Гегель нисколько бы не удивился и не обиделся. Он говорил, что философия, с точки зрения нормального человека, есть перевернутый мир, мир навыворот.

А что американские психиатры? Это нормальные образованные люди, люди науки — для них человек есть предмет научного истолкования. Для этого существуют обширные, взаимосвязанные науки: антропология, психоанализ, психология, психиатрия, социология. Люди науки порой посещают храм — пожрать духовности для душевного комфорта. Они «веруют».

Для верующего Бог не менее (на деле более) реален, чем облака в небе, горы, звезды… Наука при этом выступает в роли комментатора, почтительно и любовно демонстрирующего глубину и красоту мироздания. (В эпоху развертывания нигилизма она превращается в орудие тотального опредмечивания сущего).

Немецкий теолог Франц Овербек, друг Ницше, считал, что основной задачей теологии является «отыскивание слова, способного вызывать веру и хранить веру» .

Некоторым людям вера дается прирожденным даром: для 10-летнего Серафима Саровского или Василия Блаженного Бог и божественная сфера были яркой непосредственной данностью. Обычно же для приобретения религиозного опыта требуется долгая тяжелая работа.

Франц Овербек, Карл Барт, Пауль Тиллих и другие подвижники искали, как научиться этот опыт передавать другим. Проблема остается открытой — в соответствии с разворачиванием нигилизма как всемирно-исторического процесса.

Осмысляя слова Ницше «Бог мертв», то есть думая об одном и том же с Ницше, Хайдеггер приходит к такому выводу: «Ибо эти люди не потому не веруют в Бога, что Бог как таковой утратил для них достоверность, а потому, что они сами отказались от возможности веровать и уже не могут искать Бога. Они больше не могут искать, потому что перестали думать. Торчащие на площади бездельники упразднили мышление, заменив его пересудами…

Мышление же начнется лишь тогда, когда мы уже постигнем, что возвеличивавшийся веками разум — это наиупрямейший супостат мышления» .

(Не пригласить ли сюда американских психиатров?). Действительно, странно звучат слова Хайдеггера, да и кто он такой? А.А. Зиновьев говорит, что «нам» у Хайдеггера учиться нечему. (Отношение официальных философов к Хайдеггеру — это как домашние болонки лают на полярного волка). И все равно странно, разве мы не мыслим? Даже есть люди, которые уверены в том, что они думают и специально для них есть хорошая газета «Дуэль».

Одни читатели думают, что Бог есть, другие думают, что его нет. Главный редактор знает, что Бога нет, и из соображений гуманности щадит верующих — не доказывает им отсутствие Бога. Резонно спросить (меня): а какого черта ты тащишь Гегеля, Хайдеггера, американских психиатров, а сам от себя ничего не говоришь? Тащу для того, чтобы показать нетривиальность проблемы.

Если б я стал приводить научные доводы (в пользу существования Бога), то поступил бы глупо и нечестно.

Глупо потому, что наука здесь вообще не при чем.

Нечестно потому, что привлечением научных доводов я бы поступил богохульно — слишком уж низко ставя божественное достоинство.

Научные доводы хороши при доброжелательной заинтересованности собеседника, когда он готов разобраться; научные доводы — лишь средство создания необходимого интеллектуального фона. На самый-самый крайний случай, когда имеешь дело с хамским напором, есть такой аргумент: у тебя просто нет зрительного нерва и потому не видишь Солнца.

Существование Бога — наипростейшая Истина, равно как и факт бессмертия души. Именно простота неимоверно трудно дается человеку Новейшего времени. Это — одно из проявлений нигилизма, в который мы погружены по самую макушку.

О «Бога нет, душа бессмертна» я однажды сказал, что эта работа может служить представительным образцом мировоззрения, которое создается ясным дневным рассудком интеллектуала конца ХХ века, что это — человеческий документ, полный настоящей философии. Атеистическая часть — смачный плевок в лицо верующим; время такое паскудное, что приходится кротко писать пояснение, относиться к хамскому манифесту, как к вводной части философской работы.

Нигилизм, восходя в свою завершающую фазу, распаляется до слепящего сияния, рассудок достигает предельной ясности; бесцельность обезбоженности заговаривает себя манифестацией Великой Цели. Велика Симфония Больших Букв.

И это не шутка. Один буддист даже написал: Валерий Марксович, Юрий Игнатьевич, укажите нам великую Цель. (Мало ему Блаватской и Рерихов).

«Матерый босячище» «густо сказал»: «Человек — это звучит гордо!»

Эхом откликнулось: «Бога нет, душа бессмертна» .

Это, как сказал бы В.В Бибихин, нигилизм зажег свои искусственные огни.

Автор, который скромно именует себя Христианином, просто не понял, с чем он связался, подвергая работу Ю.И. Мухина грубой и поверхностной критике.

Как надо понимать эту работу?

Она есть квинтэссенция духовного состояния современного интеллигента научно-технической закваски; стало быть, необходимо работе Ю.И. Мухина придать презумпцию интеллектуальной честности.

Перед нами во весь рост встает проблема Науки и Религии, их взаимоотношений; и попутно, труднейший вопрос: истина научная и истина философская. Хорошим комментарием и источником идей для обсуждения этих вопросов является как раз «Бога нет, душа бессмертна». Ю.Л. Батулин.

Я иногда дискутирую с верующими, но мною недовольны ни верующие, ни атеисты. Недавно в дискуссии Христианин упрекнул меня, что я предоставляю слово только верующим-дуракам и делаю это специально. Я предоставил слово ему, и теперь атеист Жданович на примере дискуссии с Христианином упрекает меня в том же самом.

Между тем я думаю, что дело здесь не в дураках. Просто сама вера исключает разум, и человек не способен думать в вопросах, где так или иначе задействован Бог; он ведь обязан в Него верить. Мышление бессмысленно, если результат его предрешен, а у верующего он предрешен, — нужно доказать одно: Бог есть. Другого не дано. Доказать любыми путями, иначе в душе останется страшная для верующего пустота.

Мне, к примеру, нравились статьи Ю.Л. Батулина из Сталинграда. Я, в основном, был с ними согласен. И уж ни в коей мере не считаю его дураком. Но вот он написал статью о вере, и мне трудно мимо нее пройти, чтобы не показать, что делает вера с мышлением даже умного человека.

Повторю, мне безразлично, верит ли кто в Бога или нет. Как пишет Юрий Леонидович, «убеждения принято уважать» . Я с этим не согласен, но в данном конкретном случает, как исключение, и я уважаю его убеждения. Поэтому хочу обратить внимание только на способы его мышления.

Он уверен, что вера и мышление исходят одна из другого, что вера — это некая высшая форма мышления, для которой даже требуется нечто, вроде третьего глаза, «зрительного нерва», которого нет у атеистов. Таким образом, атеисты в некотором смысле недоумки по сравнению с верующими.

Между тем там, где начинается вера, заканчивается мышление по определению понятия вера: вера и мышление несовместимы, поскольку мышление разрушает веру и превращает ее в знание. К примеру, пока мы ничего не думаем, то можем верить, что Чубайс — честный человек. Но как только задумаемся над тем, что толкнуло его в момент предвыборной кампании 1996 г . обокрасть предвыборные фонд Ельцина, то войдем в состояние противоречия: вор и честный человек — это понятия несовместимые и вере в честность — конец.

Пока ничего не знаешь, легко верить в Бога, начал узнавать, начинаются сомнения. Может быть, мы еще не узнали того, что заставит нас поверить в Бога? Может быть. Но когда узнаем, то будем уже не веритьв Бога, а знать, что он есть.

В любом другом случае Юрий Леонидович, безусловно, пользуется правилом логики: если что-то плохо, то противоположное ему — хорошо!

Но вот он вступил в спор по вопросу о вере и пишет, что привлечением научных доводов в защиту существования Бога он оскорбит божественное достоинство. Это, по Батулину, плохо. А что хорошо? Хорошо, соответственно, противоположное: привлечение лживых, антинаучных доводов в защиту существования Бога возвышает его «божественное достоинство» ? Ни в каком другом вопросе Юрий Леонидович такую залепуху не завернул бы, а в вопросе веры — пожалуйста!