В который раз за эти дни подкатились слезы, и даже удержать их было нечем. Раньше мальчик говорил себе: «Я — наследник. Я должен вести себя достойно, чтобы отец мог гордиться мной». А что сказать сейчас? Чтобы отец мог гордиться, нужно простить убийцу мамы, только так, и не иначе. И как привыкнуть к тому, что отец — не самый умный и честный, не самый лучший князь на свете? Слезы покатились беззвучно. Княжич научился плакать тихо, когда такое подступало ночью, а он ни в коем случае не хотел разбудить Талема.

Тоска по маме резанула так же больно, как и в первые дни после ее смерти. Рик вытянул за цепочку медальон, прижал к мокрой от слез щеке. А ведь мама так и не научилась быть княгиней, ее тяготила эта необходимость, и только любовь к отцу… Рик стукнул кулаком о подстилку. К отцу, который простил ее убийцу!

…Он успокоился не скоро.

Почти все разошлись спать, шум на поляне утих. А Талем все не приходил. «Наверное, с ребятами сидит», — с обидой подумал мальчик. Ревновал он и ведуна, и тех, кого взял под полное покровительство. Они были очень нужны ему сейчас. Только ребята приняли его как Рика, а не Кира, наследника Ларса Отина. Наследника, которого уже нет. И дружбы нет, — Рик сам все испортил.

Аскар поднял отряд рано утром. Роса еще не высохла, и Влад чертыхался сквозь зубы, пробираясь к роднику. От холодной воды заломило зубы и пропало желание вымыться до пояса. Мальчик судорожно опустил закатанные рукава, обхватил себя за плечи и трусцой побежал к костру. В близком лесочке дятел выдавал дробный перестук, разносившийся далеко во влажном утреннем воздухе. Влад выбрался из высокой травы на небольшой бугорок и несколько раз подпрыгнул, согреваясь. Пасшиеся неподалеку кони не обратили на мальчишку внимания — немало повидали таких шустряков. Зато Атен, возившийся с ними, повернулся и приветливо кивнул. Ратник был голым по пояс, к мускулистой спине прилипли мокрые травинки. Влада передернуло.

— Меня еще отец учил, — улыбнулся мужчина, глядя, как от холода лязгнул зубами мальчишка, — нет ничего лучше для воина, чем утренняя роса на высокой траве. Разделся, попросил милости у святого Вакка — и побежал через луг. А потом выбрал, где трава погуще, да валишься туда, ныряешь. Хворь, тревоги, черные мысли — все смоет.

Влад хмыкнул и снимать беспокойство таким способом не пожелал. Это ратники тут все такие закаленные, а ему воспаление легких заполучить неохота. Он давно не вглядывался в зеркало и не знал, что уже мало походит на городского мальчишку. Загорелый, жилистый, исцарапанный, с отросшими до плеч выгоревшими на солнце волосами — никто не признал бы в нем иномирца, и вряд ли бы ему повредила холодная утренняя роса.

По стоянке разносился запах каши, Влад потянул носом: только бы не пригорела. Как же хочется маминого борща! Багрово-красного, с островком сметаны, и чтобы торчала мозговая кость. Мальчишка сглотнул слюну. Да, не умеют тут такого готовить!

Возле центрального шатра стояли Рик и ведун. Влад собрался, было, обежать их кругом, но заметил в руках Талема небольшую клетку с желтыми вестницами. Поневоле замедлил шаг.

Рик вытащил одну птицу, с помощью ведуна вложил в ошейничек записку. Подкинул в небо — и маленькая вестница быстро скрылась из виду. Талем посмотрел на Влада:

— Дня через два будет в Росвеле. Вестницы летят быстро, тем более — завороженные.

Завтракали небольшими группками, по котелку на несколько человек. Ребята держались своей компанией, да и Тимс стеснялся подходить к бывшим товарищам по сотне. Слишком унизительны были для княжеского воина колодки и изгнание, — парнишка не желал лишних напоминаний. И хотя ратники относились к нему по-прежнему, упрямо дичился.

Влад с усмешкой взглянул на Рика, вынужденного завтракать вместе с Аскаром и Талемом и вести себя должным образом: ни на травке поваляться, ни потрепаться о ерунде.

— Влад, может, хватит на Рика так пялиться? — негромко спросила Сима.

— А чего? — с нагловатыми нотками протянул тот.

— А ничего! Надоело! Я тут подумала кое о чем… Почему мы так накинулись на Рика? А не свинство ли — решать свои проблемы за его счет?

— Не за счет, а с помощью! — возмутился Влад.

Сима помотала головой:

— Нет уж! Именно «за счет» — его будущего, его отношений с отцом. «Он предал нашу дружбу!» А мы — не предали?! Когда захотели, чтобы ради нас он отказался от возможности быть сильным князем? Мой дед был бы мной недоволен.

Влад почесал за ухом. Такая постановка вопроса его несколько смутила. Сима замолчала и, как ни в чем не бывало, вернулась к завтраку. «Железные нервы! — поразился в который раз Влад. — Такого наговорила, и хоть бы хны».

Симин взгляд на ситуацию колол, как попавший за шиворот репей: мало того, что они оказывались виноватыми, так еще и Влад — скотина полная — цепляется к Рику. Мальчик сердито заскреб ложкой по стенке котелка.

Если разобраться, то не так уж он и злился на Рика, тем более что они все-таки ехали в Росвел. Скорее, он срывал на нем зло, найдя единственного, на ком можно отыграться за задержку с освобождением. Не кидаться же на Альку за побег, сам согласился бросить ребят! Влад с досады швырнул ложку в котелок. Сима — зараза! И остальные — особенно Талем — тоже! Жил Влад раньше, не особо вдумываясь, что и зачем он делает, и все было нормально. А тут на тебе — понесло рассуждать, как заразился от них. Вот и дорассуждался. Настроение у мальчишки испортилось.

Но когда собрали шатры и оседлали коней, Влад повеселел: скоро будут в Росвеле, путешествие проходит спокойно. А с Риком пора бы и помириться. И так хлебнул парень. Ох, и скотиной у него оказался папаша!

Рик с Талемом ехали чуть в стороне от отряда, увлеченные разговором. Сима нерешительно тронула поводья и вывела лошадь на край тропы. Княжич настороженно глянул, когда девочка пристроилась по правую руку от ведуна.

— Если у вас секреты, я отстану.

Талем перевел взгляд на Рика, отдавая ему право решать:

— Нет, никаких секретов, — уронил мальчик.

Сима чуть нахмурилась, сведя темные брови. Хоть она и неразговорчива, это вовсе не мешало ей успешно ориентироваться в интонациях:

— Хорошо, если я мешаю, то отстану.

И тут Рик засмеялся. Откинул голову, чуть не уронил поводья.

— Ты загоняешь меня в угол, — еле выговорил он. — Решай сам, да?

Последнее «да» прозвучало как вскрик, и Сима поняла, что это тот смех, который может закончиться слезами. Испуганно взглянула на ведуна: мне уйти? Талем еле заметно качнул головой.

Девочка почувствовала, как кровь прихлынула к щекам. Совсем озверели, поделили всех на друзей и врагов: одни им сейчас помогают, другие нет. Получается, что Рик, который не бросил их у Ласка, а мог бы так просто избавиться от свидетелей своего позора, — враг, он же не захотел выкупить ребят! А Отин, наградивший и приблизивший к себе убийцу жены и матери сына — друг, помог деньгами. Совсем запутались. А уж какими предателями должен был считать их Дань… Сима даже вздрогнула от отвращения к самой себе.

Пока мысли стремительно накручивали виток за витком, мальчик успокоился и взглянул уже серьезно. Талем незаметно отстал, и лошади княжича и Симы пошли рядом. Нужные слова девочка придумала давно, но, приготовившись произнести, застеснялась их «книжности». Потому махнула на заготовленную речь рукой и призналась:

— Устала я. Запуталась. Думать начинаю — еще больше вязну.

— Талем говорит: когда не знаешь, что думать, реши, что хочешь чувствовать, — быстро ответил Рик, ему не нужно было объяснять происходящее с Симой подробнее.

— Чувствовать? Хочу, чтобы ты не обижался на нас, — слова посыпались легко, недаром столько времени крутились на языке. — Чтобы мы не искали в тебе княжича, который может помочь своей властью. Относились бы просто как к Рику, а не как к сэту Киру Отину. Но как так — просто хотеть? Есть то, что было. Что мы думали. Что мы говорили.

— Не знаю. Это Талем говорит, не я. Ему, наверное, проще, он ведун, — с неожиданной, детской обидой закончил Рик.