Джонни протянул руку Томми.

- Привет, парень. А ты где пропадал?

- В армии, – ответил Томми.

Джонни, все такой же стройный, ясноглазый и неугомонный, походил на

студента колледжа.

- А ты чем занимался?

- Ты что, нас не видел? Сетевое шоу, его везде крутили. «Дни и ночи цирка».

- Лисс что-то рассказывала, – сказал Марио. – Только там, где я был, не было

телевизора.

- Ну и ладно, – Джонни выглядел расстроенным. – Зря ты так надолго исчез. Мы

делали отдельный выпуск про Барни Парриша и тройное сальто. Джим больше

не летает, остались только ты да Саймон Барри, а у него совершенно нет стиля!

Я хотел пригласить тебя, но ты куда-то испарился.

- Ради Бога, Джонни, ты в доме и десяти минут не пробыл, а уже налетел на

брата, – укорила Стелла. – Привет, Марио. Рада, что ты вернулся!

- Вот если бы я тебя нашел, – не успокаивался Джонни, – ты мог бы прогреметь

по всему Побережью! Какое было бы возвращение! С тройным…

- Я не делал тройного с тех пор, как разошелся с Лионелем, – перебил Марио.

- Ты не… – Джонни уставился на него с открытым ртом.

- Оставь его, Джонни, – твердо велела Стелла. – Иди вынеси сумки из машины.

Она протянула Томми обе руки. Стелла была дорого одета, носила красивую

прическу и – впервые на памяти Томми – макияж. Он подумал, что если бы увидел

ее где-нибудь, то наверняка не узнал бы. Но затем Томми взял ее за руки, и

наваждение рассеялось: твердые мозолистые ладони гимнаста, сухие от

канифоли, и короткие ногти. Под слоем лет, успеха и дорогой одежды

скрывалась прежняя Стелла, его Стелла – как в те времена, когда они оба были

чужими детьми в странной чужой семье. Почувствовав, наконец, что

действительно оказался дома, Томми крепко обнял ее.

За длинным семейным столом все еще оставалось немало пустых мест, но Люсия, с удовлетворением глядя на Джо в дальнем конце стола, заметила, что сейчас

все как в старые добрые времена.

- Прошлый раз был ужасным, – сказала она. – Джонни не мог выбраться из Нью-

Йорка, а Анжело был в Нью-Мексико. А где Мэтт и Томми, мы вообще не знали.

Томми поймал себя на том, что думает о Люсии Сантелли с любопытством. Марио

как-то рассказывал, что, хотя ее брак длился неполных семь лет, она больше

никогда не помышляла о том, чтобы выйти замуж. Папаша Тони однажды сказал:

«Наше семейство пожирает людей заживо». Оно пожрало и Люсию. Во всяком

случае, она предпочла эту семью собственной. Томми мрачно подумал, что

поступил так же: вместо того, чтобы обзавестись собственной семьей, вернулся в

приемную. Джо, как старший, разливал вино. Мир мог меняться, но Сантелли

оставались прежними.

- Чем вы займетесь летом, Джонни? – спросила Люсия. – Вернетесь к Старру?

- В этом нет будущего. Тот цирк, который мы знали, мертв.

- Не верю, – заспорила Люсия.

- Веришь ты или нет, но это правда. Остался только Старр да с десяток мелких

шоу, колесящих по трущобам, вот и все. Кому охота возить целый цирк по

железной дороге, когда любой зоопарк, любое шоу в мире можно найти прямо по

ту сторону телевизионного экрана? Телевидение погубило водевили, а вскоре

покончит и с цирком.

- Телевидение? – изумленно переспросила Люсия.

- Телевидение – будущее развлекательной индустрии, Лу.

- Нет! – запротестовала она. – Кто захочет сидеть дома и смотреть в маленький

ящик, когда можно выйти куда-нибудь всей семьей? Это просто поветрие. В этом

доме никогда не будет телевизора.

- Подожди и увидишь, Лу. Лет через десять телевизор станет такой же

привычной деталью быта, как машина и радио. Он появится в каждой семье.

- Ну конечно, – проворчал Анжело. – Десять лет назад болтали, что к

теперешнему году у каждой семьи будет личный вертолет. И парковка на крыше.

Люсия покачала головой.

- Только не говорите мне, что придет день, когда никто не будет интересоваться

странными необычными вещами, которые мало кому под силу…

- Я этого не говорил. Просто старомодные зрелища уступят место новым. Старр

уже отказался от шапито, ты разве не слышала? Теперь они собираются

выступать только на больших площадках, вроде Мэдисон-сквер-гарден. Где-то на

задворках есть еще парочка шапито, но они долго не протянут. Сколько сейчас

шоу в «Билборде»? – Джонни не ожидал ответа. – А двадцать лет назад было

больше сотни. Видишь? Людские представления о развлечениях – вот, что

меняется. Но интерес к акробатам будет всегда. Чем легче становится жизнь, тем сильнее людей тянет к острым ощущениям. И телевидение сюда прекрасно

вписывается.

- Значит, я еще поработаю, – добродушно заметил Марио.

- Разумеется! Просто тебя будут показывать по телевизору. Мы планируем еще

одно шоу весной – с теми же спонсорами, которые вкладывали деньги в «Дни и

ночи цирка». Ну что, Мэтт, готов снова летать?

- Нам нужен ловитор, – сказал Марио.

Джонни кивнул.

- Нет проблем. Я найду вам ловитора, а если нет – буду ловить сам. Помнится, ты

смотрелся впечатляюще.

- А какая разница? – поддел Марио. – На этих экранах… сколько они там, фут по

диагонали?.. все равно никто ничего не разглядит. Гимнаст на них будет два-три

дюйма высотой.

- Да, но представь, на тебя будут смотреть миллионы людей! А ты знаешь, что

такое макросъемочный объектив? Люди смогут увидеть полет совсем близко. А

еще сейчас есть замедленная съемка…

- Напридумывали выкрутасов, – сказал Анжело. – Какой смысл смотреть полет в

замедлении? В скорости как раз все и дело.

Джонни яростно замотал головой.

- Нет, ты неправ, Анжело. Эту съемку используют в бейсболе, в футболе, чтобы

ты мог во всех подробностях разглядеть, как бегущий занимает базу. Точно так

же можно увидеть тройное, если оно слишком быстрое для невооруженного

глаза. Помнишь, как после каждого представления подходят люди, спрашивают, интересуются, как у нас все устроено, как все получается? А теперь мы можем им

это показать.

Весь вечер Джонни буквально бурлил энергией, энтузиазмом и тысячей планов.

- Тебе нужен менеджер, Мэтт. И каждый скажет, что я лучший в этом деле. Пока

тебя не было, я работал над фильмом… правда, не срослось… о жизни Барни

Парриша. Хочешь фокус-покус? Что бы ты сказал, если бы я сделал тройное?

- Не поверил бы, – отрезал Марио. – Ты? Да ни в жизни.

- Джанни, ты смеешься над братом… – укорила Люсия.

- Анжело, расскажи им.

Анжело со смехом покачал головой.

- А я это видел, но все равно не верю. Но только потому, что знаю, как все было

сделано. Я тогда ничего не сказал тебе, Люсия, потому что не хотел, чтобы ты

решила, будто я вернулся к полетам. Но когда они работали над этим фильмом

про Парриша – который так и не вышел – мы с Джонни несколько дней

дублировали актеров. Он летал, а я ловил.

- Джонни, но ты же не собираешься сказать, что сделал тройное? – спросила

Люсия.

- Не-а, не сделал. Но очень правдоподобно его изобразил. Я раз пять покрутил

двойное заднее, потом они все порезали и смонтировали. Фальшивка, обычная

работа с пленкой.

- По-моему, это нечестно, – протянула Люсия.

Джонни пожал плечами.

- Это шоу-бизнес. Саймон Барри делал одно тройное на камеру, но мое

поддельное выглядит лучше, чем его настоящее. Впрочем, если бы я сделал

настоящее, половина зрителей все равно бы не поверила.

- А что случилось с фильмом? – поинтересовался Марио.

- Его не доделали.

- Деньги кончились, – вставил Анжело. – И были какие-то проблемы с

профсоюзом. Правда, я как-то слышал, якобы съемки собираются продолжить.