– Маргарита Андреевна! – услышала она мужской голос откуда-то, как показалось, из кустов, настолько внезапно он прорезал тишину.

Она обернулась.

– Георг, что вы тут делаете?

– То же, что и вы! Гуляю! Представляете, Маргарита Андреевна, я ни разу не был здесь. Наши ребята в группе обсуждали литературные места в городе, а я лишь ушами хлопал. И решил для себя, что обязан посетить это знаменитое кладбище. Едва нашел его, какими-то глухими закоулками ехал, даже навигатор его почему-то не распознал сразу. А вы здесь тоже впервые?

– Ну что вы! Я здесь часто бываю! – воскликнула и тут же смущенно опустила глаза. Рассказывать о своих фантазиях относительно родства с писателем постороннему человеку желания не было. Впрочем, теперь, после написания книги, она может и не стесняться, открыться частично:

– Я работала над биографическим романом Куприна, так что приезжала сюда неоднократно, чтобы сосредоточиться над образом у его могилы.

– Вы для конкурса специально роман написали?

Вот, оказывается, и про конкурс знает.

– Нет, так получилось, вначале интерес возник, затем роман написался, а потом и конкурс подходящий подвернулся. А вы прицельно ищите могилу? Каких писателей хотите посмотреть? Могу провести для вас экскурсию!

– Давайте вначале посмотрим могилу академика Бехтерева, меня сестра попросила рассказать, как она выглядит. Надя книгу его дочери читала, Натальи Бехтеревой, и очень впечатлилась.

– Пойдемте, покажу! Захоронение недалеко от входа. Там вся их семья похоронена. А вы знаете, что академику Бехтереву пророческие сны снились?

– Да, сестра в той книжке вычитала.

Поговорили про сны, пока шли к захоронению. Георг не верил вещим снам, а Маргарита хотя и верила, но спорить с ним не стала. Останавливались у могил других знаменитых персон, затем свернули к участку, где были похоронены писатели. Многие люди гуляют, внутренне уравнивая себя с великими, что было бы невозможно, будь те живы. За полтора часа Маргарита и Георг обошли все кладбище. Покойных классиков Георг не жаловал. Сказал, что читал в юности повести Куприна, но эти любовные истории его не впечатлили.

– Он не только о любви писал, но и о военных.

– Да какие в его время военные, так, форс один, шпорами на паркете звенеть.

Оказалось зато, что Георг запойно читал Конецкого, тоже писателя и моряка. Но его могилу здесь не обнаружили.

Заговорив о морских рассказах, Георг пожаловался:

– Вот не получается у меня так писать, как у него, а ведь тоже много баек мог бы читателям порассказывать.

– Литература, Георг, – это не байки, а душа.

– Душа, – повторил Георг задумчиво и тайком заглянул в глубокий вырез блузки своей спутницы. Может, там, в ложбинке между грудей, и таится эта самая душа?

Ему хотелось пошутить на эту тему, но он сдержался, справедливо полагая, что Маргарита не оценит соленый юмор. И перевел разговор в деловое русло:

– Нам пора возвращаться. Я ведь должен быть у вас в шестнадцать ноль-ноль, а сейчас пятнадцать часов. Мне еще надо домой заехать за инструментом.

– У меня все есть: и молоток, и отвертка, и даже дрель, я ведь самостоятельная женщина. Что вам взад-вперед мотаться, позвоните сестре, и поедем ко мне прямо сейчас.

Они вышли за ворота и направились к машине Георга.

Маргарита Андреевна, зная, что у нее дома нет обеда, по пути попросила Георга остановиться, затащила в магазин, где и накупила полуфабрикатов: блинчиков и котлет. Нормально готовить она давно отвыкла, поскольку не было для кого, а для себя одной смысла не видела.

Миновав Сенную площадь, припарковались в угловом переулке, у дома со шпилем, где теперь жила Маргарита Андреевна. Едва нашли место для парковки – здесь в центре каждый пятачок был занят. Завернули в сумрачный двор, вошли в подъезд, поднялись на пятый этаж по свежеотремонтированной лестнице, еще пахнущей краской, а не кошками.

– Вот здесь я и живу, – констатировала очевидный факт Маргарита, когда оба оказались в квартире. – Посмотрите, какой чудесный вид!

Оба подошли к чистому высокому окну и посмотрели на Сенную площадь. Мчащиеся по центру машины, десятки торговых павильонов по периметру – все вопило о современности. И только скамьи, имитирующие старые, полуразвалившиеся телеги напоминали о временах, когда по площади бродили герои Достоевского. Но об исторических реалиях подумалось только Маргарите, чьи мысли еще не успели вернуться из эпохи Куприна. А Георг, подойдя к подоконнику, сразу озаботился практическим делом:

– Вот здесь, между батареей и стенкой, я могу хозяйственный шкафчик соорудить!

– Обсудим шкафчики чуть позже, Георг. Вначале обед! Неужели вы не проголодались? Я голодна как зверь.

Георг не возражал, он тоже проголодался, но как-то стеснялся сразу заговорить об еде.

Маргарита Андреевна разогрела в микроволновке блинчики, полила их сметаной. Потом спохватилась, достала из холодильника бутылку с коньяком. Рюмки найти не смогла. Виновато развела руками. Взяла чайные кружки.

– Плесну сюда, на донышко?

Георг прикрыл свою кружку:

– Я же за рулем!

– Ох, я и забыла. Ладно, тогда себе налью глоточек. А вам соку. У меня есть апельсиновый.

Они чокнулись кружками.

Маргарита Андреевна сразу порозовела. Так она реагировала на все: на обидные реплики, на комплименты, на спиртное. Монгольские глаза ее заблестели:

– Георг, вы ешьте, ешьте! Я вам еще блинчик разогрею, – предложила Маргарита Андреевна, обгоняя в еде гостя. Она проглотила две штуки за один присест.

Георг усмехнулся и, заметив, что хозяйка быстро захмелела, решил сократить дистанцию. Целый год он мечтал перейти с ней на «ты», и вот теперь решился:

– Маргарита Андреевна, Маргарита…

Расслабленная от алкоголя Маргарита уловила особую волну, исходящую сейчас от Георга, и почувствовала острое желание откликнуться на нее.

– Можно без Андреевны, Георг, и, если хочешь, на «ты». Ты же старше меня, и мы сейчас не на занятиях.

И хотя Георга напоминание о возрасте не порадовало, он решил не упускать момент:

– И Маргошей разрешишь себя звать? Выпьем на брудершафт?!

Однако не стал сгибать руку, чтобы свиться с рукой Маргариты, а, поставив кружку на подоконник, наклонил голову и нацелился оставить поцелуй в вырезе ее блузки, куда метил взглядом еще на прогулке. Но в последний момент сменил курс и невинно пришвартовался губами к руке Маргариты.

Маргарита Андреевна отдернула руку, выплеснув каплю жидкости на обшлаг рукава кавалеру, затем строго сказала: Я согласна на «ты», по-товарищески, но давай без этих глупостей.

– Извини, Марго, не удержался. Я же мужчина, офицер.

– Да, мужчина. Но почему бы нам не быть просто друзьями? У меня много друзей мужчин, и наши отношения платоничны, как прежде говорили. Или ты не веришь в дружбу между мужчиной и женщиной?

– Верить-то я верю, только никогда сам с женщинами не дружил. Да у нас на флоте и женщин не было. А на берегу, сама понимаешь …

Георг замолчал. В голове пронеслась вереница женщин, проявлявших благосклонность к бравому капитану. Да, было времечко, хороводился немало. Потом жена, правда, ему отомстила, ушла к заместителю части, ушла навсегда. Случилось это тогда, когда Георга представили к сокращению и его будущее было в тумане. А впоследствии, когда он вынырнул из тумана, оказавшись простым охранником на автостоянке, рядом не оказалось ни жены, ни других женщин.

Наступило прагматичное время. Молодые дамы предпочитали бизнесменов или людей хорошо обеспеченных, а дамы бальзаковского возраста не интересовали его. Не интересовали до поры до времени, пока не встретил Маргариту. Он полгода присматривался к ней, пытаясь вяло ухаживать, но вчера эту вялость как рукой сняло. Преподавательница была так трогательно беспомощна, когда группа накатила на нее в связи с подъемом платы. И Георг усилил натиск, предложив помощь в разрешении конфликта.

Следующую порцию блинчиков разогревать не стали, решив побыстрее завершить трапезу и приступить к делу. Однако чаепитие было законом. Маргарита Андреевна сновала по кухне, разыскивая чай и сахарницу среди множества предметов и продуктов, наваленных в два, а то и в три уровня. Георг в расстегнутом кителе сидел на табурете и разглядывал руководительницу. Смотреть сзади на Маргариту ему было так же приятно, как и спереди. Облегающая юбка соблазнительно обтягивали ягодицы, ножки были идеальной стройности, а застежка бюстгальтера, просвечивающая сквозь полупрозрачную ткань, звала к действиям. Но Георг и на этот раз сдержал себя.