— Лейтенант Суиза, а вы действительно встречались с адмиралом Серрано? — спросил один энсин, не светловолосый, а другой, худощавый темноволосый молодой человек с зелеными глазами. На его пейдже написана фамилия Кастис.
— Да, — ответила Эсмей. Энсин Кастис уже открыл было рот, чтобы спросить что-то еще, но светловолосый энсин сильно толкнул его локтем в бок, и тот замолчал. Все вокруг тоже смолкли, и Эсмей спокойно принялась за еду. Уголком глаза она видела, что Кастис время от времени поглядывает на нее. Наконец он снова набрался смелости:
— А вы знаете, что здесь на борту ее внук… Барин Серрано…
— Тоби! — с упреком воскликнул светловолосый. Эсмей не попалась на крючок, но задумалась, почему здесь оказался молодой Серрано, просто ли совпадение, или влиятельная рука его семейства?
— Если бы ели молча, не попадали бы впросак, — заметил один джиг, сидевший почти на другом конце стола. Эсмей взглянула на него и поймала весьма многозначительный взгляд, которым тот обменялся с другим джигом. Замечательно. Какая-то тайна, и, конечно же, в результате ей придется распутывать ее.
Она положила вилку на стол, аппетита как не бывало.
— Адмирал Серрано очень интересный человек, — сказала она. Совершенно безобидная фраза, так она по крайней мере думала. Оба джига удивились ее словам. Возможно, с их точки зрения, фраза не так уж и безобидна. — И ситуация-то была необычная.
Теперь все смотрели на нее. Год назад она бы точно начала краснеть, но после трибунала и всеобщего внимания к ее личности она уже по-другому вела себя в подобных ситуациях. Эсмей с улыбкой обвела всех взглядом:
— Кто-нибудь из вас когда-нибудь служил с адмиралом Серрано?
— Нет, сэр, — ответил старший джиг. — Но она Серрано, а они все по-своему похожи. — Он старался говорить с важностью, словно знал какую-то тайну, но именно самодовольство и выдавало его. Эсмей прекрасно понимала, что ничего такого он не знает. И как ни странно, ей это было приятно.
— Я бы так не сказала, — ответила она, наклоняясь вперед. — Если честно, прослужив с обеими…— (Лишь с большой натяжкой можно было сказать, что она служила с адмиралом Серрано, но сейчас не до тонкостей.) — То есть с адмиралом Видой Серрано и капитаном Херис Серрано…— Хорошо бы им всем напомнить, что если начать перечислять всех адмиралов и капитанов Серрано, это займет много времени. — Мне они не показались одинаковыми. И разница не в званиях. — А дальше пусть разбираются сами.
— Но разве капитан Серрано, то есть Херис Серрано, не племянница адмирала?
Эсмей подняла брови: какая невоспитанность!
— А что вы хотите этим сказать?
— Ну… знаете, все они держатся друг друга. Ведь они близкие родственники.
Эсмей и не думала, что с таким предубеждением могут относиться к кому-нибудь, кроме подобных ей посторонних Флоту людей. Людей, у которых не было никаких флотских связей или корней и которые попали во Флот с какой-нибудь далекой планеты. Семейство Серрано считалось аристократами Флота, они были одной из четырнадцати военных семей, которые объединились в Регулярную Космическую службу Правящей Династии. Она очень рассердилась и чувствовала, что мозг ее работает так, словно до него дотрагиваются иголочками. В памяти всплывали фразы и замечания, сделанные много месяцев тому назад, когда она еще училась в подготовительной школе Флота. Она тогда игнорировала подобные замечания, считала, что все это обида, зависть или секундное раздражение. Разве могли они говорить всерьез… если кто-то действительно недолюбливал семейство Серрано или любую другую из четырнадцати основных семей, об этом было бы известно. Она бы знала, не сердилась бы сейчас так и не жалела бы, что не может ткнуть этого молодчика лицом в тарелку.
Внутренне она бушевала, как молодой необъезженный конь, но постаралась обуздать себя и надеялась, что никто не догадается по ее глазам, что происходит у нее внутри.
— Думаю, что когда наберетесь опыта, то станете внимательнее к своим словам, джиг Кэллисон, — сказала Эсмей как могла мягче. Кэллисон покраснел и опустил глаза. Кто-то засмеялся, она не заметила кто.
Разговор сам но себе прекратился, а она сделала вид, что доедает обед. Когда старший лейтенант постучал по стакану, привлекая общее внимание, Эсмей почувствовала скорее облегчение, чем любопытство. Она не могла сконцентрироваться на объявлении дежурств и чуть не пропустила момент, когда лейтенант представил ее. Она поднялась, и хотя на ногах держалась крепко, внутри у нее все дрожало. Она кивнула и улыбнулась лицам, которые казались ей сплошным светло-темным пятном.
После еды она сразу же удалилась в свою каюту. Она до сих пор сердилась на себя, что так болезненно восприняла упоминание имени Серрано. И почему она не может сосредоточиться на лицах? Обычно при знакомстве с новыми людьми у нее это легко получалось.
Тут она поняла, что провела уже около тридцати часов на ногах без сна. Транспортник, на котором она прибыла сюда, жил по своему распорядку, и время на его борту на целые полторы смены опережало время на «Коскиуско». Нарушение суточного ритма организма в связи с перелетом временных поясов… ей повезло, она еще легко справлялась с этим. Ее внутренние часы успевали перестраиваться на новый режим за одну ночь… Но именно сейчас ей как раз недоставала этого ночного сна. Ее еще ие включили в вахтенное расписание, поэтому она поставила будильник так, чтобы проснуться через десять часов.
Стены каюты приглушали все шумы: она слышала тихие звуки музыки, у кого-то играл музыкальный куб, дум-да-дум-дум, снова и снова. Ей не нравилась эта музыка, но она не мешала ей заснуть. Эсмей отключила корабельный компьютер и растянулась на койке Не успела она подумать о том, будут ли ее мучить кошмары, как уже заснула,
Вот рядам Пели размахнулся и бросил в коридор газовую грохоту. Воздух над его головой прочертила голубая линия, а сам он отскочил назад. Эсмей рукой прижала противогазный фильтр к носу и внимательно наблюдала за всем через смотровое окошко шлема. Когда дым окутал весь коридор и ничего не стало видно, сенсоры, установленные внутри шлема, представили ей все в искаженном цвете. Она осторожно прошла в коридор, надеясь, что у тех, кто стрелял в та, подобных шлемов не было. Они предполагали, что добрались до шкафчика со шлемами раньше предателей, но никто из младших офицеров не знал точно, сколько таких шлемов изначально было на корабле.
Впереди кто-то рванулся в отверстие люка с оружием наготове. Эсмей не могла различить лица человека, но благодаря наружным звукоулавливающим устройствам шлема прекрасно слышала, как человек произнес: «Надо только разделаться с этими надоедливыми малышами и тогда останется один Довир…»
Она подняла свое оружие и выстрелила. Дрожащая розово-зеленая фигурка разлетелась на куски, что-то теплое и мокрое коснулось ее руки. Она не обратила внимания, продолжая идти вперед сквозь густой, едкий туман, все свое внимание она сосредоточила на звуковых и видеосигналах… Она знала, что за ней идут Пели и остальные и что где-то там майор Довир все еще сражается во главе кучки преданных офицеров…
Туман начал рассеиваться… Впереди на обшивке стен стали заметны обгоревшие полосы… Вниз она смотрела только для того, чтобы не споткнуться и не упасть… но все равно, как она ни старалась, она видела их. Груды старого тряпья, грязные, в пятнах, лохмотья, вот они разбросаны по всему полу… Не надо об этом думать, не сейчас, потом, потом…
Эсмей проснулась вся в поту, сердце готово было выпрыгнуть из груди. Потом. Вот «потом» и наступило, теперь, когда она в безопасности. Она включила ночник и уставилась в потолок. Никакие это были не лохмотья, она и тогда это знала. Отец, как всегда, оказался прав: война мерзкая штука, где бы она ни происходила. Внутренности, кровь и человеческое мясо одинаково отвратительно пахнут и на космическом корабле, и на поле боя. А она сама принимала участие в этом ужасе, сама увеличивала зловоние. Вместе с другими младшими офицерами они с боем продвинулись к носу корабля, к мостику. Там смертельно раненный Довир командовал кораблем после смерти Хирн. Довир прижимал руки к животу, но внутренности его все равно вываливались наружу, и он посмотрел на нее — один раз, как в тумане… И отдал срывающимся голосом последний приказ…
