Диана была в восторге. Она с радостью познакомила бы его с достопримечательностями родового замка, но в их разговор совершенно некстати вмешалась Сара.

– Дач, оставь нас наедине, – строго произнесла старшая сестра.

Сделав неуклюжий реверанс, Диана нехотя удалилась.

Она была смущена и подавлена. Причем больше всего ей не давало покоя не поведение Сары, а внимание со стороны Чарльза. Ее переполняли смешанные чувства – с одной стороны, она хотела познакомиться с принцем, с другой (как и большинство комплексующих людей) – не верила в свою удачу. «Неужели такие мужчины, как он, вообще могут обратить на меня внимание?» – мучила она себя совершенно нелепым вопросом[3].

Пройдут годы, и принцесса Уэльская будет не только знать цену своей красоте, но и с завидным умением использовать ее в достижении намеченных целей. Но в то время Диана еще не верила в магию внешней привлекательности, хотя совсем не была похожа на простую сельскую девушку, какой видела себя в собственном воображении. С каждым годом Диана становилась все краше и краше, расцветая, словно благоухающий цветок.

«Это случилось неожиданно. Достигнув шестнадцати лет, Диана стала излучать какой-то магнетизм, привлекая внимание множества людей, – вспоминает ее брат Чарльз. – Окружающие наслаждались ее компанией»[4].

Однако, несмотря на внешнюю привлекательность, у Дианы был весьма скромный опыт общения с молодыми людьми. Безусловно, до знакомства с Чарльзом у нее были кавалеры, но Диана не позволяла амурным отношениям переходить определенную грань. Начитавшись романов Барбары Картленд, девушка не собиралась размениваться на обычных мужчин. Она готовила себя для чего-то более важного – для встречи с тем единственным Принцем, который сможет дать ей любовь и защиту от жизненных неурядиц.

«Я знаю, что должна сохранить свою чистоту для дальнейших событий», – словно программируя себя, заявила Диана своей подруге Кэролин Прайд[5].

Забегая вперед, скажем, что девственность Дианы Спенсер впоследствии станет весомым аргументом в пользу выбора именно ее кандидатуры среди прочих подруг принца Чарльза. Однако, сознательно посадив себя на диету сексуального целомудрия, Диана лишилась очень важного – любовного опыта. Выходя за Чарльза, она напоминала ученика пароходного училища, который, едва освоив тренажеры, встал за штурвал трансатлантического лайнера. Втянутая в водоворот запутанных хитросплетений и малопонятных правил дворца, Диана сама будет искать выход из сложных ситуаций. Двигаясь на ощупь и полагаясь только на инстинкт, она будет совершать ошибки, которые, преломляясь в зеркале дворцового истеблишмента, обратятся против нее. Но все это будет потом, а пока, после стольких ночей, проведенных в грезах о любимом Принце, Диане казалось, что она наконец-то увидела его живое воплощение.

– Я его встретила! – восторженно закричала она, придя после бала к своей учительнице по фортепьяно Пэнни Уолкер. – Наконец-то я его встретила!

«Ни о чем другом она не могла говорить, – описывает тот день Пэнни. – Диана только и говорила, что о Чарльзе, постоянно вспоминая то один, то другой эпизод их недавней встречи»[6].

Позже Диана признается, что от одного присутствия рядом с принцем ей хотелось «порхать, как бабочка»[7].

Она отправилась с друзьями кататься на лыжах в Швейцарские Альпы, но все ее мысли по-прежнему были связаны с Чарльзом.

– Я собираюсь выйти замуж за принца Уэльского! – с какой-то детской наивностью заявила она в один из вечеров.

– И почему ты так уверена? – засмеялись ее друзья.

– Вы не понимаете, он единственный человек, которому не дадут со мной развестись[8].

Этот необычный диалог позволяет нам заглянуть во внутренний мир Дианы. Заглянуть и ужаснуться. Не имея ни с кем серьезных отношений, будущая принцесса думала… о разводе. Причем эта мысль ей уже давно не давала покоя. Еще будучи ребенком, она заявила своей няне Мэри Кларк:

– Я никогда не выйду замуж, до тех пока не буду точно знать, что люблю своего жениха, а он любит меня. Поскольку без любви все закончится разводом.

Поймав удивленный взгляд Мэри, она тут же добавила:

– Я не хочу развода![9]

Вскоре после того, как в феврале 1981 года будет официально объявлено о помолвке Дианы Спенсер и принца Уэльского, Мэри напишет своей бывшей подопечной письмо:

«В том, что сейчас с тобой происходит, определенно есть своя ирония – ты выходишь замуж за единственного человека на земле, с которым развод невозможен»[10].

В этом действительно была ирония. Однако ни Диана, ни Мэри Кларк пока не имели ни малейшего представления о ее истинных масштабах.

Если Диана сразу определилась с выбором второй половины, то у наследника престола все было иначе. Чарльз никогда не испытывал недостатка в любовных связях, что не удивительно: немногие из юных прелестниц могли устоять перед обаянием принца. Но все это было не то – любовные увлечения Чарльза имели мало общего с поиском спутницы жизни.

«Чарльз считался закоренелым холостяком, – вспоминает одна из его пассий. – Он обожал дарить подарки, покупать женщинам цветы, но дальше дело, как правило, не шло»[11].

Одна подружка сменяла другую, лишь добавляя беспокойства венценосным родителям. Королева Елизавета II и ее супруг, герцог Эдинбургский Филипп, не могли не понимать, что, сколько бы времени их сын ни проводил, общаясь с милейшими созданиями, главным было совершенно другое – найти невестку, способную произвести на свет наследника.

Но принцу было не до этого. В 1971 году, за шесть лет до встречи с Дианой, двадцатитрехлетний Чарльз наконец-то нашел свою единственную. Их познакомила подруга принца по Кембриджу, дочь чилийского посла Люсия Санта Круз. Свою приятельницу она представила так: «Просто молодая девушка»[12]. Ее звали Камилла Шэнд. Она была дочерью майора Брюса Шэнда и правнучкой Элис Кеппел, вошедшей в историю благодаря многолетней любовной связи с королем Эдуардом VII.

Камилла начала разговор первой:

– Моя прабабушка была любовницей вашего прапрадедушки! Как вам это?[13]

В других обстоятельствах это прозвучало бы как наглость, но в данном случае подобное обращение больше походило на дерзкий вызов, который женщина бросает мужчине. Чарльз был заинтригован. С ним еще никто не вел себя настолько раскованно и открыто. Не успел он прийти в себя, как мисс Шэнд буквально добила его:

– У вас великолепный конь, сэр![14]

Акцентируя внимание на слове «конь», Камилла удачно понизила голос, отчего ее собеседник просто не мог не ощутить приятного волнения во всем теле.

Сказать, что в тот момент Чарльз влюбился, значит не сказать ничего. Он был подхвачен всесильным потоком и вознесен к небесам. Время для него то сжималось в точку, вмещавшую в себя вечность, то неслось со скоростью реактивного самолета, оставляя после танцев в клубе «Аннабелс» и интимных ужинов наедине дымчатый след приятных воспоминаний.

Камилла была старше принца на пятнадцать месяцев, но по жизненному опыту превосходила его лет на десять. Однако Чарльза это нисколько не смущало, скорее даже наоборот.

«Он всегда любил девушек старше себя, – вспоминает близкий королеве человек, знавший Чарльза с детских лет. – С ними он чувствовал себя гораздо спокойнее»[15].

Камилла всегда была уверена в себе, чем превосходила как самого Чарльза, так и его будущую супругу.

И наконец, еще одно немаловажное обстоятельство. Рядом с Камиллой Чарльз чувствовал себя не принцем, а настоящим мужчиной, а это дорогого стоит.

В декабре 1972 года, проведя страстный уик-энд в поместье лорда Маунтбеттена Бродлендс, Чарльз признался Камилле, что без ума от нее. Ему бы следовало продолжить и сделать ей предложение. Но принц этого делать не стал, и на то у него были веские причины.

«Чарльз не смог бы ничего добиться своим предложением, – комментирует Патриция Маунтбеттен. – В 1973 году его брак с Камиллой был абсолютно невозможен. У нее была „история“, а королевской семье не нужно прошлое, наступающее на пятки. К тому же о ней говорили. А в высшем обществе никогда не женятся на тех, о ком говорят»[16].