Талем качнулся, вцепился в косяк.

— Петер, — негромко позвал ведун, — господин Петер.

— Он же мертв, — испугался Славка.

— Да, — Талем провел по лицу ладонью, словно стирая налипшую паутину. — Мертв. И он… А где Геша? Геша! — крик разнесся по трактиру, но конюх не отозвался. Выглянула сверху Аля:

— Вы чего?

— Аля, ты иди к Лешке, — попросил Славка.

— Да, лучше будет, если он проснется не в одиночестве, — поддержал ведун. Девочка пожала плечами и скрылась в комнате.

Влад зябко повел плечами:

— Надо посмотреть в сундуке, — предложил он и робко взглянул на галерею. Идти туда не хотелось.

Талем медленно поднялся по лестнице и исчез в глубине коридора. Мальчишки ждали, напряженно прислушиваясь. Вот стукнула крышка сундука. Тишина. Шаги — ведун возвращается. Перегнулся через перила:

— Мертв. Позовите, кто там остался за дверью.

Славка оставался в зале, пока Талем, Влад и ратник осматривали трактир. Хотелось напиться ледяной воды, растянуться на кровати, отлепить рубашку от ран, но мальчик сидел, сгорбившись и отвернувшись от входа на кухню. Там, прикрытые тонкими пледами, лежали Петер и Геша. Алька еще ничего не знает, так пусть лучше караулит спящего, чем закатывает истерики. Да и не хотел Славка быть тем, кто ей это скажет. Поднялся мальчик только для того, чтобы опустить засов на двери, любопытных тут еще не хватало.

Спустился ратник, вышел из служебных помещений Влад. Оба отрицательно помотали головами. Застрял только ведун, он осматривал личные комнаты хозяина. Наконец раздались шаги, но сначала Талем заглянул в комнаты ребят. Пробыл он недолго, а когда вернулся, то следом шла Алька, вцепившись в его рукав.

— Вестницы пропали, — уронил ведун, присаживаясь к столу. — Видно, хотели с ними послать для меня записку. Птицы знакомые, я бы поверил.

— Но их же можно было просто отобрать! — Влад стукнул кулаком по лавке.

— Видно, побоялись, что донесут.

Аля взглянула на тела, прерывисто вздохнула.

В дверь загрохотали кулаками, да так, что засов подпрыгнул в петлях. Ратник приоткрыл и встал на пороге, преграждая дорогу.

— Господин княжеский ведун, вы тут? — крикнули в щель, и страж распахнул дверь.

— Тут, Барко, не ори так.

— Что случилось? — стремительно шагнул к нему Талем.

— Вас княжеский лекарь, господин Фрам срочно зовут.

— Да в чем дело?

— Не знаю я, велели срочно вас найти и на стоянку в Травчий лес сопроводить. Мол, помощь нужна, а то девчонка загнется.

— Какая девчонка? — Аля подскочила.

— Да отколь я знаю, какая? Утром ее привезли, кто-то в лесу погрыз.

— Она жива? — Талем не верил, и Барко рассердился.

— Да не станут же к покойнице звать! Господин лекарь сами удивлялись и велели вам не медлить.

— Быть не может, — Талем растеряно ухватился за медальон. Ратник пожал плечами. — Так, оставьте тут двоих человек, — ведун распоряжался на ходу. — Произошло убийство. Пусть дождутся или меня, или тех, кого пришлю.

Барко огляделся, заметил тела и быстро закивал.

— Талем, я с тобой! — Влад побежал следом.

— Хорошо, только быстро.

Славка привалился к столу и опустил голову на скрещенные руки. Даже радоваться было нечем, словно все из души вытрясли. Выжгли. Сильнее, чем тем факелом, которым бок поджаривали.

Симу привезли через пару часов. Девочка была без сознания, но лекарь Фрам улыбался чуть удивленно.

— Жива, — успокоил он ребят. — Чудо! Как есть чудо!

— Да не чудо, а укус заволука, — устало поправил Талем. — Вот уж не думал, что единственное противоядие — его слюна, попавшая в кровь. Повезло, ох, повезло девочке в Белой пустоши!

— Я и говорю — чудо! — продолжал лучиться Фрам.

Вместе с лекарями приехали ратники, и один из них распоряжался в обеденном зале. Славка не хотел спускаться и остался в маленькой гостиной: через распахнутые двери были видны обе спальни. Рядом с Алешкиной постелью сидела на полу Алька. Симу уложили, и над ней хлопотал Фрам.

— Как он? — кивнул ведун на Алешку.

— Спит, — уронил Славка.

— А ты?

Тот пожал плечами. А что он? Ну, больно. Но это неважно, так пусто внутри.

— Нормально.

Влад глянул на него, как на сумасшедшего, и Славка объяснил:

— А что? Мне уже ничего не страшно.

Вышла Аля. Разомкнула искусанные губы:

— Алешка проснулся.

Славка чуть не сбил ее с ног.

Несколько дней прошли как в тумане. Талем почти не уезжал из трактира. Лечил, помогал по дому, организовал похороны Петера и Геши. К большому облегчению Славки, поминок не было, атмосфера и без того стояла мрачная.

По завещанию трактир отходил ведуну, и их никто не беспокоил. Ребята разбрелись по углам и больше молчали. Алешка лежал, бездумно глядя в потолок, и вставал поесть только после уговоров Талема. И то он не спускался в зал, а пристраивался с принесенным Владом подносом в маленькой гостиной. Аля ходила заплаканная и старалась никому не попадаться на глаза. Славка тоже предпочитал лежать, не тревожа раны. Только Сима уверенно шла на поправку и решительно отмахивалась от предлагаемой помощи.

Так продолжалось до тех пор, пока Талем не вытащил Славку в одну из пустующих комнат и не устроил ему основательную встряску. Говорил о многом: об оставшихся у Ласка ребятах; о том, что Алешке нужна помощь, и что сам он сделал правильный выбор, послав к Аскару именно Симу. То ли сила ведуна помогла, то ли просто пробился Талем через отупляющую усталость, но разговор пошел на пользу.

Ведун вздохнул с облегчением и вплотную занялся Алешкой. К сожалению, он оказался прав: мальчику все увиденное на дридовой конструкции показалось реальностью, а не сном.

На четвертый вечер после освобождения Талем вышел из спальни мальчишек и попросил ребят посидеть где-нибудь подальше.

— Слава, а ты спустись с Алешей в обеденный зал.

Внизу густела темнота: двери закрыты, окна прикрыты ставнями. Зал казался мертвым: ни звуков — голоса Петера, треска огня в камине, монотонного бормотания Геши, грохота посуды на кухне, шипения масла; ни запахов — свежего хлеба, жареной рыбы, пива, горячего шоколада. В тонких лучах, пробивавшихся между неплотно пригнанными створками ставен, плясали пылинки. Славка пошел вдоль стены, касаясь ладонью шаров. Алешка же присел на последнюю ступень лестницы, прислонился виском к перилам.

— Ты только все не зажигай, — попросил он.

Славка пристроился рядом, придвинув друга вплотную к перилам. Тот помолчал, потом махнул рукой в центр комнаты:

— Вот тут сидел ведун…

— Жаль, что не я его убил, — сказал Славка, когда Алешка обессилено замолчал. От ненависти зудело в ладонях, казалось, был только один способ успокоиться — взять в руки меч. Кошмары, выпущенные рассказом на волю, бродили по комнате, сидели за столами, жрали, пили, сыто отрыгивая. Хотелось их убивать, даже не давая защищаться.

Алешка потрогал запястья, стертые путами дридовой конструкции. Сказал негромко, делая паузу после каждой фразы:

— Альку по-другому было не спасти. Я не виноват в своем страхе. Этого на самом деле не было. — Сухо усмехнулся, повернулся к Славке: — Ты только напоминай мне это почаще, ладно?

Впервые за эти дни ужинали все вместе. Только Аля все моталась на кухню то за забытым хлебом, то за солью, пока ведун не усадил ее силой. Девочка уткнулась взглядом в тарелку.

Алешка спустился в зал назло себе и сидел, сгорбившись, не глядя по сторонам. «Этого не было, не было», — повторял он раз за разом, но память подсовывала мерзкие воспоминания.

— Я завтра уеду. А то вовсю идут допросы заговорщиков, а княжеский ведун все время в отлучках. Лотий не справляется. Уже и гонец приезжал, поторапливал. Но к вечеру вернусь, переночую здесь.

— А как Рик? — спросил Влад.

— Хочешь спросить, как он отнесся к тому, что из-за него такие муки приняли да не предали? — уточнил ведун.