Он блуждал в темноте. Она была везде, куда ни посмотри. На краю сознания что-то стукало, словно часовой механизм. Или это было сердцебиение? Он чувствовал за спиной какое-то давление, но, повернувшись, увидел такую же темноту, как и везде вокруг. Он протянул руку — та прошла свободно, но, попытавшись сделать шаг, не смог двинуть ни одной ногой. В другую сторону дела пошли веселее. Идти было легко. Тогда Сэм попробовал снова направиться в обратную сторону, и снова у него ничего не получилось. Как в первый раз что-то не хотело пускать его туда. Сэм сделал несколько попыток и они всегда заканчивались одним и тем же. Тогда Вернер смирился и пошел туда, куда ему разрешали.

Он шел, иногда спотыкаясь о невидимые преграды, которые, как только Сэм пытался ощупать их, тут же исчезали. Вскре он устал и решился было остановиться отдохнуть, как увидел тусклый свет. Откуда-то взялись силы, и Сэм, позабыв про усталось, почти дошел до светового пятна. Он уже различил, что это было чье-то лицо. Дженис? Скорей всего, нет. Ханна? Уверенности не было. Появилось желание узнать, чье же это лицо. Собрав силы, Сэм побежал.

Бежал, впрочем, не долго. За что-то зацепившись, он растянулся на, не отличающимся от окружающей темноты, полу. Вывернувшись, чтобы посмотреть, за что зацепился, он обнаружил, что его лодыжки сковывают кандалы. От каждого браслета в темноту уходили цепи. Всмотревшись в кандалы, Сэм с удивлением увидел на них выгравированную надпись: «Сделано специально для Сэмюеля Вернера». Он захохотал — это выглядело дико, но, через некоторое время, его охватил гнев. Кто посмел сковать его? Кто не хочет пускать его к светлому пятну? Вернер попытался сбросить оковы, но это оказалось невозможным. Голыми руками он их вскрыть не смог, хотя в кровь разбил пальцы. Здесь нужен инструмент, хоть какой-нибудь. Вернер, в ярости, взвыл.

Где-то вдали, вторя ему, завыла собака. Нет, этот вой был слишком дик и одинок, чтобы быть собачьим. Сэм летел над прерией, а значит это мог быть только койот. В этом жалобном вое Вернер вдруг распознал зов. Его куда-то зовут? Это звучало еще более дико, нежели цепи. Зов...

Грохот грома вырвал Сэма из сна. Он огляделся и увидел то, что не хотел видеть. Высоко над горизонтом поднималась грозовая туча. Ее не облететь ни с одной из сторон, ни сверху — птица-разведчик не рассчитан на такую высоту, к тому же, грозовой фронт надвигался слишком быстро, чтобы попробовать уйти от него. И не стоило даже мечтать, чтобы такой легкий аппарат сможет устоять хотя бы минуту, попади в грозу.

Сэм переключился на ручное управление и направил аппарат вниз. Взглядом он стал искать площадку, где можно посадить птицу-разведчика и укрыться от грозы. Такую он нашел быстрее, чем рассчитывал.

Как только летательный аппарат спланировал вниз, Сэм заметил небольшую деревню. Разворачиваться к ней было уже поздно: пришлось бы делать хороший разворот. Но даже это не остановило бы Сэма, только садиться пришлось бы уже в грозовом фронте. А это было неприемлемо. Внизу промчалось небольшое поле. Других подходящих площадок нигде больше не было. Сэм пожалел, что не свернул к деревне. Времени исправлять ситуацию уже не было.

Попутный ветер усилился, разогнав аппарат и вынудив Сэма чуть повысить высоту, чтобы не врезаться в редкие холмы. В какой-то момент Вернер подумал о том, чтобы подняться еще выше, чтобы дать больше времени на реагирование автоматики к изменяющейся внешней среде. Аппарат задрожал и заскрипел, когда налетел первый порыв ветра, и сразу стало ясно, что автоматика с таким не справится. Нужно вести птицу-разведчика вручную. По борту и крыльям забарабанили крупные капли дождя — предвестников шторма.

Сэм боролся с управлением, пытаясь стабилизировать полет перед тем, как совершить посадку, но, подхваченная ветром, птица-разведчик летела, кажется, все быстрее и быстрее. Исчезла прерия, сменившись непонятным, темным пейзажем, похожим на кошмар из сна.

Очередной порыв ветра сдвинул птицу-разведчика чуть в сторону, и Сэм увидел пронесшиеся мимо большие странные фигуры. Он не смог их как следует рассмотреть, потому что пытался управлять аппаратом, вцепившись в джойстик Это были какие-то нагромождения камней, высеченных ветром и водой за многие тысячи лет. Часто бившие в землю молнии освещали их, как вспышка фотоаппарата. Но все это было ничто по сравнению с тем, что неожиданно предстало впереди. Огромные постройки, явно человеческих рук, прямо по курсу, угрожали размолотить хрупкий летательный аппарат. Сэм наклонил джойстик до упора вправо в попытке избежать опасности. Раздался треск, часть крыла отвалилась от птицы-разведчика. Аппарат тут же потерял управляемость. Нос задрался кверху, и птица-разведчик тут же протаранила скалистый пик. Оторвалось второе крыло, оставляя летательный аппарат беспомощной игрушкой во власти бури. Потрепанный фюзеляж врезался в гору. Его протащило несколько метров, подпрыгивая, прежде, чем, наконец, успокоиться на краю обрыва. Сэм всего этого не видел и не чувствовал, потому что потерял сознание, ударившись головой о борт еще при первом столкновении.

Теплые капли дождя вывели его из бессознательного состояния. Очнувшись, Сэм понял, что пережил падение. Он поднял руку, чтобы ощупать голову и, при очередной вспышке молнии, увидел кровь на ладони. Сэм застонал. Похоже сотрясение. Дождь быстро смыл с ладони кровь.

Прерывистые вспышки освещали бесплодный пейзаж. Резкий, белый свет размывал перспективу, и Сэму казалось, что все, что он видит, выглядит слишком плоским. Голова болела, но быстрое обследование показало, что смотреть он сейчас может только одним глазом. Второй заплыл и залит кровью. По крайней мере, была надежда, что он уцелел. До синяка Сэм дотрагиваться побоялся.

Болело в боку. Приподняв голову, Сэм увидел, что тот распорот покореженным бортом. Дотронувшись до раны, Сэм вздрогнул от дикой боли. Тем не менее, он попытался выбраться из развалившегося аппарата, и это ему удалось. С трудом, иногда почти теряя сознание, но удалось. Когда он отполз от фюзеляжа на пару метров, Сэм попытался встать. И тут же ноги потеряли опору. Сэм упал.

Боль напала на все тело, пока он катился по откосу вниз, прямо в грязный, бешеный поток, что был страшнее бури. Падение преградил камень, за него Сэм и попытался удержаться, но, почувствовал, как ослабленный дождем у основания, камень готов сорваться с места, приняв на себя вес Вернера.

Страх заставил Сэма начать забираться обратно к месту крушения. Лишь частичка сознания отмечала, что его раны забиваются грязью и из них все еще течет кровь. Три метра вверх, два метра вниз, но Сэм продолжал подниматься. Несколько раз он терял сознание, но бегущая вниз вода быстро приводила его в чувство.

Он почти выбрался к месту аварии, когда правая нога провалилась в какую-то трещину и застряла в ней. Вывернувшись, Сэм распознал в трещине узкое ущелье и, чуть не крича от боли, протиснулся в него. Уже здесь он почувствовал себя в относительной безопасности и, наконец, сдался боли, провалившись в темноту.

Глава 34

— Милостыню.

Голос самки снежного человека дрожал, и в нем проскальзывали звенящие трели, который, когда-то она, наверное, слышала у кого-то. Снежные люди не могли говорить, как обычные люди или мета-люди, но они могли подражать любым звукам. Харт невольно задалась вопросом, зачем этому существу понадобилось забираться в такую глушь, чтобы выпрашивать мелочь на очередную выпивку. Ведь поблизости не было ни одной забегаловки. А то, что этот гуманоид безбожно пьет, легко определилось по характерному запаху изо рта. Редко кто из снежных людей мог связать слово со смыслом. Почему так получилось, Кэтрин не знала. Одна из многих тайн Шестого мира, надо думать. Большие, пушистые животные могли общаться языком жестов, но даже это мало им помогало из-за неуклюжих, толстых пальцев. Харт не знала языка жестов, но и без него было понятно, что получив немного денег, эта самка потратит их на выпивку. Как разумное существо может так пренебрежительно относиться к самому себе?