шоу Дикого Запада ездить? Сколько отдал?

- Тридцать девять пятьдесят.

Анжело присвистнул.

- Только Папаше не говори. Он все еще пребывает в счастливом заблуждении, что

можно купить приличную пару за пять баксов.

Потом, стоя рядом с Марио на мостике и слушая аплодисменты за трюк на

двойной трапеции, Томми думал, зачем вообще о чем-то волнуется. Что еще

может иметь значение, пока у них есть вот это?

- На что уставился? – тихо рыкнул Марио. – Вперед, ragazzo.

Томми обхватил перекладину и прыгнул. Он снова был абсолютно счастлив.

После вечернего представления Марго Клейн давала поздний ужин в честь

возвращения Зейнов. Буйная шумная вечеринка продолжалась до четырех утра.

Марго принесла сэндвичи и торт. Джим Ламбет, концертмейстер и Сантелли

втащили два ящика: один с пивом, второй – с разной газировкой. Веселился

практически весь цирк. Внимания Томми, который заедал газировку чипсами, добивались Маленькая Энн и Элен Бреди, но он, словно обладая глазами на

затылке, знал, что Марио пьет пиво посреди группки девушек, а позже сидит на

единственном стуле с новенькой девушкой на коленях. Она в самом деле

напоминала Лисс, а рядом с Марио сходство усиливалось еще больше. Те же

самые черные шелковистые волосы, слегка завитые и открывающие виски. То же

самое лицо сердечком. Точно так же – хрупкой, маленькой – выглядела Лисс в

объятиях брата.

Чуть погодя Сью-Линн пошутила насчет этого сходства. Томми к тому времени

присоединился к ним, и иллюзия рассеялась. Голос Лисс был звонкий, женственный. Сопрано – высокое, но не пронзительное. Сью-Линн же говорила с

хрипотцой. «Такой голос называют сексуальным», – подумал Томми.

- Томми, этот Марио… я не знаю другого мужчины, который делает девушке

комплимент, сказав, что она похожа на его сестру!

- А, – откликнулся Томми. – Но ты бы видела его сестру!

После этого замечания он немного успокоился.

Марио скучает по Лисс, вот и все.

Но когда вечеринка закончилась, и Томми упал на собственную, ставшую

незнакомой, кровать, злость вернулась. Злость, жалость к себе, мучительный

образ Сью-Линн на коленях Марио. Их сблизившиеся головы, и как Сью-Линн

пьет из его стакана. Томми с самого начала знал, что сама сущность подобных

отношений не подразумевает никаких обещаний верности и постоянства, и

теперь воочию в этом убеждался.

Приспособиться к прежней жизни оказалось нелегко. Сантелли сочетали

строжайший контроль в рабочие часы с почти полным безразличием насчет того, что он делает в свободное время. Маме же не было никакого дела до работы

Томми, зато его досуг подвергался тщательному присмотру. Томми, привыкшему, что он сам себе господин, если дело не касается манежа, приходилось тяжко.

Одно радовало: поговорив с Анжело, Том Зейн вручил сыну ключи от машины и

позволил сидеть за рулем, сколько влезет. К тому же зрение отца больше не

подходило для этой работы. Томми привык к прицепленному позади автомобиля

тяжелому трейлеру и смирился с требуемой невысокой скоростью. Порой в

переездах между городами к ним присоединялась Маленькая Энн. Мать, которая знала девушку с младенчества, с готовностью приняла ее статус

подружки сына, держалась с ней соответствующе, и понемногу даже Томми

начал воспринимать эту мысль, как должное. Между представлениями Томми и

Энн вместе делали покупки. В местечках возле больших городов, где клоуны и

театрализованные номера пополняли запас грима и необходимых мелочей, их

часто посылали за покупками, и оба поднаторели в работе с костюмами и

реквизитом. Тем августом они почти каждое воскресенье ездили в кино, однако

хотя Томми держал девушку за руку и с удовольствием гладил крепкие

обнаженные плечи, ужасное напряжение больше не возвращалось. Целуя ее на

прощание, Томми чувствовал лишь восхищение и расположение.

Цирк Ламбета закончил гастроли по Арканзасу и направился в обратный путь –

через Луизиану и Техас. Во вторую неделю августа Маленькой Энн исполнялось

шестнадцать, а Элен Бреди – пятнадцать, и Бесс Зейн устроила для них один на