— Маркиз, — едва слышно спросила она, проходя вместе с ним через приемную, — скажите мне чистосердечно: его жена хороша собой?
— Не так хороша, как вы, сударыня, — отвечал Кретте, — но любит она его гораздо больше.
— Что поделаешь! — воскликнула Сильвандир. — Мне так хотелось стать принцессой.
— Еще одно такое замужество, сударыня, — откликнулся маркиз, — и вы достигнете своей цели: ведь вы уже супруга посла.
Сильвандир испустила глубокий вздох и медленно возвратилась во внутренние покои особняка.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Маркиз де Кретте сел в свою карету, пустил лошадей вскачь и поспешил в особняк д’Ангилема.
Он застал Констанс в маленькой гостиной: она сидела там одна и горько плакала оттого, что муж ее так озабочен и угрюм.
— Роже полагал долгом чести, — шептала она, — сдержать данное мне слово, но, без сомнения, он больше не любит меня.
Когда Кретте отворил дверь, она подумала, что это пришел за нею Роже, быстро поднялась и поспешила ему навстречу, но, увидев, что это маркиз, снова упала в кресло.
Кретте понял, что происходит в душе несчастной молодой женщины; он подошел ближе и принялся утешать ее.
— Полно, полно, — сказал он, — вытрите свои прелестные глазки, дорогая Констанс, и вернемся в гостиную. Вот увидите: через четверть часа Роже преобразится, и в будущем он вас никогда больше не огорчит.
Он подал ей руку, и они направились в большую гостиную.
Послушный приказу, у двери стоял Бретон.
Маркиз де Кретте сделал ему знак подойти, слуга подчинился.
— Друг мой, — сказал маркиз, — распахни настежь двери и самым торжественным голосом доложи о приходе госпожи д’Ангилем.
У Бретона не было никаких оснований мешать жене и ближайшему другу своего хозяина войти в гостиную, он послушался, распахнул дверь и, набрав побольше воздуха в легкие, громогласно возгласил столь грозное для шевалье имя:
— Госпожа д’Ангилем!
Роже в это время с трудом поддерживал беседу с д’Эрбиньи и виконтом де Безри в самом укромном уголке гостиной; при этих словах он почувствовал, что у него подкашиваются ноги, упал в кресло и закрыл лицо руками.
В гостиную, сияя улыбкой, вошла Констанс: маркиз де Кретте вел ее под руку.
Они подошли вплотную к шевалье; он слышал звук их шагов, но не решался поднять глаза, ему хотелось бы провалиться сквозь землю, и как можно глубже.
— Что с тобою, друг мой? — спросил Кретте, ударяя Роже по плечу, отчего тот задрожал всем телом. — Что с тобой? Ведь это же Констанс.
Шевалье поднял голову и с испугом посмотрел на маркиза.
— Кретте! Констанс! Это вы?! — вскричал он. — А я-то подумал… Простите меня!
— О чем ты подумал? Видишь, за тобой пришла госпожа д’Ангалем, а ты чего-то испугался, — проговорил Кретте, пожимая руку Роже и незаметно передавая ему при этом письмо Сильвандир. — Уже одиннадцать часов, шевалье, твоя жена устала, вам пора идти…
— Да, да! — воскликнул Роже. — Хоть на край света, если понадобится.
— Нет, зачем же так далеко, — возразил маркиз. — Теперь это уже ни к чему.
Пока молодожены шли через гостиную, направляясь в свои покои, Кретте сказал, обращаясь к гостям:
— Да, вы еще не знаете последние новости: персидский посол уезжает завтра утром со своею свитой. Господа и дамы, я приглашаю вас посмотреть на этот отъезд — кортеж тронется в путь из Шайо.
— Нет, мы не пойдем, — сказала Констанс, отворяя дверь в спальню.
— Мы не пойдем, — подхватил Роже, затворяя за собой дверь.
На следующий день маркиз де Кретте сообщил своему другу о двух обещаниях, которые он дал от его имени мадемуазель Пуссет, причем первое из них он уже скрупулезно выполнил накануне, вручив актрисе двадцать тысяч ливров.
Шевалье был человеком чести и не мог допустить, чтобы его друг прослыл лжецом, а потому мы не сомневаемся, что в подходящее время и в подходящем месте второе обещание было выполнено с такой же обязательностью.
Излишне говорить, что еще до сих пор на Констанс и на Роже указывают как на образцовую супружескую чету, — разумеется, не в Париже, где назидательные примеры быстро забываются, а в Лоше и его окрестностях.
КОММЕНТАРИИ
“Женская война” (“La Guerre des Femmes”) примыкает по содержанию к роману “Двадцать лет спустя”. Собирая материалы к своей хронике “Людовик XIV и его век”, Дюма познакомился с “Мемуарами г-на Л., государственного советника”, которые были написаны, как он выяснил, Пьером Ленэ, близким к дому принцев Конде. Эти мемуары, содержащие описание гражданской войны, известной как “новая Фронда”, или “женская война” (из-за того, что среди ее вдохновителей было много женщин), послужили основой для “Женской войны”. События романа относятся к 1650 г.
Впервые роман печатался в 1844 г. из номера в номер в парижской газете “La Patrie” (“Родина”).
Первая книжная публикация романа (в виде серии из четырех повестей, каждая из которых соответствует по объему и по названию его нынешним частям): Paris, L. de Potter, 1844–1846,8vo., 8 v.
Первые книжные издания на французском языке в виде единого произведения под общим названием “Женская война” — это пять бельгийских изданий 1845 г. и два французских: Paris, au bureau du Siecle, 1848, 4to.; Paris, Michel Levy Fibres, 1848, 12mo., 2 v.
В 1849 г. на основе романа была написана одноименная драма.
В настоящем издании перевод романа на русский язык сверен с оригиналом (Paris, Calmann-Levy); в тексте перевода Г.Адлером и Ф.Рябовым восстановлены многочисленные пропуски, имевшиеся в предыдущих публикациях.
9 …пронеслась гражданская война. — Имеется в виду Фронда — общественное движение во Франции в 1648–1653 гг. за ограничение королевской власти; вылилось в гражданскую войну и сопровождалось восстаниями крестьян и городской бедноты. В 1648–1649 гг. в Париже разыгрались события так называемой “парламентской”, или “старой”, Фронды — возглавленного парижским парламентом восстания буржуазии, недовольной налоговым гнетом, требовавшей проведения финансовых и административных реформ, и поддержанного народными массами столицы. Это движение описано Дюма в романе “Двадцать лет спустя”. Действие в “Женской войне” разворачивается на фоне одного из эпизодов “новой Фронды”, или “Фронды принцев”, — восстания в 1650–1653 гг. вельмож, преследовавших в основном частные интересы, отстаивавших свои феодальные права полу самостоятельных владетелей, — и одного из сопутствовавших Фронде народных движений в крупном торговом центре Южной Франции, в городе Бордо.
10 Золотой телец — общеупотребительный символ богатства, власти денег. Это выражение ведет свое начало от библейской легенды о сделанном из золота тельце, которому древние иудеи поклонялись как 6oiy. Метр (или мэтр) — учитель, наставник, почтительное обращение к деятелям искусства, адвокатам и вообще выдающимся людям. Называя Бискарро метром, Дюма иронически указывает на его поварское мастерство. Одновременно здесь игра слов, так как “метр” означает также — господин, хозяин.
11 Мушкетон — ручное огнестрельное оружие облегченного веса.
12…берберийской лошади… — Берберийская (или варварийская) лошадь — ценная порода лошадей, разводимая в странах Северной Африки — в Алжире, Тунисе, Марокко, имевших с XVI в. название Берберия.
13 Экю — старинная французская монета, до 1601 г. чеканилась из золота, с 1641 г. — из серебра и стоила 3 ливра.
Лье — единица длины во Франции; сухопутное лье равняется 4,444 километра.
15 …как у покойного короля. — То есть Людовика ХГП (1601–1643), французского короля в 1610–1643 гг., отца Людовика XIV.
16 Эпернон, Бернар де Ногаре, герцог & (1592–1661) — французский военачальник; с начала 40-х гг. XVII в. губернатор Гиени.
18 Гиень — историческая область на юго-западе Франции с главным городом Бордо.
Мазарини, Джулио (1602–1661) — французский государственный деятель, по рождению итальянец, с 1643 г. — первый министр, кардинал; фаворит королевы Анны Австрийской; продолжал политику укрепления королевской власти, добился гегемонии Франции в Европе. Мазарини — герой романов “Двадцать лет спустя” и “Виконт де Бражелон, или Еще десять лет спустя”.
