В XV в. и позднее во Вьетнаме велась большая работа по собиранию ксилографических книг и рукописей, составлению комментариев, подготовке публикаций. Она сочеталась с осмыслением литературных традиций и стремлением к обобщению опыта, что выразилось в составлении антологий.

РАЗДЕЛ ДЕСЯТЫЙ

-=ЛИТЕРАТУРЫ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ=-

ВВЕДЕНИЕ

Политическая ситуация в Центральной Азии XIII—XVI вв. характеризуется усилением феодальной раздробленности, а в Тибете она к тому же осложняется религиозными противоречиями. В XIII в. начинается распад империи Чингисхана, на территории которой появляется ряд государственных образований, слабо связанных между собой. Процесс децентрализации продолжается и в последующие века, причем попытки противостоять ему со стороны некоторых монгольских князей не имеют успеха. С судьбой монгольской империи связаны в культурно-историческом отношении и судьбы народов Южной Сибири, еще не достигших этапа государственной консолидации.

Литературное развитие региона происходит по двум основным направлениям: устное народное и книжное письменное творчество, между которыми устанавливаются разного рода взаимоотношения и взаимосвязи. Устное народное творчество представлено главным образом богатырскими поэмами, сохранившимися до нашего времени в различных фольклорных традициях — монгольских (бурятская, халхаская, восточно- и западномонгольская) и тюркских народов Сибири (якутская, хакасская, тувинская, шорская, алтайская). Они отмечены чертами значительного сходства, обусловленного единством истоков или же более поздними взаимовлияниями. Их сюжетной основой являются прежде всего коллизии «богатырской биографии»: свадебные приключения героя, столкновения с иноплеменниками, а также борьба с чудовищами, олицетворяющими силы хтонического хаоса. Эти произведения имеют стихотворную или смешанную (прозо-поэтическую) форму и весьма различный объем (от нескольких сот до нескольких тысяч строк). Более архаические формации героического эпоса засвидетельствованы у ряда малых народов Севера (тунгусо-маньчжурских, самодийских, палеоазиатских).

Особое положение в эпическом творчестве народов Центральной Азии занимает тибетское по своему происхождению сказание о Гэсэре, представляющее собой типологически более позднюю и сложную форму героического эпоса. Данное произведение существует в многочисленных устных и книжных разнонациональных редакциях (тибетских и монгольских), но соотношение между собой версий фольклорных и литературных остается неясным.

Литературное развитие региона в XIII—XVI вв. происходит исключительно в рамках средневековой культуры. В стадиально-типологическом отношении тибетская и монгольская словесности по ряду признаков вполне сопоставимы, скажем, с древнерусской литературой. Здесь господствуют «функциональные» жанры книжных сочинений, произведения зачастую носят архитектонически многосоставный («ансамблевый», по выражению Д. С. Лихачева) характер, сравнительно слабо проявляется индивидуально-авторское начало, изобразительные приемы и художественные средства носят трафаретный, во многом канонический характер, в них, безусловно, преобладает начало родовое над индивидуальным.

В отличие от народов Востока и Юго-Востока Азии (корейцев, японцев, вьетнамцев), литературы которых формировались под воздействием китайской культуры, литературное развитие народов Центральной Азии во многом связано с проникновением индийской культуры, распространявшейся вместе с буддизмом в Тибете и через посредство Тибета в Монголии. Особенно явственным, можно даже сказать определяющим, было это влияние в Тибете, литература которого носила главным образом духовный характер. Усвоение же буддийской культуры в Монголии было менее интенсивным и полным, к тому же оно началось позднее и протекало медленнее. В силу этого формирование монгольской литературы происходило почти в равной мере и под влиянием индийско-тибетской буддийской традиции, и под влиянием фольклора, сюжеты и поэтические средства которого, наряду с буддийскими образами и темами, дают о себе знать во многих письменных произведениях.

В целом, несмотря на тормозящее действие феодальной раздробленности и междоусобных войн, усиливающих разобщенность отдельных областей, литературный процесс у народов Центральной Азии с XIII по XVI в. все же протекал достаточно интенсивно. В это время продолжается развитие народной эпической культуры, рожденной среди древнейшего населения Центральной Азии. Народный эпос оказывает сильное влияние и на формирование письменной литературы (в частности, у монголов), в которой постепенно совершенствуются прозаические и поэтические формы, развиваются разные литературные жанры (исторические, житийные, философские и т. д.). Наконец, оживление переводческой деятельности способствует усилению литературных связей в странах Центральной Азии, оказывает значительное влияние и на развитие самобытной литературы, расширяет ее тематику, систему стилистических средств и обогащает лексику.

*Глава первая*

ТИБЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Тибетская литература XIII—XVI вв. была связана с индийской буддийской литературной традицией и сохраняла преимущественно духовный характер. Формирование тибетского литературного языка в основных его формах в XIII—XVI вв. еще не закончилось. Это был скорее язык письменных памятников, религиозно-философских трактатов, исторических трудов, делопроизводства и т. д. Кроме того, язык отражал диалектные особенности, на него оказывал влияние фольклор, но со временем все большее значение приобретали нормы письменного языка религиозно-философской литературы, связанного с переводной деятельностью буддистов, в основном с санскрита. Через переводы в тибетскую литературу попали многие художественные образы, сравнения, эпитеты, афоризмы из индийской литературы, которые закрепились в письменном языке в XV—XVII вв.

В истории Тибета XIII—XVI века — время феодальной раздробленности и междоусобиц, осложнявшихся соперничеством буддийских школ, центрами деятельности которых были крупнейшие монастыри. В литературе существовали традиции местной добуддийской шаманистской религии бон, но произведения такого рода не сохранились. В XIII в. ведущую роль в жизни страны играла школа сакьяпа, названная по монастырю Сакья на Юге Тибета, бывшему важнейшим культурным центром. Из кругов, связанных с сакьяпа, в XIII в. вышли переводы «Гирлянды рассказов о бодхисаттвах» («Бодхисаттва — аваданакалпалата») Кшемендры и Сомендры, трактата по поэтике «Зеркало поэзии» Дандина, драмы «Блаженство Нагов» и прославленной поэмы Калидасы «Облако-вестник». Тогда же была переведена (видимо, не впервые) известная буддийская эпическая поэма «Буддхачарита» Ашвагхоши.

Трактаты выдающихся сакьяских писателей Сакья-пандиты Кунга Джалцана (1182—1251) и Пагба-лама Лодой Джалцана (1235—1280) посвящены познанию, буддийской догматике, литургии, трактовке доктрин тантризма, являвшегося ядром учения сакьяпа. Большое внимание уделялось, например, комментированию логики Дхармакирти. В сакьяской литературе не было высокопарной риторичности, напротив, она отличалась относительной доступностью и простотой синтаксиса.

Исторические сочинения XIII в. — это главным образом краткие «царские родословные», а иногда и феодальные «родословные настоятелей», а также «родословные родов», с XIV в. входящие составной частью в «истории буддизма» (чойджуны). История буддизма состояла из легендарных рассказов о победоносном распространении буддизма, что для авторов было определяющим в истории.

В XIV в. Бутон (1290—1364) завершил работу по кодификации тибетского буддийского канона, разделенного на две части: Канджур (сказанное Буддой) и Танджур (комментарии к Канджуру, наиболее поздние из которых были написаны в XI в.). В законченном виде тибетский канон (свыше 4500 произведений) существует именно с XIV в. Определение состава канона создало основу для «Истории буддизма» («Чойджун», 1322) Бутона. Помимо сущности буддизма, автор излагает и историю буддийской мысли в Индии и в Тибете, показывая безостановочное шествие Закона (буддизма) и опуская борьбу тибетских буддийских школ между собой и события, которые не касались религии. Стиль Бутона намеренно строг, об этом можно судить по различию языка произведений и языка колофонов, неожиданно яркого и образного. Автор сам пишет, что «не хотел затемнять смысл высоким стилем и поэтическими красотами, а поэтому, используя все свои возможности, делал сочинение понятным».